Вечером на стойбище включают электрогенератор – это значит, что появляется электричество, свет и работает усилитель сигнала (иначе как бы я сюда выходила). Хозяйка, у которой я гостила, звонит кому-то:

- Ханты беспокоят.
- Здравствуйте, что хотели?
- Бензин хотим.
- Только для коренных жителей.
- Мы коренные жители.
- Фамилия?
- *называет имя и фамилию*
- Хорошо, завтра приезжайте на заправку, сегодня уже все.

За экологический ущерб хантыйские семьи получают компенсации от нефтяников, в них входит и бензин – 2,5 тонны в год (от Лукойла), которые тратятся на снегоход и электрогенератор. На год многим не хватает, особенно семьям, где есть уже взрослые дети со своей техникой, но они не получают собственных компенсаций (отдельная тема). Все зависит от интенсивности использования, так что кому-то и хватает.

Меня ошеломило начало диалога. Чтобы проинтерпретировать ситуацию, я всегда стараюсь поставить себя на место человека или поменять переменные в уравнении.

Представьте, вы звоните и говорите: «Русские беспокоят». Это звучало бы комично или странно, ведь русские – этническое большинство, у которого нет закреплённых документами прав на материальные льготы и ресурсы по причине своей «русскости», и им не нужно доказывать свою принадлежность к русскому народу, чтобы получить доступ к ресурсам.

Причем «ханты беспокоят» во множественном числе!
Если бы женщина сказала: «Здравствуйте, это я, Мария Ивановна» (имя вымышлено), то разговор бы застопорился. Поэтому диалог начинается не с индивидуального человека, а коллективного «мы». Звонит именно представительница группы коренных народов, которые имеют особые права. Да и то, не все, а те, у кого заключены договора…

Если бы звонили, например, инвалиды или люди из многодетных семей в соответствующие структуры, разговор бы, скорее всего, начался иначе: «Здравствуйте, я звоню по поводу льгот для инвалидов…». То есть человек говорил бы от себя, а категория упоминается для пояснения.

И вроде бы в хантыйском случае тоже так. Дальше спрашивают фамилию и смотрят, есть ли она в списке, сколько этому человеку еще можно получить литров в этом году (некоторые забирают не все 2,5 тонны сразу).

И все-таки мне кажется, что в этом случае коллективная идентичность гораздо сильнее. Ханты часто говорят не от себя лично, а от имени группы в отношениях с внешними структурами – нефтяниками и администрацией, чтобы защитить свои права или добиться больших льгот.