tgoop.com/egarmin_daniil/354
Last Update:
Психологическая травма.
Часть 6, заключительная.
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Привлекательность абьюзера — тема более широкая, чем психологические травмы, но тесно с ней переплетенная.
Чаще всего мы не очень хорошо понимаем, почему нам нравятся те или иные люди. Если в дружеском общении еще можно выделить общность интересов или схожесть юмора, то в романтической притягательности много непонятного. Я думаю, почти каждому из нас знакомо чувство, когда понимаешь, что человек не очень подходит для отношений, но к нему все равно тянет. И он может даже плохо относиться к нам, абьюзить или не отвечать взаимностью, но притягательность от этого не исчезает, а иногда даже увеличивается.
В случаях, когда подобная пригятательность сильно влияет на человека, можно начинать подозревать интрузивное поведение в межличностных отношениях. Всем нам нравится недоступное, но когда недоступное становится навязчивой идеей, а все что доступно — обесценивается, впору говорить о проблеме.
Те-самые-отношения-когда-нас-тянет-к-абьюзеру. И вроде бы он/она не проявляют инициативы, и отвечают в переписке «наотвали», и элементы психологического (а порой и физического) насилия в отношениях присутствуют — а все равно человек как будто бы окутан магическим ореолом притягательности. В психологии такой ореол называется «идеализация».
Идеализация в нашем развитии играет важную роль. Кого первого в жизни мы идеализируем? Конечно же, маму с папой. В восприятии младенца родители — это огромные фигуры, от которых зависит его жизнь. Это наделяет их абсолютной властью над миром. В совокупности с естественной любовью ребенка, у него создается идеальный портрет мамы и папы. И даже когда мы взрослеем, доля идеализации остается. В том числе поэтому, например, мы не называем родителей по именам — всегда говорим синонимы «мамы» и «папы», хотя других родственников можем называть по имени (сестер, дедь, теть) и так далее. Эти «идеальные» люди становятся первыми, с кем мы выстраиваем близкие и искренние отношения. Мы показываем им свои потребности, любовь, настоящие эмоции и желания, а они властны исполнять их, любить нас в ответ, показывать свое отношение к нашим эмоциям, таким образом показывая нам, как нужно, а как не нужно делать для выживания.
Если эти отношения развиваются гармонично, ребенок усваивает, что он любит и его любят в ответ — и это нормально. Так и должно быть. Если при этом родитель отлично чувствует и соблюдает свои личные границы, ребенок учится быть тактичным и чутким к состоянию других людей, а также знать, как выстраивать и защищать свои границы.
Но если родитель игнорирует потребности ребенка, если ребенок ему мешает, вызывает раздражение, гнев или равнодушие — то у ребенка как «нормальная» закрепляется именно такая модель. Он — любит, идеализирует, желает внимания объекта любви. Объект любви — игнорирует, раздражается, применяет насилие и т.п. Это становится внутренней «нормой», и даже когда человек взрослеет и рационально начинает понимать, что так быть не должно, искаженные когнитивные установки не позволяют чувствовать это внутренне, эмоционально.
В таком случае установление первых близких отношений становится наполненным множеством микротравм — ребенок, не чувствуя любви родителя в ответ на свою, испытывает отчаяние и ужас, ведь от огромной фигуры взрослого реально зависит его жизнь. Это приводит к искажению когнитивных установок в области восприятия себя — «я не заслуживаю любви», «я ужасен», «я должен заслужить любовь» и т.п.
Конечно, у травм возникают интрузии. Человек, став чуть взрослее, старается «завоевать» хорошее отношение важного другого. Таким образом, как я уже писал выше, он старается «отыграть травму наоборот», изменить свои действия в условиях отвержения и получить другое развитие событий — принятие, признание и любовь. Стоит ли говорить о том, что, как и любое интрузивное поведение, оно обречено на провал?..
#психологическое
🔽
BY Даниил Егармин
Share with your friend now:
tgoop.com/egarmin_daniil/354