Эффективность доиндустриальных типов хозяйствования на протяжении большей части истории человечества была такова, что нахождение человека в группе являлось залогом его выживания. Однако подобное существование накладывало свои условия — коллективный труд, общинная собственность и распределение были неотделимы от семьи, религии и родства. Оптимальное перераспределение между членами группы уже имеющихся в экосистеме ресурсов способствовало выживанию группы в целом, и большая семья или род, как пример такой группы — это как раз следствие первоначальной необходимости совместного выживания, а не совместного обогащения.

Взаимовыручка, иерархия и упорядоченное распределение, освящённые традицией, опирающейся на мораль и религию — никто в такой группе не имел ничего сверх положенного по статусу, все блага исходили от группы, и всё добытое шло на благо группы. Подобные отношения опираются на самоорганизацию и естественную иерархию, практически не требующие ресурсов на построение социальной структуры. Именно поэтому они оказались настолько живучими, что практически без изменений дожили до наших дней в патриархальных семьях, крестьянских общинах, религиозных сектах и криминальных группировках.

Клод Леви-Стросс в своих работах прямо противопоставляет семейно-родственные и экономические отношения:

…первобытные общества или те, которые считаются первобытными, управляются кровнородственными связями (которые мы теперь называем структурами родства), а не экономическими отношениями. Если бы эти общества не подвергались разрушению извне, они могли бы существовать бесконечно долго. Применимая к ним категория времени не имеет ничего общего с той, которой мы пользуемся для того, чтобы понять развитие нашего собственного общества.

Экономические же методы перераспределения подчиняются правилам игры с ненулевой суммой и возникают только при наличии возможности обмена излишка ресурсов, а это тянет за собой целую цепочку инноваций, усложняющих структуру человеческих сообществ и постепенно выделяющих из них свободно действующих индивидуумов, дестабилизируя тем самым структуры родства. В условиях же постоянной борьбы за выживание это достаточно труднодостижимо, и потому группы, имеющие риск оказаться в какой-то момент на грани выживания, зачастую используют те или иные внеэкономические механизмы принудительного перераспределения и подавления личной инициативы, причём, чем выше риск, тем активнее используются подобные механизмы и тем вероятнее такие группы будут стремиться к игре с нулевой суммой в отношении других групп.

Речь в данном случае не о том, что человек человеку волк, а о том, что при неблагоприятных условиях люди более склонны к исключительно внутригрупповому сотрудничеству и не склонны доверять представителям других групп, причём, чем неблагоприятнее кажутся людям условия, тем меньше они готовы искренне сотрудничать с теми, кого считают чужаками. Избыток же ресурсов (хотя бы отсутствие нехватки) и в целом благоприятная среда понижают градус недоверия и позволяют вступать в более широкие коалиции для достижения совместных целей.

Данный подход, в частности, неплохо объясняет, почему в беднеющих, застрессованных и оттого всё более консервативных современных социумах уделяется так много внимания "справедливому" перераспределению ресурсов, противостоянию проискам врагов и защите традиционных ценностей.

Литература:
📚 Клод Леви-Стросс. Структурная антропология.
📚 Десмонд Моррис. Людской зверинец.
📚 Роберт Сапольски. Психология стресса.
📖 Карпенко Н.А. Экономическая теория игр и её социальные границы.

#моё@cliomechanics
#cm_дискуссии
#cm_антропология
#cm_социология
#cm_структуры
#cm_этология

Механика истории│подписаться