Мое интервью изданию «Бакинский рабочий» (от 3 июня) — на самом деле, не столько собственно про политику Баку, сколько про глобальные тенденции, которые на нее влияют, включая внешнеполитический стиль администрации Трампа, роль международных мероприятий в условиях глобальной нестабильности, международный тренд на усиление внимания к вопросам обороны и безопасности.

При всем уважении к изданию, ряд моих ответов были переданы не до конца точно. Прежде всего, были добавлены тезисы, которые я не говорил. Например, несколько предложений про «последовательную и активную позицию Азербайджана в Движении неприсоединения» я не произносил, даже не упоминал эту организацию (она упоминалась в вопросе корреспондента); фразы про роль Баку в качестве «одного из ключевых центров тюркской интеграции» у меня тоже не было ; опыт работы силовых структур Азербайджана в условиях боевых действий у меня был назван «реальным», а не «уникальным». Есть и ряд других расхождений.

Интервью с полным вариантом моих ответов:

-Корр- В последние годы много говорят и пишут о том, что Азербайджан превратился в важный международный центр, принимающий глобальные инициативы. Насколько это соответствует действительности?

-МН- Чем менее стабильными являются отношения между ведущими международными игроками, тем более сложные и длительные им понадобятся переговоры для того, чтобы добиться хотя бы временного компромисса. Это, в свою очередь, повышает значение не только тех площадок, где могут проходить двусторонние переговоры между ними, но и крупных конференций и форумов, где подобные контакты между представителями таких игроков могут проходить на полях (в том числе, в непубличном формате).
Собственно, Баку в последние годы неоднократно выступал и в роли нейтральной площадки для двусторонних внешнеполитических переговоров, и в качестве организатора и принимающей стороны для международных форумов. Между тем, такой значимый фактор глобальной нестабильности, как внешнеполитический стиль администрации Дональда Трампа, до января 2029 года, когда после президентских выборов-2028 вступит в должность новый президент США, вряд ли изменится кардинально. Внешнеполитические шаги Вашингтона могут стать менее резкими, если действующий хозяин Белого дома, например, под давлением элит Республиканской партии, будет чаще передавать решение задач на значимых внешнеполитических направлениях более системным и предсказуемым членам своей команды. Но и в этом случае периодическое прямое вмешательство Дональда Трампа в работу на каждом из таких направлений, с характерной для него ставкой на «управляемый хаос», будет вносить в эти сферы больше элементов неустойчивости. Сценарий, в рамках которого пост главы США до 2028 года перейдет к действующему вице-президенту Джей Ди Вэнсу (он может реализоваться в случае смерти нынешнего американского лидера) может создать другие дестабилизирующие факторы для внешнеполитической линии Вашингтона в этот период — например, необходимость для Вэнса в такой ситуации компенсировать резкими внешнеполитическими шагами неустойчивость внутриполитических позиций.
Также не будем забывать, что пока, как минимум, до конца текущего года остаются не очень значительными шансы на прекращение боевых действий в рамках кризиса вокруг Украины. А регион Большого Ближнего Востока также будет оставаться нестабильным в ситуации, когда позиции Ирана остаются более уязвимыми после ослабления «Хезболлы», «ХАМАС» и свержения Башара Асада в Дамаске. А обстановка вокруг Сирии будет создавать новые поводы для противоречий между вовлеченными игроками (от того же Ирана до Турции и Израиля).⬇️

⬆️ В этой ситуации шансы Баку неоднократно выступить в роли нейтральной площадки для двусторонних переговоров сохраняются и даже увеличиваются. Для аналогии вспомним, например, что переговоры между руководством Генштаба Вооруженных сил России и Объединенного комитета начальников штабов США в первый срок Трампа неоднократно проходили в Баку в схожей ситуации — когда противоречия между Москвой и Вашингтоном были довольно заметными, но не до такой степени, чтобы прервать диалог. Также в Азербайджане, с довольно заметной вероятностью, в ближайшие несколько лет будут проходить и переговоры между ведущими игроками Большого Ближнего Востока.
Нельзя полностью исключать проведения в Баку в будущем переговоров, затрагивающих российско-украинский конфликт. Вероятность этого чуть ниже, поскольку претендентов на роль на такой нейтральной площадки много. С другой стороны, в случае повышения интенсивности таких переговоров и Москве, и Киеву будет важна площадка, находящаяся на сравнительно небольшом географическом удалении от них. А в случае, если пауза в рамках таких переговорах в Турции по каким-то причинам в будущем затянется надолго, стороны могут и сменить площадку для такого диалога — в том числе, на одну из нейтральных постсоветских стран.
Довольно заметные перспективы для проведения переговоров между ведущими на полях международных мероприятий в Баку в ближайшие несколько лет также сохранятся. Причем, не только в рамках форумов, посвященных, например, тематике ТЭК (как тот же Бакинский энергетический форум), но и, в случае новых крупных мероприятий по экологическим темам, даже с учетом, что та же администрация Трампа относиться к экологической повесткой достаточно скептически.

-Корр-Также в последние годы Баку активизировал свою деятельность в рамках таких организаций, как Движение неприсоединения, ОИС и ОТГ. Как это отражается на международных позициях Азербайджана?

-МН-В условиях внешнеполитической нестабильности (в том числе, как минимум, намеков США на готовность снизить внимание к части регионов мира) усиливается не только запрос на более активную работу международных организаций, но и возможности игроков регионального уровня для наращивания своего влияния, благодаря таким структурам. В качестве частичной аналогии — вспомним тенденции первых этапов периода пандемии (прежде всего, в 2020 году), когда международные организации, с одной стороны, оказывалась под ударом критики, но с другой, запрос на их активную работу в кризисных условиях также увеличивался.
При этом прогнозы о сворачивании активности США, скажем, на европейском направлении не всегда могут подтверждаться на практике, а часто появляться сигналы и о шагах в противоположном направлении (в том числе, в оборонной сфере). Вспомним, например, публикацию издания «Le Monde» о возобновлении в апреле 2025 года разведывательных полетов стратегических разведывательных дронов США над Черным морем.
И, тем не менее, можно предположить, что, как минимум, при администрации Дональда Трампа, в 2025-2028 годах, будет наблюдаться достаточно интенсивный поиск малыми и региональными державами наиболее эффективных международных форматов взаимодействия, а также более активные контакты между такими международными организациями. В этом контексте, линия Баку по активной работе в рамках таких объединений, реализация которой началась еще до пандемии и последующего усиления международной напряженности, вполне логична и может расширять пространство для маневра Азербайджана в диалоге с другими игроками. ⬇️

⬆️ -Корр-Есть мнение, что Азербайджан не просто активный участник ОТГ, а один из архитекторов проекта тюркской интеграции. Каково ваше мнение на этот счет?

МН-Действительно, вряд ли для кого-то осталось незамеченным, что Баку в последние годы дополнительно активизировал работу с Центральной Азией, что расширяет его возможности и в формате Организации тюркских государств. Как правило, такие возможности связывают с логистическим значением Азербайджана в качестве значимого звена Среднего коридора. Отметим, что та же тема обсуждалась в мировых СМИ и в связи с апрельским визитом Ильхама Алиева в КНР.
Но также стоит учитывать, что ведущие государства Центральной Азии сейчас стремятся наращивать оборонный потенциал (в рамках общемировых трендов), а силовые структуры Азербайджана имеют реальный опыт работы в условиях боевых действий. Обратим внимание на этом фоне на взаимодействие Минобороны Азербайджана с коллегами не только из Турции, но и, например, из Узбекистана и Казахстана.
Безусловно, ОТГ — не военный блок, но повестка безопасности в деятельности этой организации также проявляется. Вспомним, навскидку, заявление главы МИД Турции Хакана Фидана в мае 2024 года о необходимости создания общей системы обороны в рамках этой организации. На практике, подход участников ОТГ к развитию оборонного сотрудничества под эгидой организации, скорее всего, будет осторожным, с учетом, что государства с многовекторной внешней политикой в принципе реже стремятся брать на себя обязательства в этой сфере. Кроме того, как известно, часть участников ОТГ принадлежит к разных оборонным альянсам — Турция (как и Венгрия, обладающая статусом страны-наблюдателя в ОТГ) — к НАТО, а Казахстан и Кыргызстан к ОДКБ. Тем не менее, новые шаги по сотрудничеству под эгидой ОТГ в оборонной и более широкой «силовой» сфере в перспективе ближайших лет, скорее всего, будут сделаны, и Баку в рамках наращивания такого сотрудничества также может сыграть заметную роль.

-Корр-Несомненно, что такие шаги, как визит Президента Масуда Пезешкиана в Азербайджан в апреле 2025 года и казнь виновного в нападении на посольство в Тегеране, демонстрируют положительные сигналы на пути к нормализации межгосударственных отношений. Как Вы считаете, наметившееся улучшение в ирано-азербайджанских отношениях является следствием возросшей роли Баку в мировой политике или здесь кроются иные причины?

-МН-Понятно, что одна из ключевых причин — ставшие более уязвимыми позиции Ирана. Можно предположить, что традиционная тактика Дональда Трампа с поочередным ужесточением и смягчением давления на проблемного для него партнера по переговорам (отметим его недавнее резкое заявление о необходимости для ИРИ полностью отказаться от обогащения урана) может восприниматься в Тегеране, в целом, с меньшей настороженностью, чем периодические слухи о возможности воздушных ударов Израиля по иранским объектам (даже с учетом, что израильская сторона тоже может действовать на этом направлении осторожнее, чем предполагают наиболее радикальные прогнозы в этой сфере). Можно предположить, что на этом фоне тактика Ирана в рамках работы с Южным Кавказом и Каспийским регионов также будет оставаться осторожной, в том числе, в рамках отношений с Баку.
Как известно, на фоне заметного расширения военно-политических возможностей Баку в 2022-2024 годах в условиях более уверенных позиций Тегерана в регионе Большого Ближнего Востока вело к периодическому чередованию «охлаждений» и «оттепелей» в азербайджано-иранских отношениях. Но учитывая, что интенсивное внешнее давление на Иран в ближайшей перспективе сохранится, период «оттепели» между Баку и Тегераном в этот раз может быть более продолжительным. ⬇️

⬆️-Корр-Как Вы в целом оцениваете трехсторонний формат международного сотрудничества, который активно продвигает Баку, на фоне прошедшей на днях подобной встречи президентов Азербайджана и Турции и премьера Пакистана?

МН-Понятно, что тренд это не новый — можно вспомнить и позицию Исламабада по поддержке Баку в период 44-дневной войны 2020 года, и последующее дальнейшее сближение в треугольнике Турция-Азербайджан-Пакистан в военно-политической сфере — скажем, те же учения «Три брата» в 2021 году. Учитывая, что Пакистан сталкивается со сложными вызовами в своем регионе (отметим ту же недавнюю вооруженную эскалацию с Индией) его заинтересованность в дипломатической поддержке Анкары и Баку также будет усиливаться, как и взаимодействие с ними в военно-промышленной сфере. Среди прочего, можно предполагать, что Баку предпримет дальнейшие шаги для развитию собственного оборонно-промышленного потенциала на тех направлениях, где для этого есть возможности, на фоне такого сотрудничества и общемирового тренда на рост вложений государств в сферу ВПК.

https://br.az/economy/80352/baku-v-centre-vnimaniya/

Гость РАПК. Директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков – о возрастающей интенсивности уголовных расследований в отношении региональных и муниципальных чиновников.

Можно предположить, что интенсивность уголовных расследований в в отношении высокопоставленных региональных и муниципальных чиновников во второй половине 2025-начале 2026 года может дополнительно возрасти. В частности, необходимость жестче контролировать бюджетные расходы, вероятно, будет вести и к более активным проверкам в отношении региональных и местных властей со стороны федеральных надзорных органов. Например, в мае 2025 года Счетная палата РФ предложила закреплять в соглашениях о реализации инфраструктурных проектов, финансируемых за счет средств бюджетных кредитов, ответственность регионов за недостижение плановых значений установленных показателей. Но это может быть частью и более широкого тренда, в рамках которого не только аудиторы, но и следователи могут проявлять более активное внимание к регионам, где будут фиксироваться особенно заметные нарушения.

Кроме того, по мере приближения федеральных выборов интерес граждан к антикоррупционной повестке также, как правило, возрастает, что наверняка будут учитывать в Центре. Одной из основных тем для таких расследований, вероятно, останутся вопросы, так или иначе связанные со сферой строительства и распределения земель под застройку. Впрочем, внимание силовых ведомств к работе учреждений и ведомств социального блока в регионах также может усилиться.

О том, велики ли риски для политиков, в современных российских условиях меняющих партийный лагерь — мой экспертный комментарий для «ПОЛИТ.РУС»:

«Переход политиков из партии в партию (или, например, из фракции во фракцию в случае беспартийных деятелей) в современной российской практике, на самом деле, не редкость. Например, в праймериз «Единой России» периодически участвуют кандидаты, до этого избиравшиеся депутатами различных уровней от других партий. Яркий пример в ходе праймериз в этом году — участие в предварительном голосовании под эгидой «Единой России» в Новосибирской области 6 депутатов заксобрания, избиравшихся в действующий состав регионального парламента от ЛДПР. Случаи перехода узнаваемых кандидатов накануне муниципальных и региональных кампаний, например, из КПРФ в «Справедливую Россию — За правду» или из СРЗП в ЛДПР тоже не единичны.
Активные пользователи соцсетей, конечно, могут реагировать на такие случаи с иронией или откровенно критически. Но, на деле, вряд ли такие шаги будут являться для политиков, выбравших такую тактику, «убийственными» для их репутации с точки зрения широкой аудитории. Мировой опыт показывает, что откровенно негативную общественную реакцию переход политика из партии в партию может вызывать, если жесткое противостояние между такими политическими силами является важной частью их идентичности, всерьез воспринимаемой избирателями. По принципу Д'Артаньяна, отвергшего возможность перехода в ряды гвардейцев кардинала: «меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там». Но в современной России различия между системными партиями стали менее выраженными не только по внешне-, но и по многим внутриполитическим вопросам. Например, ключевые системные игроки так или иначе пытаются играть на поле социальной повестки или предлагают меры жесткого контроля за миграцией. В этих условиях широкая аудитория будет оценивать смену политиком партийной принадлежности, возможно, с иронией, но, в массе своей, без явного негатива. Особенно, если такие переходы осуществляются в границах одного политического фланга — например, между партиями левого спектра.
Тем не менее, нельзя сказать, что переходы между партиями для политика не связаны с риском. Например, покидая одну из старых партий с устойчивым электоральным ядром (скажем, КПРФ или ЛДПР), значительную часть ее твердых сторонников он может от себя оттолкнуть.
Есть и другие значимые нюансы. Скажем, для человека, делавшего преимущественно партийную карьеру, риски в случае такого перехода выше. А, например, в случае с депутатом-выходцем из бизнес-среды, чей политический образ строится вокруг его плотной работы с избирательным округом по решению практических локальных проблем, переход из партии в партию будет восприниматься и значительной частью широкой аудитории просто в качестве допустимой смены «временного интерфейса».

https://www.politrus.ru/2025/06/13/mikhail-neyzhmakov-2/

О тактике России в условиях кризиса вокруг Ирана — развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (полный вариант):

-Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и Ираном по объему более чем в 2 раза больше, чем подписанный еще в марте 2001 года Договор об основах взаимоотношений и принципах сотрудничества между теми же странами, - отмечает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.- Можно отметить, что в предыдущем документе была 21 статья, а в новом — 47. Кроме того, новый договор должен подчеркивать переход отношений Москвы и Тегерана на более высокий уровень. Однако документ этот, прежде всего, рамочный. То есть, он, в большей степени, обозначает направления сотрудничества, чем связывает стороны жесткими обязательствами.
При этом по ряду вопросов обязательства, все же есть, например, что стороны «не допускают использования своих территорий в целях поддержки сепаратистских движений». Но, как показывает мировой опыт, при желании, такие положения легко могут игнорироваться.

«СП»:  Договор подписан еще в январе, но утвердили только сейчас, когда война
идет? Совпадение?

-МН-При желании, Тегеран мог бы аргументировать такую паузу стремлением приурочить ратификацию договора к возможному визиту в страну Владимира Путина. О том, что такой визит мог бы состояться в июне, некоторые СМИ писали до нынешней ирано-израильской эскалации. Тем не менее, Москва, по сути, стремилась напомнить, что с ратификацией договора не стоит затягивать. Например, в конце мая 2025 года секретарь Совбеза РФ Сергей Шойгу (еще в статусе главы Минобороны активно взаимодействовавший с Тегераном) отмечал, что Россия «рассчитывает на скорую ратификацию договора с иранской стороны».
Хотя определенная пауза в вопросах ратификации договора подписавшими его сторонами — не такая уж редкость, вероятно, на Иран здесь могли влиять не только технические факторы. Например, Тегеран ранее мог считать объективно выгодным подчеркнуть дистанцию по отношению к Москве в ситуации, когда мог активизироваться его собственный диалог с США.

«СП»:  На что в свете нынешних событий может повлиять вступление в силу этого договора?

- МН-По сути, на тактику или обязательства России на фоне ирано-израильского конфликта вступление в силу этого документа практически не влияет. В пункте 3 статьи 3 данного договора сказано, что «если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется агрессии, другая....не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору.....и будет содействовать тому, чтобы возникшие разногласия были урегулированы на основе Устава ООН и других применимых норм международного права». Но понятно, что Россия в нынешних условиях и без этого не стала бы оказывать военной или военно-технической помощи Израилю, а также стремилась бы выступить в качестве посредника.

«СП»:  Чисто теоретически, какую помощь мы могли бы оказать Ирану?

-МН-В плане обеспечения своей безопасности Иран сейчас нуждается, например, в средствах ПВО. Но, понятно, что России самой нужна такая техника в условиях конфликта с Киевом. В статье 4 нового российско-иранского договора есть упоминание, что об обмене информацией между «службами разведки и безопасности Договаривающихся Сторон». Но опять же, как показывает международный опыт, даже государства, интересы которых, во многом, пересекаются, не обмениваются всей имеющейся у них разведывательной информацией. Ко всему прочему, учитывая явно активное проникновение сетей израильских спецслужб на территорию Ирана, здесь довольно велик риск, что переданная Тегерану информация может довольно быстро оказаться известной израильской стороне. ⬇️

⬆️ -МН-Теоретически, Россия могла бы помочь переждать этот кризис на своей территории каким-то значимым для безопасности Ирана лицам, которые могут стать целью израильских спецслужб (например, ученым-ядерщикам). Но большой вопрос, пойдет ли на такое сам Иран, учитывая, что таких специалистов и их семьи, как правило, стараются максимально «не упускать из виду» спецслужбы их собственной страны.
Поэтому выше вероятность, что основная часть помощи России Ирану сведется к гуманитарным вопросам и стремлению выступить в роли посредника.

«СП»:  Россия всегда старалась поддерживать хорошие отношения с Израилем. А лично Путин с Нетаньяху. Несмотря на все противоречия по Ближнему Востоку и поддержку, хоть и не оружием Тель-Авивом Украины. Что это нам дает?

-МН-Россия может поддерживать контакты с Израилем для сохранения пространства для маневра в рамках своей политики на Ближнем Востоке. Кроме того, в ряде случаев интересы Россия и Израиля в сфере сдерживания влияния других игроков могут пересекаться. Скажем, ранее, в том числе, в американских СМИ циркулировали слухи , что Израиль в рамках закрытых переговоров с США поддерживал сохранение российских военных баз в Сирии, стремясь сбалансировать влияние Турции в регионе. Вполне вероятно, что реальная основа у таких слухов была.
Другой нюанс — дальнейшие перспективы военно-технического сотрудничества Израиля с Украиной. Как известно, не так давно израильский посол в Киеве Михаэль Бродский заявлял, что представляемая им страна передала Украине системы ПВО Patriot. Впрочем, Владимир Зеленский позднее отмечал, что «мы эту систему на территории Украины еще не видели». Но Москва может исходить из того, что на фоне сохранения контактов России с Тель-Авивом можно добиться, как минимум, снижения реальных темпов израильско-украинского взаимодействия в этой сфере.

«СП»:Насколько ситуация может повернуться. Что мы окажемся перед выбором: Иран или Израиль?

- МН-Военного вмешательства в этот конфликт от России в любом случае никто не ждет. А возможности поставок вооружений Ирану, как уже было сказано выше, в любом случае ограничены, поскольку военная техника необходима сейчас российским военным. Поэтому, по сути, Москва и так, в заметной мере, будет дистанцирована от этого конфликта.

«СП»:А посредником мы можем стать?

-МН-Как известно, российская сторона неоднократно указывала на возможность выступит в такой роли, а Дональд Трамп также прямо отмечал, что тема Ирана затрагивается в рамках его телефонных переговоров с Владимиром Путиным. Но вопрос, насколько в действительности те же США ориентируются на российское посредничество. США объективно важно ослабление Ирана, а значит, в реальности форсировать остановку обмена ударами между Тегераном и Тель-Авивом и переход к переговорам Вашингтону пока не выгодно. В этом смысле реплики Трампа, что «эта война в Израиле и Иране должна закончится» говорят скорее не о его реальных намерениях, а просто о желании выступить в роли «доброго полицейского».
При этом, Вашингтону объективно не выгодно, если такое посредничество поднимет международный престиж России или укрепит ее переговорные позиции по другим вопросам. В этом смысле, США выгоднее задействовать в качестве посредников различных игроков регионального уровня. То есть, США могут сохранять возможность российского посредничества «на всякий пожарный случай».

https://svpressa.ru/politic/article/468923/?ec=1

Комментарий Дональда Трампа, фактически, предполагающий отказ от посредничества России в диалоге с Ираном (https://www.tgoop.com/rusbri/7385), конечно, можно воспринимать, как проявление его обычной тактики, с постоянной сменой риторики с мягкой на жесткую и обратно (по принципу «горячо-холодно»). Однако выше (https://www.tgoop.com/m_neizhmakov/2051) я уже говорил: США скорее будут считать, что им выгоднее задействовать в качестве посредников различных игроков регионального уровня (тот же Оман, который уже выступает в такой роли) и не выгодно предоставлять России возможность, став таким посредником, укрепить свои позиции уже в рамках диалога с самими США по другим вопросам. Недавнее высказывание Трампа снова подтверждает, что в его окружении может усиливаться влияние тех, кто придерживается именно такого подхода.

Мой комментарий в эфире программы «Мнение» агентства «News Front» (постоянный ведущий Алексей Давыдов) о рассмотрении Еврокомиссией возможностей по полному отказу ЕС от российского газа (от 17 июня):

«Заявление еврокомиссара по энергетике Дана Йоргенсена, что страны-члены ЕС, не прекратившие импортировать российский газ, не получат компенсаций от Еврокомиссии, может быть и частью политического торга с руководством этих государств. На недавнем заседании Совета ЕС в Люксембурге Венгрия и Словакия выступили против коммюнике, призывавшего к остановке поставок российских энергоносителей в Евросоюз. Тем не менее, Еврокомиссия продолжает разработку законодательных инициатив (известных также как «Пакет свободы Европы») по прекращению закупок энергоресурсов из России. Как известно, в руководстве ЕС ориентированы на отказ от закупок российского газа по краткосрочным контрактам до конца 2025-го, а по долгосрочным — до конца 2027 года.

Технические возможности для замещения российского газа у ЕС в целом, есть. Объемы закупок российского газа со стороны ЕС, как известно, сократились за последние несколько лет. Среди ведущих альтернативных поставщиков — Норвегия, США, Алжир, Катар. Создаются условия и для расширения возможностей для таких поставок. Отметим, например, строительство Транссахарского газопровода, по которому газ из Нигерии будет поставлять в Алжир, а оттуда — европейским потребителям.

Но у такой политики есть свои риски. Например, тот же Транссахарский газопровод, когда будет достроен, будет проходить, в том числе, по территориям, где действуют радикальные исламистские группы. А поставщики сжиженного природного газа тоже могут оказывать давление на ЕС — как уже было в случае с США и Катаром. Отмечу, что ранее с осторожностью высказывались о перспективах полного запрета поставок российского газа в ЕС представители Франции и Бельгии, закупающие российский СПГ.

Тем не менее, линия на замещение российского газа на европейском энергорынке явно будет продолжена. В частности, обратим внимание, что за это выступает не только ныне председательствующая сейчас в Совете ЕС Польша, но и Дания, к которой эта роль перейдет с июля. Сторонники такой стратегии аргументируют такую позицию, в том числе, тем, что Россия финансирует за счет нефтегазовых доходов свои оборонные нужды. Ко всему прочему, не будем забывать, что и лобби, связанное с альтернативными поставщиками газа в ЕС (включая те же США и Катар) внутри Евросоюза достаточно сильно».

https://news-front.su/2025/06/17/mnenie-otkaz-ot-rossijskogo-gaza-v-es-vozmozhnost-est-no-est-i-riski-mihail-nejzhmakov/

О заявлении Сергея Шойгу, что КНДР направит саперов и военных строителей для восстановления разрушенных объектов в Курской области — развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (от 17 июня).

- Возможно, это является частью «пакетного соглашения», - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - То есть, в качестве встречного шага в ответ на участие военнослужащих из КНДР в боевых действиях в Курской области Пхеньяну предоставляются подряды на строительные работы и разминирование территорий в том же регионе.

«СП»:  Пока только военных? А гражданских рабочих? Ими можно было бы таджиков сменить. Или санкции против их найма все еще действуют?

- МН-Вице-премьер Марат Хуснуллин еще в сентябре 2022 года заявлял о «политической проработке» возможности привлечения рабочих из КНДР для нужд стройкомплекса, правда, прежде всего, «для развития Дальнего Востока». Раз такая возможность уже тогда была озвучена на уровне Правительства РФ, вряд ли федеральные власти даже тогда ориентировались на жесткое соблюдение санкций в этом вопросе.
Привлечение именно военных строителей может быть связано с необходимостью более оперативного проведения работ – в идеале, именно военные специалисты в этой сфере должны быть подготовлены к реализации проектов в более короткие сроки. Но может быть связано и с бюрократическими моментами. Например, российская сторона (скажем, тот же Сергея Шойгу) могла изначально вести переговоры о таком взаимодействии именно по линии оборонного сотрудничества. Или в рамках конкуренции между ведомствами внутри КНДР (а это явление есть в любой системе) именно военные добились права на реализацию такого проекта.

«СП»:  Почему только Курская область? Логика понятна, не хочется иностранных военных использовать за пределами признанных миром территорий, чтобы их не подставлять. Но таким образом мы как бы даем понять, что новые территории как-то меньше прав имеют, чем старые, не? Легитимизация внутренней сегрегации?

- МН-Как известно, МИД КНДР еще в октябре 2022 года заявил об «уважении к волеизъявлению жителей Донецкой и Луганской народных республик, Херсонской и Запорожской областей, которые стремились к вхождению в состав России», а также о «поддержке позиции Правительства России о принятии вышеуказанных регионов в свой состав». То есть, вряд ли можно говорить, что официальная позиция самого Пхеньяна по вопросу о статусе новых регионов противоречила бы участию северокорейских специалистов в проведении работ в таких субъектах РФ. Возможно, все проще и дело именно в аппаратной логике, поскольку подряды на ведение работ в новых регионах, вероятно, были распределены уже ранее, а задачи по восстановлению объектов в Курской области появились уже после того, как из ее приграничных районов были вытеснены подразделения ВСУ. ⬇️

⬆️ «СП»:  Каких корейцев ждет Россия? Что мешает Киму послать в Россию миллионные стройотряды — и нам, и КНДР это было бы выгодно. Это же не военные…

- МН-Марат Хуснуллин в сентябре 2022 года говорил о возможности привлечения от 20 тыс. до 50 тыс. рабочих из КНДР для участия в строительных проектах в России. Вероятно, в целом порядок цифр, на которые ориентируются российские власти на перспективу, может быть примерно таким. Но в реальности, вряд ли в ближайшем будущем речь будет идти о наибольшей из названных цифр. Можно вспомнить, как в феврале 2018 года посол РФ в КНДР Александр Мацегора приводил сведения, что в России на тот момент могло трудиться около 35 тыс. северокорейских рабочих.

«СП»:  Насколько это углубит наше партнерство и ждать ли появления большего числа корейцев: как военных, так и гражданских в обозримом будущем?

-МН-Вероятно, число рабочих из КНДР в России действительно может увеличиться, интерес к их привлечению может проявить не только стройкомплекс, но и агросектор, где также регулярно заявляют о дефиците рабочих рук. В целом, если курс на привлечение рабочих из КНДР для участия в российских проектах продолжится, Москву и Пхеньян, это, конечно, будет сближать. Но стоит учесть, что, например, из того же Таджикистана в Россию традиционно шел гораздо более массовый поток рабочих. Например, по данным Миграционной службы Минтруда Таджикистана, только за первое полугодие 2024 года в Россию из этой страны на работу выехало более 387 тыс. человек – и это официальная статистика, реальные цифры могут быть выше. То есть, КНДР в ближайшем будущем вряд ли заместит таких традиционных доноров рабочей силы для российских работодателей.

https://svpressa.ru/politic/article/469106/?ec=1

О том, так ли уж сильно разошлись позиции по иранской ядерной программе Дональда Трампа и директора нацразведки США Тулси Габбард и стоит ли последней беспокоиться о своих перспективах — в моем экспертном комментарии:

"На самом деле, заявления директора Национальной разведки США Тулси Габбард и нынешняя позиция Дональда Трампа отличаются не так уж серьезно. Как известно, действующий президент США недавно заявил, что иранцы очень близки к созданию ядерного оружия. Но и Габбард в марте 2025 года, в рамках вступительного заявления к ежегодной оценке угроз разведывательным сообществом США, хотя и подчеркнула, что «Иран не создает ядерное оружие», отмечала, что «запасы обогащенного урана Ирана достигли своего наивысшего уровня и являются беспрецедентными для государства без ядерного оружия», а публичные дискуссии по теме ядерной программы в 2024 году «вероятно, воодушевили сторонников ядерного оружия в аппарате принятия решений Ирана». То есть, тут не жесткие разногласия между Трампом и Габбард, а просто разные акценты, расхождения по принципу «стакан наполовину пуст или наполовину полон».

В рамках внутренней политики в США — рано утверждать, вслед за рядом СМИ, что «Габбард впала в немилость». Трамп нередко резок даже к тем, кто потом продолжает работать у него в команде. Тем более, что сама Габбард попыталась побыстрее выйти из-под удара, заявив , что «президент Трамп говорил то же самое, что и я». Ко всему прочему, Габбард сейчас подвергается активной критике со стороны сенаторов и конгрессменов-демократов за свои кадровые решения. И, хотя среди республиканцев тоже немало критиков действующего директора Национальной разведки США, атаки на нее со стороны демократов, скорее, дополнительно мотивируют Трампа сохранить Габбард в своей команде. Это не значит, что у нее «иммунитет от отставки» на все время президентства Трампа. Но, если в ее зоне ответственности не произойдет каких-то очень серьезных скандалов, риски для нее могут вырасти позже — ближе к промежуточным выборам в Конгресс США, намеченных на ноябрь 2026 года, когда Трамп может отправить в отставку кого-то из членов команды, чаще других становящихся мишенями для критики в публичном пространстве.

Во внешнеполитическом контексте — заявления Трампа по ядерной программе просто свидетельствуют, что он хочет усилить давление на Иран. Если бы он сейчас ограничился максимально обтекаемыми и компромиссными заявлениями о перспективах иранской ядерной программы, в Тегеране это могли бы воспринять, как свидетельство готовности Трампа ослабить давление, что Белому дому не выгодно. При этом резкие заявления Трампа пока не означают, что американские военные уже сейчас напрямую и открыто примут участие в операции против Ирана. Скорее, пока это обычная тактика Трампа — довести ситуацию до максимального напряжения, чтобы попытаться вынудить оппонента к максимальным уступкам. Как минимум, на ближайшие дни выше вероятность, что Белый дом пока не будет спешить с прямым применением своей военной силы против Ирана».

https://minval.az/news/124471160

О ситуации на пути к парламентским выборам в Молдавии — экспертные комментарии, в том числе мой (от 17 июня, полный вариант):

«Можно вспомнить, что, по данным исследования iData от 17-24 мая 2025 года, правящая в Молдове партия «Действие и солидарность» имела самый высокий рейтинг, пользуясь поддержкой 27,5% респондентов. Это неплохой уровень поддержки, но не достаточный, чтобы получить абсолютное большинство в парламенте и сформировать новое правительство в одиночку. Однако ассоциирующиеся с курсом на сближение с Россией социалисты, а также блок «Победа», ориентированный на бизнесмена Илана Шора, если верить тому же опросу, имеют поддержку на уровне 11,6% и 11,2% респондентов соответственно, что также не позволило бы им, даже объединив усилия, сформировать правительство только собственными силами.

В роли третьей силы выступает блок «Альтернатива», в число лидеров которого входит экс-кандидат в президенты страны Александр Стояногло. В ходе прошлогодних президентских выборов его нередко характеризовали в качестве «пророссийского кандидата», но, скорее, это сторонник многовекторной политики, неоднократно высказывавшийся за евроинтеграцию. Возможно, в следующий созыв парламента, нарастив поддержку, пройдет «Наша партия» Ренато Усатого, который в ходе той же президентской кампании 2024 года назвал невозможным вступление Молдовы как в ЕС, так и в ЕАЭС.
В истории Молдовы уже были примеры, когда представленные в парламенте оппозиционные силы объединялись против ставшей лидером парламентской гонки, но не получившей абсолютного большинства правящей партии. Яркий пример — ситуация после парламентских выборов в июле 2009 года, когда крупнейшую фракцию получил коммунисты (на тот момент контролировавшие правительство и пост президента), но правительство, в итоге, сформировала группа оппозиционных партий объединившихся в Альянс «За европейскую интеграцию».

Однако, возвращаясь к реалиям 2025 года - способность оппозиционных игроков после парламентских выборов создать настолько широкую коалицию, чтобы отстранить «Действие и солидарность» от формирования правительства, пока представляется не очень высокой.

Скорее всего, после осенних парламентских выборов будет иметь место довольно длительный политический торг о судьбе будущего правительства. Понятно, что результаты опросов, тем более проведенных за несколько месяцев до выборов, не позволяют сейчас дать точную картину итогов парламентской гонки. Чем выше будет результат «Действия и солидарности» тем, скорее всего, проще им будет найти партнеров по коалиции, что, повторюсь, не отменяет вероятного затяжного характера переговоров об этом.

При этом стоит понимать, что представители «третьих сил» оказываются перед сложным выбором. Им не выгодно излишне усиливать влияние социалистов, поддерживая правительство, где эта партия могла бы стать ядром. Однако коалиция с «Действием и солидарностью» будет означать для них риск потерять поддержку, как минимум, части протестных избирателей. Это будет еще больше подталкивать их, если и поддержать в том или ином виде правительство «Действия и солидарности», то в обмен на существенные уступки. Это, опять же, фактор затягивания переговоров о судьбе будущего правительства после выборов».

https://caliber.az/post/stavki-kremlya-i-raschyoty-kishinyova-n

Нейжмаков: уязвимость будущего главы Дегтярска может быть на руку областным властям

В Дегтярске (Свердловская область) завершился прием заявок на конкурс по выбору главы муниципалитета. Документы подали девять претендентов. Среди них, в частности, врио мэра Павел Екимовских и председатель гордумы Игорь Бусахин, которого, по данным наблюдателей, поддерживают большинство депутатов. Отметим, что выборы главы Дегтярска проводятся после отставки Вадима Пильникова. Экс-чиновника приговорили к 10 годам колонии за взятки.

Нейжмаков Михаил, директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций:

➖ Список кандидатов, направивших заявки на конкурс по выборам главы Дегтярска, действительно представительный. Чаще в таких случаях среди кандидатов выделяется один наиболее статусный и несколько де-факто технических. Как бы то ни было, в нашем случае наиболее статусными кандидатами являются председатель городской думы Игорь Бусахин и врио главы города Павел Екимовских. Пока есть вероятность как перехода конкуренции в ходе этого конкурса в резонансный публичный конфликт, так и заключения непубличных договоренностей между заинтересованными сторонами, но последнее более вероятно, если областные власти напрямую вмешаются в ситуацию.

При этом даже в случае перерастания этой конкуренции в резонансный конфликт, для команды врио губернатора Дениса Паслера это пока не грозит существенными рисками. В центре уже привыкли, что в муниципальных образованиях региона внутриэлитные конфликты часто приобретают открытый характер, а врио губернатора пока при необходимости может сослаться на то, что еще входит в курс дела.

Стоит учитывать, что в Дегтярске накопились существенные проблемы. Например, здесь весьма велик сектор аварийного и ветхого жилья, политики как муниципального, так и регионального уровня неоднократно говорили о необходимости масштабной модернизации инфраструктуры ЖКХ в городе. К слову, Денис Паслер посещал Дегтярск, еще занимая пост главы правительства Свердловской области, в сентябре 2013 года, проведя здесь совещание по подготовке городского коммунального комплекса к отопительному сезону и оценив другие проблемные сюжеты, связанные с ситуацией в этом муниципальном образовании.

В целом же областным властям может быть объективно выгодна уязвимость будущего главы города (кто бы ни занял этот пост), который, вероятно, будет иметь дело с достаточно активной оппозицией местного уровня. Хотя Дегтярск не очень крупный город, проблемы этой территории могут начать активнее попадать в медиапространство по мере приближения выборов в Госдуму в 2026 году, которые, как известно, будут совмещены с выборами в областное Заксобрание.

Известно, что Денис Паслер нередко весьма резко высказывается о главах проблемных муниципальных образований – например, в период нахождения в должности губернатора Оренбургской области. Вполне вероятно, что областные власти могут избрать тактику реагирования на протестные настроения в преддверии выборов 2026 года, пойдя на демонстративно жесткие шаги в отношении глав муниципалитетов, чаще ассоциирующихся с проблемной повесткой. В этом смысле региональным властям может быть проще иметь дело с более политически уязвимыми главами таких муниципальных образований, ведь тогда критику и жесткие кадровые решения губернатора могут активно поддерживать и оппоненты из среды местных элит, противостоящие таким главам городов.

#Аналитика

О заявлении Эмира Кустурицы в поддержку задержанного в Армении бизнесмена Самвела Карапетяна — экспертные комментарии, в том числе мой (от 21 июня).

-Как минимум, часть лиц, высказывающихся в СМИ в поддержку Самвела Карапетяна и не являющихся при этом гражданами Армении - люди консервативных взглядов, акцентирующих внимание, что этот бизнесмен занял сторону иерархов Армянской Апостольской церкви в ходе их публичного конфликта с Николом Пашиняном, - обращает внимание политический аналитик Михаил Нейжмаков. - Высказывание Эмира Кустарицы выдержано в той же логике.
Кроме того, Самвел Карапетян был достаточно заметной фигурой, учитывая и его финансовое состояние, и благотворительные проекты, в рамках которых он был спонсором. Как правило, сторонники таких людей могут организовать довольно заметную международную кампанию в их поддержку. Именно, оценивая факт проведения международной кампании поддержки, а не по сути самого дела — можно провести отдельные аналогии с ситуацией вокруг Рубена Варданяна. Последний, как известно, в сентябре 2023 года был задержан азербайджанскими силовыми структурами, также при этом будучи выходцем из крупного бизнеса, известным многим не погруженными в политику региона лицам за пределами Южного Кавказа именно в связи с благотворительными проектами. Впрочем, характер международной кампании в поддержку Варданяна определяет и тот факт, что он был задержан силовыми структурами другого государства на фоне внешне-, а не внутриполитического конфликта.

«СП»:  В чем реальная причина? Поддержка церкви? Оппонирование официальному курсу Еревана ? Пророссийские взгляды?

-МН- Тут можно отметить, что и Никол Пашинян, комментируя этот конфликт, рассматривал ее в более широком контексте. Например, «в результате свой деятельности ЗАО «ЭСА» создало в Армении почти энергетический кризис... и делается все это специально, для генерации в Армении внутреннего недовольства». То есть, с точки зрения политических интересов команды Никола Пашияна, важен и сигнал для представителей бизнеса, которые могут поддержать его оппонентов в ходе протестных кампаний на пути к парламентским выборам-2026.

«СП»:  А как бы вы оценили теорию о связи с действиями Запада, озвученную Кустурицей? То есть это не внутренние армянские разборки, а нечто большее?

-МН- Вероятно, Эмир Кустурица воспринимает многие конфликты, где есть противостояние представителей власти и церкви, именно в контексте борьбы либерально настроенных западных структур с консервативными организациями за пределами США и ЕС. Но вряд ли тут имеет место прямое участие западных игроков, ситуацию, все же, стоит рассматривать в контексте внутренней политики Армении.

«СП»:  Карапетян гражданин России. Будет Москва его вытаскивать? Как? Тем более. Что это прецедент, завтра начнут хватать всех с двойным гражданством, а таких, наверняка, немало…

-МН- Поскольку сейчас между Москвой и Ереваном наблюдается определенная «оттепель», скорее всего, публично российская сторона будет реагировать на эту ситуацию осторожно. При этом, вероятно, более активно затрагивая эту тему в рамках непубличных переговоров с Правительством Армении.

https://svpressa.ru/politic/article/469484/?ec=1

О том, что могло сдерживать Иран от реальных шагов по перекрытию Ормузского пролива и о неформальных договоренностях, которые могут быть важнее публичной риторики — развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (был подготовлен утром 23 июня).

-В любом случаи, угрозы со стороны Ирана будут вести к заметному сокращению масштабов гражданского судоходства в этой зоне, даже если Тегеран лишь обозначит намерение привести свои угрозы в жизнь, - убежден директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - Тем не менее, не будем забывать, что поставки нефти и СПГ через Ормузский пролив, в значительной мере, идут для нужд важного партнера Тегерана — Китая. Это не значит, что риски ударить по интересам Пекина полностью остановят Тегеран. Но вполне возможны неформальные договоренности иранской стороны, как минимум, с частью государств Персидского залива, что хотя бы части таких поставок Тегеран мешать не будет. По крайней мере, до тех пор, пока эскалация вокруг Ирана не выйдет не выйдет на новый уровень.

«СП»:  А насколько это возможно технически – перекрыть пролив? И да, юридически они имеют на это право? Это их собственность?

-МН-Скорее всего, Иран будет намекать на возможности использования своего «москитного флота», состоящего из множества военных катеров, размещенных на подземных военно-морских базах в зоне Персидского залива. Кадры с одной из них, например, иранский Корпус стражей исламской революции распространил в начале 2025 года. О технических сторона вопроса предоставим судить военным экспертом, а в рамках политического анализа — никогда нельзя забывать, что не всякая публичная демонстрация возможностей страны до начала масштабной эскалации позволяет судить о ее реальных возможностях. Может быть, Тегеран здесь продемонстрирует «козыри в рукаве», но может быть и так, что его возможности в этой сфере окажутся более скромны, чем многие ожидали.
Тегеран не контролирует Ормузский пролив в одиночку. Скажем, часть этой зоны относится к территориальным водам Ирана, а часть — Омана. Но в условиях вооруженной эскалации право отходит на второй план. Скорее, повторюсь, сдерживающим фактором здесь будут неформальные договоренности Ирана со странами региона и тем же Китаем. ⬇️

⬆️ «СП»:  Рубио грозит ответом. Каким он будет? Снова будут бомбить? Наземная операция?

-МН-Пока реплика Марко Рубио больше похожа на дежурную реакцию. Как правило, упоминание «ужасной ошибки» - обычная формула в условиях, когда нужно подбодрить своих союзников в регионе и продемонстрировать внутренней аудитории, что обращающаяся к таким угрозам сторона держит руку на пульсе. Тем не менее, реальные шаги явно тоже будут предприниматься. Например, действия явно находящихся в контакте с США израильских военных и спецслужб, чтобы ослабить иранскую военно-морскую инфраструктуру. Но, опять же, желать провести такие операции, не значит, реализовать их в полном объеме.
Наземная операция, безусловно, может нести слишком серьезные издержки для США и Вашингтон, скорее, будет максимально оттягивать возможность такого сценария.

«СП»:  Рубио назвал этот шаг экономическим самоубийством Ирана. И какие экономические последствия могут быть для Ирана?

- МН-Возможно, это намек, что США в том или ином виде поддержат Израиль в вопросе уничтожения экономической инфраструктуры Ирана. А также намек, что эскалация бьет по иранским интересам. Возможно, это попытка внести раскол в ряды иранских элит, надежда если не на верхушечный переворот, то на активизацию давления на верховного лидера Ирана со стороны сил внутри страны, которые опасаются последствий этой эскалации.

«СП»:  А что там про другие государства, которые тоже могут ответить? Какие? Как? Перекрытие нанесет экономический ущерб, в том числе, и странам Залива. Достаточен ли этот повод для начала боевых действий со стороны этих стран — или будут уповать на Штаты? Или станут мясом для сил вторжения?

- МН-Государства региона, скорее, будут опасаться вмешиваться напрямую и рассчитывать на возможность неформальных договоренностей с Ираном, а также на нежелание всех вовлеченных сторон затягивать вооруженную эскалацию слишком надолго.

«СП»:  Даже если не случится никаких военных действий, какие будут последствия для мира? Насколько критично. Если пролив окажется перекрытым на день, неделю, месяц, год?

-МН-Как минимум, это будет подталкивать ключевых покупателей нефтегазовых ресурсов из этого региона усиливать работу с альтернативными источниками поставок. Плюс — подталкивать к новому витку гонки вооружений как в окружающих регионах, так и в международном масштабе в целом.

https://svpressa.ru/politic/article/469705/?ec=1

О возможных политических последствиях публикации The New York Times со ссылкой на «официальных лиц, знакомых с выводами доклада» отчет разведслужб США, что удары по ядерным объектам в Иране «отбросили ядерную программу страны всего на несколько месяцев» - развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (полный вариант):

-Понятно, что ущерб ядерной программе Ирана за прошедшие недели был нанесен (в том числе, из-за гибели профильных специалистов), но вопрос в масштабе этого ущерба, - отмечает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - Скажем, начальник Генштаба армии Израиля Эяль Замир недавно утверждал, что ядерная программа Ирана отброшена «на годы назад», но это, все же, публичные оценки на широкую аудиторию.  The Times of Israel не так давно упоминало ту же оценку про «отброшено на несколько лет» со ссылкой на источники среди израильских чиновников.
Доподлинно о масштабах ущерба ядерной программе могут знать только в самом Иране. И тут как раз дальнейшая тактика Тель-Авива, а не Вашингтона может быть косвенным указанием на то, какие данные о реальном положении дел с этой программой будут проникать за пределы Ирана. Если появится много данных, что развитие этой программы отброшено не на столь долгий срок, как сейчас говорят официальные лица в США и Израиле, последний, скорее всего, попытается возобновить военные удары или активные диверсионные акции в Иране, пока тот не восстановил ущерб, нанесенный его системе ПВО и спецслужбам.
Что касается утечки в американские СМИ — она может опираться на реальные факты, но может связана и с чисто манипулятивной тактикой. Например, «местью» Трампа по стороны разведывательного сообщества, где его назначения в силовом блоке одобряют явно не все, либо давлением со стороны «ястребов» в американских верхах, которые хотели бы добиться от Белого дома более продолжительного и жесткого давления на Иран, в том числе, путем продолжения воздушных ударов.

«СП»:  Зачем Трамп, Хегсет, Вэнс с пеной у рта доказывали, что они полностью уничтожили ядерную программу Ирана при том, что оппоненты Трампа в конгрессе утверждали, что это не так. Это на внутреннюю аудиторию и было рассчитано? Кому и что хотели доказать?

- МН-Скорее, это была их попытка получить пространство для маневра, в том числе, в рамках работы с аудиторией внутри Республиканской партии. Ведь Трампа там уже критиковали и «ястребы» за слишком быстрое, по их мнению, прекращение ударов по Ирану, и «изоляционисты», за проведение уже состоявшихся ударов.

«СП»:  Трамп вообще контролирует свою разведку? Ранее доклад разведки однозначно говорил о том, что у Ирана нет ЯО, но, когда Трампу об этом сказали, он безапелляционно заявил, что разведка ошибается. Ни там свои высказывания хоть как-то друг с другом согласовывают?

-МН-Если говорить о заявлениях той же директора нацразведки США Тулси Габбард в марте 2025 года, на самом деле, они от нынешней позиции Трампа отличались не так уж кардинально. Габбард в марте в рамках вступительного заявления к ежегодной оценке угроз разведывательным сообществом США, конечно, подчеркнула, что «Иран не создает ядерное оружие». Но, в то же время, тогда же она отмечала, что «запасы обогащенного урана Ирана достигли своего наивысшего уровня и являются беспрецедентными для государства без ядерного оружия», а публичные дискуссии по теме ядерной программы в 2024 году «вероятно, воодушевили сторонников ядерного оружия в аппарате принятия решений Ирана». То есть, там были не жесткие разногласия между Трампом и Габбард, а просто разные акценты, расхождения по принципу «стакан наполовину пуст или наполовину полон». Собственно, это и дало Габбард возможность уже в июне после резких заявлений главы США попытаться выйти из-под удара, заявив, что «президент Трамп говорил то же самое, что и я».⬇️

⬆️ При этом у Трампа действительно есть и другие проблемы в работе с собственными спецслужбами. Здесь у Белого дома, как минимум, две точки уязвимости. Во-первых, среди сотрудников американских силовых ведомств у многих есть, как минимум, поводы для недовольства его назначениями в этом блоке. Критику в отношении той же Габбард в связи с проводимыми ею кадровыми назначениями в подведомственных структурах, которую озвучивали сенаторы и конгрессмены-демократы, явно может разделять, как минимум, часть действующих сотрудников этих структур.
Во-вторых, сами назначенцы Трампа в том же силовом блоке — люди с очень разным бэкграундом. Понятно, что в условиях США президенту так или иначе приходится назначать на ключевые посты не только людей из своего ближайшего окружения. Но, все же, когда в команде собрались настолько разные люди, нередко, уже выступавшие в роли внутренней оппозиции там, где они были раньше (как та же Габбард, когда была в Демократической партии) — вероятность, что противоречия между ними будет выливаться в медиа-пространтство, еще больше увеличивается.

«СП»:  Как пишет NYT, с нетерпением ждал возможности отпраздновать удары США по Ирану. А как отпраздновать? Какого эффекта он ожидал?

- МН-Скорее, традиционная тактика Трампа — исходить, в основном, из текущей ситуации, а на более долгосрочные проблемы реагировать по мере их поступления.

«СП»: Что для Трампа болезненнее — срыв его триумфа среди союзников по НАТО или удар по внутренним рейтингам?

-МН-О влиянии на рейтинги именно этой новости пока говорить рано. Хотя довольно резкая оценка этой публикации со стороны пресс-секретаря Белого дома Кэролайн Левитт (назвавшей «неудачниками» и источник утечки, и опубликовавшие его СМИ) может говорить о том, что для самого Трампа этот сюжет — повод понервничать.
Для Трампа и его ближайшего окружения, собственно, важны не версии, которые сейчас выдвигаются, а то, какие новости о ядерной программе и вообще военных возможностях Ирана будут обсуждаться ближе к промежуточным выборам в Конгресс в ноябре 2026 года. Конечно, эти выборы обычно строятся вокруг внутренней повестки и просто новые версии о ядерных возможностях Ирана на них мало повлияют. Но, даже если Иран к тому времени сможет продемонстрировать какие-то серьезные возможности в военной сфере (не обязательно ядерные), для рейтингов республиканцев и влиянию самого Трампа внутри партии это может создать новые вызовы. Впрочем, далеко не факт, что Иран, даже сохранив какие-то военные возможности, о которых сейчас говорят, как о серьезно подорванных, именно к осени 2026 года захочет их демонстрировать.

«СП»:  Тут многоходовка Трампа прослеживается: ударить по Ирану перед Саммитом НАТО, раструбить о триумфе, а потом нагнуть НАТО на повышение расходов на оборону. Можно ли говорить о том, что эти планы сорваны?

-МН-Вряд ли сам вопрос о росте расходов на оборону в большинстве стран НАТО будет увязываться с тем, насколько подтвердятся заявления Трампа о решении «иранской ядерной проблемы». Для европейских участников НАТО главный аргумент в пользу наращивания таких расходов — по-прежнему обсуждение российско-украинского конфликта.

https://svpressa.ru/politic/article/469956/