О сохранении святынь
#Религия

Возвращение иконы Андрея Рублева РПЦ вызвало немалые споры, в том числе в дружественных каналах. Я сам, пожалуй, воздержусь от высказывания мнения — как человек, не имеющий к православию никакого отношения, считаю, что комментарии с моей стороны были бы неуместны. Могу только зафиксировать мировоззренческий конфликт — для православного человека, икона, это в первую очередь культовый объект, для светского — объект искусства, и договориться тут действительно невозможно. Однако, хотелось бы поговорить о том, как похожие вопросы решаются в иудаизме.

Как известно, у евреев нет ни икон, ни каких-либо других материальных объектов культа, которым бы поклонялись — это бы считалось нарушением первых двух заповедей декалога. Однако, есть традиция крайнего почтения к священным текстам. Канонически написанный свиток Торы, любая религиозная литература, даже клочок бумаги, на котором написано одно из имен Б-га, это святыня, требующая глубочайшего уважения. Выбросить, порвать, сжечь, как-либо повредить такой текст, даже случайно, считается серьезным прегрешением.

Однако, все в этом мире преходяще, бумага ветшает, чернила стираются... что же делать? Святые тексты в еврейской традиции принято хоронить на особых кладбищах (или особом участке еврейского кладбища), а до того как наберется определенная масса такого рода текстов, их собирают в специальных хранилищах, называющихся на иврите гениза. То есть, с одной стороны, глубочайшее уважение и почтение, с другой — полное понимание того, что бумага вещь ветхая, и кошерно написанный свиток Торы сегодня ничуть не хуже, допустим, Кодекса Алеппо, Ленинградского кодекса или любой другой рукописи Торы, имеющей историческую ценность. По этой причине в еврейской религиозной среде достигнут негласный консенсус — те тексты, которые по историческим причинам оказались в музеях, институтах и библиотеках, могут там и оставаться, при должном с ним обращении (а в этом сомнений практически никаких). А для служения в синагогах можно заказать и новый свиток, если потребуется. Менее святым, оттого, что он написан современным писцом, он не станет.

Итак, Шафаревич. Книга Социализм как явление вызвала во мне очень противоречивые чувства. Во-первых, я просто не люблю автора за его совершенно пещерный антисемитизм — Шафаревич распространял версию, что расстрел царской семьи был произведен, мало того, что почти исключительно евреями, так еще и в ритуальных целях. Очевидно, что для любого человека хоть как-то знакомого с источниками по теме, это какой-то горячечный бред, или же откровенное вранье, а значит возникает большой вопрос, стоит ли доверять Шафаревичу, когда дело касается исторических вопросов вообще. Во-вторых, хоть я и придерживаюсь мнения что идея «специальности», как некой раз и навсегда полученной квалификации себя изжила, Шафаревич, пожалуй, это эталонный образец того, что технарю не следует лезть в гуманитарные вопросы без должной подготовки.

Однако, попробуем проанализировать саму книгу. Ее основная идея представляет некоторый интерес. Проблема лишь в том, что Шафаревич определяет и начинать ее разрабатывать, дай Бог, чтоб в последней четверти текста. До этого идет нудное перечисление исторических примеров социалистических обществ (или попыток таковые сформировать), которые, видимо, призваны проиллюстрировать тезисы автора, но поскольку читатель, страницы эдак до трехсотой, может о них лишь догадываться, выглядит такая форма подачи странно.

Основные тезисы Шафаревича в том, что, во-первых, социалистические теории общественного устройства, как и попытки воплотить их, полностью или частично, в реальность, были на протяжении всей истории человечества. Здесь автор вступает в полемику с Марксом и Энгельсом, утверждавшим, что социализм является некой органической стадией совершенно линейного исторического развития (Рабовладельчество — Феодализм — Капитализм —Социализм). Для этого автор приводит множество примеров подобных доктрин, от Государства Платона до ряда средневековых христианских ересей, отрицавших частную собственность, а иной раз и институт семьи, до классических программных текстов Нового времени типа Утопии Мора и Города Солнца Томаззо Кампанеллы. Во-вторых, в свете цикличности возникновения социалистических идей в обществе, Шафаревич задается вопросом, в чем секрет их притягательности и приходит к выводу (не совсем понятно как), что социалисты, это люди с нарушенной психикой, испытывающие чрезмерную тягу к саморазрушению. Иными словами, Шафаревич пытается намекнуть, что социализм исповедуют люди, у которых проблемы с танатосом по Фрейду, что особенно смешно, т.к. в другом месте книги он всячески критикует Фрейда, который свел мировую культуру до базовых инстинктов, а потом сам же обращается к его теории влечения к смерти, чтобы объяснить социализм.

Что такое Социализм как явление? В первую очередь, это текст, который, подмечая некоторые забавные нелепости в социалистической доктрине, задает читателю интересные вопросы: почему для достижения полной свободы человечества надо ввести трудовую повинность и обязать всех носить одинаковую одежду? почему социалисты так часто похожи на религиозных фанатиков? почему любая попытка практической реализации социализма выливается в полную архаизацию экономической жизни (ответ: потому что капитализм возник на фоне усложнения экономики, а социализм ставит своей первичной целью уничтожение капитализма — АБ)? каковы психологические причины популярности социалистических идей в некоторой части общества? Однако, к сожалению, автор совершенно не предлагает вразумительных ответов, а то, что предлагает похоже на бессвязные и робки нащупывания идеи, чем на серьезное исследование. Обсудить предложенные вопросы с интересующимися людьми может быть вполне интересным, но обсуждать что-то именно с Шафаревичем, увы, бесперспективно.

#Экономика #Общество

В дружественном канале возникла дискуссия о современном отношении к работе, курсе на получение удовольствия и прочую легкость бытия. Что можно сказать по этому поводу? Ожидание, что жизнь будет и должна быть неким подобием бесконечного парка аттракционов, это, конечно же, инфантилизм. Однако, корень его примерно там же, где и другой крайности, о поиске исключительно «правильной» работы, вне зависимости от отношения к ней. Рецепты «Найди работу по душе, чтобы ни дня в жизни не работать» и «Найди самую денежную/престижную работу, даже если тебя от нее тошнит» одинаково абсурдны, и не потому что они рецепты крайностей, а потому что они вообще рецепты. Вне зависимости от конкретных взглядов, люди искренне верят, что главное сделать некий правильный выбор в юности, чтобы дальнейшая жизнь «удалась» (чтобы это для каждого ни значило) и тем самым приобрела пресловутую стабильность и предсказуемость.

Иными словами, перед нами очередные вариации страха перед неизвестным и нежелания принять тот факт, что жизнь, это перманентный хаос, а стабильность и предсказуемость достигаются на некоторых ее отрезках ценой постоянно прикладываемых усилий. Так-то проблема не в удовольствиях — совершенно естественно, что человек постоянно стремится сделать свою жизнь лучше, легче и веселее, и иначе зачем вот это вот все? Крайность угрюмого терпения во имя (внешних) высших целей гораздо опасней, т.к. в один прекрасный день может оказаться, что цели, которые человеку навязали извне были ему и его близким совершенно не нужны, а годы жизни потрачены непонятно на что.

Биография алхимии
#Философия #Эзотерика #Алхимия

Благодаря широкому охвату от Европы до Ближнего Востока, а также поп-культуре, алхимия стала синонимична западной эзотерике, герметизму и вообще всему тому, что называется в коллективном бессознательном «магией». Интересующиеся алхимией обычно делятся на две «школы» — первые утверждают, что алхимия, это предтеча современной химии, т.е. изначальные робкие шаги к открытию законов природы, в то время как вторые выступают за то, что алхимики «на самом деле» занимались преимущественно саморазвитием и духовным совершенствованием, подобно даосской внутренней алхимии нэйдань.

Яркие представители вторых, это румынский философ и религиовед Мирча Элиаде (Mircea Eliade) и психоаналитик Карл Юнг, которые предложили, соответственно, мифо-символическую и психологическую интерпретацию европейской алхимии, читая первоисточники как одну сплошную метафору. Проблема здесь в том, что хотя подобное прочтение имеет право на жизнь, оно напрочь игнорирует историю развития европейской алхимии, рассматривая ее как вещь в себе, вне всякого контекста.

Деление на два типа алхимии в целом довольно искусственно — древние алхимические тексты, например, сочинения Зосима Панополитанского, указывают на однозначное влияние гностицизма и герметики на древнюю алхимию. В частности, Зосим утверждал, что люди получили искусство работы с металлами от падших ангелов, которые спустились на землю и взяли себе жен из дочерей человеческих — гностическая идея, дошедшая до нас через Книгу Еноха и Апокриф Иоанна.

Однако, европейская алхимия до Нового времени, это, в основном, лабораторная, практическая алхимия, наука о трансформации (трансмутации) металлов и других веществ. Это случилось по той причине, что тексты, послужившие основанием для европейской алхимической традиции «вернулись» в Европу через исламский мир в довольно «очищенном» варианте. Христианская средневековая Европа интересовалась техническими аспектами алхимии, успешно игнорируя подлежащую гностическо-герметическую философию, опираясь в лучшем случае на естественнонаучные сочинения Аристотеля, такие как Метеорологика. Отсюда вытекает и однозначное превалирование в европейской алхимии серно-ртутной теории о происхождении металлов (Псевдо-Аполлоний Тианский) над теорией божественных вод — глубоко гностической и разрабатываемой тем же Зосимом. Чтобы убедиться в том, что духовная, т.е. психо-символическая и внутренняя, алхимия, направленная на очищение и трансформацию человеческой души, была практически неизвестна в Европе до эпохи модерна, достаточно посмотреть на Theatrum Chemicum — шеститомное собрание сочинений об алхимии, опубликованное в 1602-1661 гг., и по сей день считающиеся самым полным собранием текстов о западной алхимии. В этом Химическом театре нет практически никаких упоминаний о духовной алхимии в ее современной юнгианской new age интерпретации.

С наступлением эпохи Просвещения, практическую алхимию без лишних слов выкинули на свалку, объявив лженаукой вместе с тем же аристотелевским учением о первоэлементах (огонь, вода и т.д.), что привело к полной потери контекста для прочтения алхимических сочинений на почти двести лет. Тут-то на сцену и выходят Элиаде, Юнг и ко., представляя свое видение алхимии как «музея [психологических] проекций». Такая интерпретация алхимии стала основной вплоть до совсем недавнего времени (начало XXI в.), когда под влиянием таких историков как Барбара Обрист (Barbara Obrist) и Михаил Зубер (Mike Zuber) не выкристаллизовалась т.н. «Новая историография алхимии», рассматривающая алхимию, с одной стороны, в ее историческом контексте, и, с другой, отдавая дань гностическим корням алхимии в ее античный период.

В дальнейшем планирую сделать на канале обзор нескольких знаковых сочинений по истории алхимии, а также суммировать некоторую критику концепции «Новой историографии».

NB. Пост в большой части опирается на материалы доктора Следжа (Justin Sledge) и его YT канала Esoterica. Если вам интересна тема западного эзотеризма и все хорошо с английским языком, то крайне рекомендую этот канал.

What, you think this happened by accident? This is all premeditated, brother!
#Каллиграфия

Для меня любое искусство, будь то писательство, музыка или каллиграфия никогда не было легким порывом души. Знаете, как в кино часто показывают? Гуляет герой непонятно где, непонятно зачем, услышал пение птички, и тут вдруг у него в голове зазвучали первые ноты его новой гениальной песни.

Возможно, у кого-то оно так, но у меня вся вспышка вдохновения длится ровно три секунды, пока в голову приходит идея. А давай напишем вот это? А, давай! А потом идет кропотливая работа... дети попросили свиток им написать, так пока проверишь все по словарям, подберешь нужный размер листа, напишешь пару черновых вариантов разными кистями, сделаешь «раскадровку», пройдет час-полтора. И потом ты садишься, чтоб успокоиться и написать 2-3 слова. Что уж говорить про работы с большими текстами на крупных форматах... как говорится, гений, это 1% вдохновения и 99% техники.

Хар(а) луу / Черный дракон

Канал Много свиста поделился целой библиотекой грамматических пособий по почти что любым языкам мира. Из беглого просмотра, нашел заинтересовавшее меня — старояпонский, старомонгольский, корейский, исландский, древнеегипетский, классический иврит, аккадский, амхарский, кабардинский... короче, там реально есть все. Всем лингво-ботаникам рекомендую, как библиотеку, так и канал.

Было бы еще время на это все...

#Лингвистика

От дзайбацу к кэйрэцу I
#Экономика #Япония

Кто-то вдохновляется природой или картинными галереями. Я вдохновляюсь разговорами с умными и необычными людьми. Поэтому, благодаря одному такому разговору, здесь теперь будет цикл заметок о финансово-промышленных корпорациях Японии (в западной литературе используется термин conglomerate). О японских ФПК обычно ходят противоречивые мнения — сторонники гиперцентрализованного госкапитализма преподносят их как уникальное японское ноу-хау и залог послевоенного экономического чуда, в то время как более американоцентричные экономисты склонны принижать их роль и сваливать в кучу с другими монополиями западного типа. В этих заметках мы постараемся подчеркнуть особенности японских конгломератов, сохраняя при этом критический подход.

Японские ФПК обычно описываются двумя терминами — до Второй мировой войны их обычно называют дзайбацу, а послевоенные ипостаси именуют кэйрэцу. Первая особенность дзайбацу, это их долгая, по меркам частных компаний, история и семейный характер корпорации. В довоенной Японии было четыре основных ФПК — Мицубиси, Мицуи, Сумитомо и Ясуда. Как правило, они зарождались как семейные бизнесы, которые со временем, набирая силу, диверсифицировали свои вложения и приобретали контроль в других компаниях в самых различных сферах, от тяжелого производства до банков.

Двое из Большой четверки — Сумитомо и Мицуи — самые старые корпорации в Японии. Торговый дом Мицуи начался с открытия магазина одежды Этигоя Кимоно в 1673 году, т.е. еще при сёгунах династии Токугава. Десять лет спустя, основатель компании, Мицуи Такатоси, займется банковским делом, а в 1928 году скромный одежный магазин Этигоя превратиться в огромную торговую сеть Мицукоси.

Семья Сумитомо начала свой бизнес где-то около 1600 г., занимаясь добычей меди и производством. В 1662 году они также занялись банковской деятельностью, обменивая золотые овальные монеты кобан на серебро и мелкую медную монету. Они быстро набрали силу и вскоре стали кредитовать не только феодалов-даймё, но и сам сёгунат.

Мицубиси начала свою историю уже при эпохе Мэйдзи, занимаясь грузоперевозками и, опять же, банковским делом, заработав огромные капиталы на обмене старых денег эпохи Эдо на новые банкноты Мэйдзи, а также торгуя оружием во время и после Сацумского восстания. Последняя (по влиянию) дзайбацу, Ясуда, родилась в 1863 году, на излете эпохи Эдо. Ее основатель, Ясуда Дзэндзиро, заработал первые большие деньги, скупая обесценивавшиеся бумажные деньги Мэйдзи, и продавая их обратно государству за золото. В 1880 году он откроет Банк Ясуда, который впоследствии станет центром соответствующей дзайбацу.

От дзайбацу к кэйрэцу II
#Экономика #Япония

Как мы видим, крупный японский бизнес при первой же возможности открывал банк, вокруг которого со временем и формировался конгломерат дзайбацу. Эта особенность сохранилась и в послевоенных ФПК-кэйрэцу. С точки зрения современной экономики, с ее преобладанием услуг над товарами и ведущей ролью финансового капитала, может показаться, что банки использовались как платформа для спекулятивных биржевых операций. Однако, помним, что экономика вплоть до середины ХХ в. была по большей части промышленной, а классическая роль коммерческого банка, в отличие от инвестиционного, заключается в кредитовании реального сектора, т.е. — служить источником ликвидности для производств, которые и генерируют большую часть прибыли в масштабах экономики.

К тому же, многие финансовые продукты и структуры собственности, кажущиеся обыденными нам сегодня были не столь распространены, а то и еще неизвестны в XVII-XVIII вв., что в первую очередь отличает довоенные дзайбацу от их младших братьев кэйрэйцу. Организация дзайбацу напоминает классический холдинг, где центральная холдинговая компания-хонся напрямую владеет различными дочерними предприятиями в близких друг другу сферах, что позволяло добиться эффекта вертикальной интеграции. Зачастую в роли такой холдинговой компании выступал банк. Кэйрэцу, в отличие от довоенных ФПК, отличались гораздо более сложной и менее формальной структурой.

Оккупационная администрация США рассматривала дзайбацу в первую очередь как угрозу американскому доминированию в промышленности и почти сразу принялась за их демонтаж. В декабре 1947 года издается Закон об устранении чрезмерной концентрации экономической мощи, который был нацелен на дробление 325 крупных японских компаний. Однако, уже в 1948 году, с учетом реалий Холодной войны, американская администрация сместила фокус с полного разгрома японской промышленности на ее мягкую либерализацию, в том числе с целью более тесной интеграцией с американским бизнесом. В итоге, всего 13 компаний из изначального списка были раздроблены. Также, ранее, в апреле 1947, был издан Антимонопольный акт, запрещающий как явление холдинговые компании, монопольное положение на любом рынке и картели. Однако, этот закон несколько раз пересматривался, в 1949, 1953 и 1977 годах, естественно, в сторону его значительного смягчения.

По рекомендациям товарища посмотрел первый сезон относительно свежего анимэ Истребитель демонов (Кимэцу но яиба, 鬼滅の刃). Сюжет, на первый взгляд, прост как три копейки — обычный японский школьник деревенский парень живет со своей обычной семьей в обычной японской глуши в, пожалуй, самую обычную из японских эпох — эпоху Тайсё (1912-1926 гг.). Однажды, возвращаясь домой, он находит, что всю его семью уничтожил демон, а младшая сестра сама стала демоном. Так наш главный герой, Камадо Тандзиро, узнает о существовании демонов, вступает в ряды охотников на оных, и начинает quest, длинною в сериал — найти способ сделать свою младшую сестру снова человеком.

Необычно здесь следующее — автор манги, Коёхару Готогэ, очень подробно прописывает психологические портреты демонов. Каждый раз, сталкиваясь на задании с новым душегубом, Тандзиро узнает, по ходу расследования и битвы, его предысторию, и мы, как зрители, конечно же, узнаем все вместе с ним. Выясняется, что все демоны однажды были людьми, причем, они глубоко трагичные фигуры — девочка, которая просто хочет, чтобы с ней поиграли, маленький мальчик, который хочет жить с родителями, которые его защитят, молодой человек, жаждущий признания своих достижений как писателя и музыканта. Неудовлетворение базовых потребностей в любви и признании ведет этих ребят по кривой дорожке, калечит их души, заставляя совершать ужасные поступки, вплоть до того момента когда от души и человечности уже ничего не остается. Частый антагонист японских мифов, это демон-людоед. Вот и эти молодые люди буквально вынуждены пожирать людей, чтобы продолжать свое физическое существование. Естественно, смысла в нем уже практически никакого, но демон, как проявление крайнего эгоизма, этого не осознает.

При этом главный герой Тандзиро максимально мягкий человек. Как и положено протагонисту сёнэн манги, он всячески стремится вперед и презвозмогает, но главная черта его характера, это его сострадание, причем, это сострадание деятельное. Тандзиро не просто рыдает над поступками демонов, интонируя себе под нос нэмбуцу (такой персонаж тоже есть, да), а всячески пытается понять их мотивацию и смысл поступков. А потом без всякого сожаления рубит им головы.

Какими трагичными ни были жизни тех, кто стал демонами, это не избавляет их от ответственности за страдания и боль, принесенные другим. Да, дружище, то, что случилось с тобой может быть сколько угодно несправедливо, но вместо того чтоб это приянять и обернуть в какой-то конструктив, ты стал жрать людей. Поэтому сейчас ты понесешь наказание за свои проступки, а потом, в следующей жизни, мы будем с тобой лучшими друзьями и даже семьей.

Ответственность. Даже в лицо вопющей несправедливости этого мира. Только так мы можем его исправить, хоть бы постепенно и понемногу.

P.S. Наконец-то выросло поколение грамотных переводчиков, правильно пишущих японские слова по Поливанову, а не делающие убогий русский транслит из английского транслита. Аминь.

#Япония #Манга