Было еще “русинофильское” течение, подчеркивавшее самобытность русинской идентичности, отличной как от русской, так и от украинской, но основное разделение всё-таки шло между двумя господствующими лагерями “русофилов” и “украинофилов”, влияние которых в обществе было сопоставимо.
Между тем, в Подкарпатской Руси среди всех партий наибольшей популярностью пользовалась Компартия Чехословакии, которая поначалу не имела ясного взгляда на национальный вопрос. Однако уже к середине 20-х под влиянием товарищей из Коминтерна чехословацкие коммунисты склонились к мнению, что “русофильское” течение является реакционным и бесперспективным, а русины - это просто часть украинского народа со своими региональными отличиями.
Таким образом, на VII конференции Закарпатского крайкома КПЧ в декабре 1926 было однозначно заявлено, что русины - это украинцы и надо положить конец всякой демагогии вокруг языкового вопроса, с помощью которой населению Подкарпатской Руси классовые враги пытаются внушить мысль о том, что они “русины”, “руськие” или “русские”. Соответственно, теперь вся местная коммунистическая пресса публиковалась исключительно на украинском литературном языке (игнорируя русинские наречия), а наименование региона “Подкарпатская Русь” последовательно и неумолимо подменялось на название “Закарпатская Украина”.
Самое интересное, что, несмотря на безостановочные метания КПЧ в восприятии национального вопроса (о чем я, может быть, еще напишу), отношение к “русинской проблеме” более не менялось и в октябре 1937 года “Карпатська правда” все так же писала, что задача партии “пояснить народу, что “русин” и “украинец” - это одно и то же”.
Соответственно, однозначно “проукраинская” позиция такой мощной партии, какой была КПЧ (вторая по численности и влиянию в Европе после немецкой компартии), не могла не содействовать тому, что “украинофильская” тенденции в Подкарпатской Руси почти полностью вытеснила “русофильскую” и “русинофильскую”, создав хорошую социальную базу для роста и развития уже правого “прогерманского” национализма запрещенной ОУН, члены которой начали массово проникать в Чехословакию из Польши во второй половине 30-х, поддерживая настроения “соборности” и откровенной русофобии местного сообщества, достигшие пика в ходе правления премьер-министра русинской автономии Августина Волошина (38-39).
Таким образом, и украинские и русские националисты должны знать, кого нужно прославлять или проклинать за рост “украинофильских” (ака “контр-русофильских”) настроений в Подкарпатской Руси - в том числе и чехословацких коммунистов. Ну и, конечно, товарища Сталина, который в 1945 году надавил на Чехословакию, согласившуюся передать регион в состав УССР, тем самым завершив процесс строительства объединявшей всех украинцев “соборной державы”, о которой так долго говорили большевики украинские националисты.
3⃣ Третий занимательный факт касается освободительного похода Красной Армии против Польши в 1939 с дальнейшим присоединением Кресов Всходних к УССР. Западные украинцы в целом к этому отнеслись позитивно, как к освобождению из-под польского ярма. И вот тут начались сложности, т.к. процесс “советизации” Западной Украины фактически стихийно превратился в процесс её украинизации.
Вопреки стремлению советского правительства к недопущению роста межнациональной розни и украинского шовинизма в отношении поляков, освободившееся украинское население принялось вышибать поляков из общественнной и экономической жизни, всячески их зажимать и третировать, провоцируя польско-украинское напряжение. Особенно доставалось колонистам-“осадникам”, бывшим героям советско-польской войны 1919-20, получившим за свои подвиги землю на украинских территориях. Правда, к 1940 году бóльшая часть “осадников” была советской властью успешно депортирована, но взаимная любовь между народами от этого не возросла.
Было еще “русинофильское” течение, подчеркивавшее самобытность русинской идентичности, отличной как от русской, так и от украинской, но основное разделение всё-таки шло между двумя господствующими лагерями “русофилов” и “украинофилов”, влияние которых в обществе было сопоставимо.
Между тем, в Подкарпатской Руси среди всех партий наибольшей популярностью пользовалась Компартия Чехословакии, которая поначалу не имела ясного взгляда на национальный вопрос. Однако уже к середине 20-х под влиянием товарищей из Коминтерна чехословацкие коммунисты склонились к мнению, что “русофильское” течение является реакционным и бесперспективным, а русины - это просто часть украинского народа со своими региональными отличиями.
Таким образом, на VII конференции Закарпатского крайкома КПЧ в декабре 1926 было однозначно заявлено, что русины - это украинцы и надо положить конец всякой демагогии вокруг языкового вопроса, с помощью которой населению Подкарпатской Руси классовые враги пытаются внушить мысль о том, что они “русины”, “руськие” или “русские”. Соответственно, теперь вся местная коммунистическая пресса публиковалась исключительно на украинском литературном языке (игнорируя русинские наречия), а наименование региона “Подкарпатская Русь” последовательно и неумолимо подменялось на название “Закарпатская Украина”.
Самое интересное, что, несмотря на безостановочные метания КПЧ в восприятии национального вопроса (о чем я, может быть, еще напишу), отношение к “русинской проблеме” более не менялось и в октябре 1937 года “Карпатська правда” все так же писала, что задача партии “пояснить народу, что “русин” и “украинец” - это одно и то же”.
Соответственно, однозначно “проукраинская” позиция такой мощной партии, какой была КПЧ (вторая по численности и влиянию в Европе после немецкой компартии), не могла не содействовать тому, что “украинофильская” тенденции в Подкарпатской Руси почти полностью вытеснила “русофильскую” и “русинофильскую”, создав хорошую социальную базу для роста и развития уже правого “прогерманского” национализма запрещенной ОУН, члены которой начали массово проникать в Чехословакию из Польши во второй половине 30-х, поддерживая настроения “соборности” и откровенной русофобии местного сообщества, достигшие пика в ходе правления премьер-министра русинской автономии Августина Волошина (38-39).
Таким образом, и украинские и русские националисты должны знать, кого нужно прославлять или проклинать за рост “украинофильских” (ака “контр-русофильских”) настроений в Подкарпатской Руси - в том числе и чехословацких коммунистов. Ну и, конечно, товарища Сталина, который в 1945 году надавил на Чехословакию, согласившуюся передать регион в состав УССР, тем самым завершив процесс строительства объединявшей всех украинцев “соборной державы”, о которой так долго говорили большевики украинские националисты.
3⃣ Третий занимательный факт касается освободительного похода Красной Армии против Польши в 1939 с дальнейшим присоединением Кресов Всходних к УССР. Западные украинцы в целом к этому отнеслись позитивно, как к освобождению из-под польского ярма. И вот тут начались сложности, т.к. процесс “советизации” Западной Украины фактически стихийно превратился в процесс её украинизации.
Вопреки стремлению советского правительства к недопущению роста межнациональной розни и украинского шовинизма в отношении поляков, освободившееся украинское население принялось вышибать поляков из общественнной и экономической жизни, всячески их зажимать и третировать, провоцируя польско-украинское напряжение. Особенно доставалось колонистам-“осадникам”, бывшим героям советско-польской войны 1919-20, получившим за свои подвиги землю на украинских территориях. Правда, к 1940 году бóльшая часть “осадников” была советской властью успешно депортирована, но взаимная любовь между народами от этого не возросла.
A vandalised bank during the 2019 protest. File photo: May James/HKFP. Over 33,000 people sent out over 1,000 doxxing messages in the group. Although the administrators tried to delete all of the messages, the posting speed was far too much for them to keep up. Healing through screaming therapy Hui said the time period and nature of some offences “overlapped” and thus their prison terms could be served concurrently. The judge ordered Ng to be jailed for a total of six years and six months.
from us
