Сегодня 26 лет исполняется с момента подписания в Куманово (Македония) соглашений, положивших конец Косовской войне; конфликту между вооруженными силами Югославии и сепаратистской Армией Освобождения Косово.

Что это значит?

А это значит, что настал момент вновь поворошить тему взаимоотношений между коммунизмом и национализмом, ибо как многим известно (наверное все-таки немногим), и сам антисербский косовский сепаратизм второй половины XX века в общем, и непосредственно Армия Освобождения Косово в частности, имеют марксистско-ленинские (т.н. антиревизионистские) корешки.

Читать далее: https://sorok40sorok.blogspot.com/2025/06/blog-post.html?m=1

Сегодня, стало быть, праздник, День России называется. Понимая скептицизм многих по поводу этого, смею всё-таки отметить, что современная РФ, - как бы там ни было, - сберегла доставшийся ей от РСФСР федеративный принцип государственного устройства.

Понятно, что политически федерализм в современной России сведен к минимальным значениям, но на уровне культуры Россия продолжает оставаться многонациональной федерацией, в которой потребности разных входящих в неё народов на сохранение своей самобытности (традиций, языка и культуры) формально обеспечены на законодательном уровне и на это дело даже выделяются какие-никакие (скромные конечно) бюджетные деньги.

Забавно то, что федерализм изначально вообще не стоял в центре внимания большевиков, исходивших из марксистской логики пролетарского интернационализма (“...слияния всех наций в высшем единстве…”) и политико-экономической централизации. Более того, как известно (а известно это и из работы Сталина по национальному вопросу и из критических заметок по нац.вопросу Ленина) большевики категорически выступали против австромарксистской концепции национально-культурной автономии, доказывая на пальцах, что взгляды Бауэра и Шпрингера, - которые не желали разрушать единое пространство Австро-Венгрии на ряд национальных государств и планировали обеспечить права разных народов через культурно-языковой автономизм, - просто противоречат целям пролетариата, углубляя и расширяя национальную борьбу на радость буржуям, закрепляя национализм, а не уничтожая его.

В этом плане большевики радикально отличались от главных своих конкурентов, - эсеров, - выдвинувших еще во время Первой Русской революции проект единой российской децентрализованной федерации, в которой каждая нация сможет пользоваться максимальной автономией. Большевики качали за самоопределение наций вплоть до отделения. Со многими оговорками, но это был их курс на диалектическое “снятие” проблемы национального освобождения.

Вплоть до 1917 года и речи не было ни о каком федерализме (“...не дело пролетариата проповедовать федерализм и национальную автономию…”, “...марксисты относятся враждебно к федерации и децентрализации…” Ленин), но захват власти и логика удержания её в отсталой многонациональной стране привели к тому, что большевики, еще недавно устами Ильича вещавшие что “пролетариат приветствует всякую ассимиляцию наций, за исключением насильственной”, шаг за шагом пошли по пути национально-территориальной федерализации России.

Само собою, начиная с VIII съезда РКПб в марте 1919 (где впервые закипели дискуссии промеж “федералистами” и ортодоксальными “унитаристами-ассимиляторами”), вокруг форм и проявлений этого федерализма было сломано много копий, его административные и культурные рамки то расширялись, то сужались и в общем лишь к середине 60-х годов российский федерализм окончательно стабилизировался, потеряв многие свои ранние черты (например, в виде значительного сужения общественной функции родных языков в автономных образованиях и унификации школы, которая перестала выступать хранительницей этнокультуры малых народов). В таком виде федерализм и перешёл по наследству к новой капиталистической России.

И этот новый российский федерализм в целом продолжает экономически обоснованную политику культурно-языковой унификации и политической централизации, оставляя правда и некоторое пространство для развития культуры нетитульных наций, что не может не радовать немногочисленных любителей этнического разнообразия. Ибо трагических примеров того, к чему приводит агрессивно-насильственная ассимиляция с топорным принуждением к языковому, культурному и религиозному единству слишком много. Россия в этом плане гораздо лучше какой-нибудь Мьянмы, Судана или даже Турции, где унитаристский подход центрального правительства, отрицающего за национальными меньшинствами право на сохранение и развитие своей культуры, традиций и политического представительства привело к затяжным конфликтам.

В целом, российский федерализм хорош уже тем, что он есть и, пусть даже сегодня в нем отчетливо проступают черты более логичного для капиталистических государств новейшей эпохи (как, впрочем, и для марксистско-ленинского социализма) унитаризма и административно-бюрократического централизма, федерализм это то, за что следует держаться и чего следует сохранять и развивать. А учитывая, что вопрос взаимодействия между различными культурными, этническими и религиозными идентичностями выезжает нынче на первый план и становится поводом для многочисленных конфликтов, этот доставшийся нам в наследство от СССР инструмент способен еще послужить хорошую службу.

Так что, с праздничком всех, с днем Российской Федерации.

А чтоб придать рассуждениям о российском федерализме необходимого антуражу, можно коснуться локальной музыкальной этно-сцены. Ибо во многих уголках нашей страны таковая существует. Широкому российскому слушателю эта сцена в основном неизвестна, хотя бывают и исключения, типа красноярских самородков из Otyken, популяризирующих культуру и языки малых сибирских народов, или башкирской Ay Yola, выстрелившей пару месяцев назад со своей композицией “Хумай”, вдохновленной эпосом “Урал-батыр” (даже на общероссийских радиостанциях её крутят, что необычно).

Но в основном с т.з. коммерции вся эта локальная этноспецифика глубоко убыточна и теплится во многих случаях (Коми, Удмуртия, Чувашия, Карелия) на энергии отдельных энтузиастов, да на государственной поддержке. Этим-то она и симпатична: люди делают контент буквально на коленке, безо всяких надежд на коммерциализацию или широкую популярность, чисто в порыве душевного донкихотства. 

И вот, ниже подобрал несколько ярких примеров относительно современного музыкального творчества народов России. Кто желает, может заценить и услышать, как звучат языки (и, в некоторых случаях, характерные мелодии) наших народов. Потому что в скором будущем все это, вероятно, затеряется во времени как слезы в дожде. Пришло время умирать под ударами прогресса.


Прикольнейшая тувинская песня “Салгадар бис” в исполнении Антона Увангура

Этно-рэп на карельском про Петрозаводск (Петроской)

А вот еще цоевская “Кукушка” на карельском, на языке коми и на эрзянском (мордовском)

Песня башкирской группы Аргымак, посвященная Минигали Шаймуратову, командиру Башкирской кавалерийской дивизии во время ВОВ

Современная композиция на дигорском (Осетия), под названием “Вместе”

Удмуртский этно-рэп

Песня “Северное сияние”, исполненная на языках народов Севера и Северо-запада (финском, карельском, коми, хантыйском, ижорском и удмуртском)

Прекрасная песня про Чечню от местных исполнителей

Металл-обработка запева, сопровождающего якутский народный круговой танец осуохай

Марийский этно-рэп

Калмыцкая народная песня “Гарян Боова” в современной обработке

Песня про малую родину на эрзянском (Мордовия)

Тоже про малую родину (Махачкалу), но на лезгинском 

Татарский рок

Русско-чувашская песня про, - сюрприз, - чувашскую родину

Рэпчина от первого в мире (и единственного) мансийского репера

Хакасская народная песня от местного фолк-рок ансамбля

Старинная (еще доисламская) черкесская ритуальная песня, в исполнении группы из Нальчика, проповедующей фолк-андеграунд

Алтайская энергичная композиция “Ода коням”

Бурятская народная песня в исполнении местных этно-рокеров

👆Чуть подробнее

ПСЖК осудила конфликт между Ираном и Израилем и выступила с призывом к демократии


➡ Подробнее: http://www.kurdish.ru/m/wuJg6sI2

#Курдистан

Что касается PJAK (Партии Свободной Жизни Курдистана), то, организованная в 2004 году в качестве апочистской организации иранских курдов (фактически - иранского филиала Рабочей Партии Курдистана), она до 2011 года вела достаточно активную оборонительную вооруженную борьбу с исламским режимом, время от времени предлагая переговоры правительству, на что Тегеран отвечал категорическим отказом, требуя одностороннего разоружения и капитуляции. В итоге, в 2012 PJAK была частично вытеснена из ирано-иракского пограничья, хотя полностью подавить деятельность курдов не удалось и партийные отряды продолжают действовать в горном пограничном районе.

Что может показаться любопытным? Любопытным может показаться то, что, в отличие от прочих курдских партий региона, PJAK не выступает за свержение Исламской республики как способа решения всех проблем Ирана. Так же, как PJAK не приветствует и курдский сепаратизм. В первом случае указывается, что стратегия замены режима Исламской республики - это империалистическая стратегия США и Израиля по созданию нового подконтрольного Ближнего Востока, во втором PJAK повторяет позицию Оджалана против национального государства как такового. 

Сам Оджалан, вероятно, пришел к мысли о порочности идеи национального освобождения через создание национального государства насмотревшись на то, как освобожденный от власти Саддама в 1991 в результате восстания Башур (Иракский Курдистан) погрузился в гражданскую войну за власть между курдскими же партиями (ДПК и ПСК), каждая из которых привлекала для поддержки иностранные силы (Турцию, Иран и…армию Саддама).

Формально, PJAK ставит целью борьбу за конфедеративный и свободный единый Иран, а не за замену одних лиц в правительстве на другие. И не за “деколонизацию” страны, которая в условиях кризиса действительно может распасться на ряд этнических и враждебных друг другу регионов. Это артикулировано многократно и на последнем 7 съезде партии в 2024 партийное руководство повторило то, что партия борется не за власть, а за свободу; не нападает на режим, но оставляет за собой право на вооруженную самооборону своего проекта “демократического решения”.

Ничего экстраординарного в этом нет, ибо, как известно, и “материнская” РПК давно перестала быть сепаратистской и антиправительственной силой, а сирийская PYD и вовсе в 2012 взяла под контроль курдские районы по договоренности с ослабленным режимом Башара Асада, против которого, - формально, - курды и не выступали, требуя лишь демократизации, федерализации и самоуправления (за что их оппозиция возненавидела). Иранская PJAK в этом плане привержена той же “гибридной” стратегии.

Что конечно не помешало партии принять активнейшее участие, - через свои городские, молодежные и женские структуры, - в протестах 2022 года, спровоцированных смертью курдянки Махсы Амини. Одно то, что знаменем этого общенационального протеста стал лозунг “Jin, Jiyan, Azadi” (Женщина, Жизнь, Свобода), разработанный Оджаланом в рамках своего “радикального революционного феминизма”, показывает, что кампании аффилированных с партией гражданских организаций (“Время защищать женскую революцию” и адаптация “Плана революции из 10 пунктов”, сформулированного в своё время Народными муджахидами), не ушли в песок. И эти апочистские лозунги зазвучали даже на персидском языке (Zen, Zendegi, Azadi), что как бы косвенно можно интерпретировать как успех на национальном уровне заданного курдами (национальным меньшинством) дискурса. В котором курдский регион и курдские женщины выступают как бы авангардом освобождения всех жителей многонационального Ирана.

Очень любопытным является то, что именно во время протестов 2022 PJAK принялась активно популяризировать несколько подзабытый образ и флаг Мехабадской Народной Республики, - просоветского образования, существовавшего в 1946 году, - проводя параллели между нею и Автономной администрацией Севера и Востока Сирии, в которой якобы были реализованы давние идеи национального и социального освобождения курдов. 

Опять же, именно во время протестов 2022 PJAK усилила свой городской аппарат, организовав ряд молодежных и женских групп, осуществлявших атаки против представителей властей (вроде “Партизан Иштар” или “Групп огненной инициативы”).

Характерно, что даже в самый разгар протестов PJAK не выставляла лозунги сепарации или свержения режима: речь всегда шла только о борьбе за децентрализацию, плюрализм и региональное самоуправление. Что вызывало (как и в сирийском случае) у непримиримой оппозиции подозрения в стремлении PJAK к увековечиванию Исламской Республики. Но, как я понимаю, в условиях реального достижения децентрализации, плюрализма и ограничения системы велаят-е факих (власти теократии), курдам абсолютно все равно, каким будет формальный статус этой новой республики. 

Весьма симптоматично, что и на 7 конгрессе партии, и на 4 конгрессе KJAR (Женского Сообщества Роджхилата/Восточного Курдистана) в 2024 были озвучены предупреждения (исходившие от самого Оджалана) о том, что Иран стоит на пороге перемен и курдскому демократическому движению следует активно повышать свою обороноспособность до самого высокого уровня, дабы в рамках этого процесса изменений суметь защитить свой проект демократического решения и демократического конфедерализма. Как мы видим, ситуация действительно стремительно меняется, и PJAK, - вероятно, - готова к активным действиям в новых условиях.

Раз уже делал обзор позиций иранской левой по поводу выборов, небезынтересно будет узнать, чего они думают насчет разыгравшейся ирано-израильской войны. Ибо война поставила иранскую левую в достаточно деликатное положение.

С одной стороны, иранская левая испытывает традиционную историческую ненависть к Израилю (ака сионизму) и радеет за Палестину. С другой стороны, режим Исламской республики тоже воспринимается как реакционная и антинародная тирания. И теперь, когда эти два врага столкнулись между собой, возникла некая коллизия.

В основном, иранцы разрешили создавшееся противоречие через типичные “водные” декларации, наполненные знакомыми канцелярскими штампами о “решительном осуждении” и “наглом попрании”. 

Партия Туде (бывшая официальная компартия страны) , Организация народных фидаинов (большинство), Левая партия, прокляли “преступную агрессию фашистско-синонистского режима Нетаньяху”, указали на опасность втягивания страны в большую региональную войну и потребовали все “прогрессивные и свободолюбивые силы” возвысить свой голос за мир. Сама Исламская Республика тоже подверглась критике, но скорее вскользь; основной удар этих месседжей все-таки направлен против “ничем (?) не спровоцированной агрессии Израиля” (так вот у Организации фидаев/большинства сказано) и касается возможных тяжелых последствий продолжения войны для самого Ирана.

Чуть радикальнее высказался базирующийся в Нидерландии Совет сотрудничества левых и коммунистических сил, - куда входят Социалистический рабочий союз, Компартия Ирана, Компартия Ирана (хекматистская), Организация Рабочий Путь (Рах-е Каргар) и Народная организация фидаев (меньшинство), - который выпустил коммюнике, где осуждения идут не только в адрес напавшего Израиля, но и в сторону самого исламского режима, который попал впросак из-за своей “безосновательной стратегии ядерного сдерживания, построенной ценой сотен миллиардов долларов и экономических страданий десятков миллионов иранцев”. Теперь эта стратегия рухнула и Иран из-за неё подвергается атакам “расистского израильского правительства”. И так как народ не встает на защиту воинственных тегеранских мулл, те начинают раскручивать патриотическую пропаганду с целью использовать израильское нападение для консолидации народа вокруг самих себя. Но, дескать, настоящая война иранского народа - это война против самого исламского режима, так то.

Прямых призывов к восстанию иранцы конечно же не выбрасывают, и лишь Компартия Ирана отдельно выпустила зажигательный манифест с рассуждениями о необходимости “расширения усилий по организации революционного свержения Исламской Республики”. Однако КПИ из всех иранских левых карликов самая неортодоксальная и как-то после 7 октября 2023 она прославилась тем, что назвала атаковавших Израиль членов Хамас террористами, присовокупив что-то там о преступности атак против рандомных гражданских лиц, что конечно сразу же вызвало бурю в стакане.

Но в целом, оппозиционная иранская левая пока обошлась классическими в таких случаях формальными заявлениями, что и понятно - все эти люди сидят за рубежом, инструментов влияния в Иране у них (по видимому) нет и при таких раскладах истошно кричать в пустоту революционные лозунги как-то безответственно.

Как и всегда, оригинальностью отличился “Альянс антиимпериалистических левых”, объединяющий каких-то анонимов, вполне познавших науку логики Гегеля. У них страшная анафема агрессорам-сионистам сочетается с требованиями абсолютного единения рабочих и крестьян вокруг правительства заради “тотальной защиты родины” от империалистического натиска.

Кроме этих теоретиков, давно уже раскрывших антиимпериалистический характер КСИР и высшего духовенства ИРИ (“Альянс антиимпериалистических левых” только тем и занимается, что хвалит иранский антиимпериализм по любому поводу), в диаспоре наличествуют и более солидные аналитики.

Речь о старой марксистско-ленинской/ходжаистской Трудовой Партии Ирана (более известной под названием “Туфан” - “Буря”; такой журнал они когда-то издавали). Сии товарищи провозгласили военную оборону Ирана от “сионистской агрессии” вполне законной, а предлог, из-за которого агрессия и началась, - проблемы с достижением ядерной сделки, - формальным и надуманным. Который, якобы, просто понадобился сионистам для продолжения своей давно задуманной “бандитской войны в интересах колониальной политики”. Иными словами, “Туфан” поддержал право Ирана на активную защиту от натиска “сионистского образования”. Все это очень по хрестянске, очень православна прогрессивно.

Да не просто поддержал, а еще и сурово раскритиковал всех прочих иранских оппозиционных левых, - само собой, ревизионистов и оппортунистов, - которые застеничиво (а некоторые и открыто) придерживаются т.н. “теории борьбы с двумя полюсами”. Уравнивая, стало быть, сионистско-американский империализм и исламский фундаментализм. Дескать, под флагом борьбы с исламским режимом, эти коммунисты на самом деле способствуют укреплению сионистов и американских империалистов. Короче, ничего нового, сплошная диалектика.

Такой вот разброс мнений среди ни на что не влияющих иранских коммунистов и левых, на любой вкус.

Сообщают, будто Оджалан за несколько дней до нападения Израиля на Иран передал сообщение на волю со следующими тезисами:

- Иранская система не позволяет нормально жить обществу. Присутствует угнетение женщин, национальное угнетение (курдов, белуджей, арабов), отсутствует плюрализм. 

- Сейчас на Ближнем Востоке только одна Газа (имеется в виду, символ бессмысленного хаоса и разрушения), но если войну не остановить и не установить сильную демократию, “у нас будет 50 таких городов как Газа”. Каждый город станет Газой.

- Ирано-израильская война повлияет на Курдистан. Курды должны усилить свою оборону посредством единства. 

- Иностранное вмешательство - само по себе результат внутренней слабости. Репрессии против различных групп привели ко внутренней нестабильности, которая открывает возможность для иностранного вмешательства, включая и нападение Израиля.

- Курдское единство как необходимый фактор самообороны. Война подавляет общество, люди гибнут, все платят за это. Курды должны защищать себя от последствий таких региональных кризисов посредством единства.

- Если на Ближнем Востоке не будет установлена свободная жизнь и демократическая система, хаос и война будут углубляться. Все человечество находится под угрозой.

*

Между тем, по запрещенным соцсетям уже расходятся реплики турецких националистов о том, что, якобы, у Партии Свободной Жизни Курдистана есть “таинственный план”, согласно которому, по мере разрастания кризиса в Иране, курды намерены оккупировать Западный Азербайджан (турки естественно не используют название Восточного Курдистана ни в каком виде) и превратить его в полунезависимый кантон по типу сирийской Рожавы. Где, якобы, они проведут чистки против этнических турок и азербайджанцев, создав еще один “очаг антитурецкого терроризма”. Может быть (может быть, об этом прямо не говорится) таким образом начинается легкий прогрев публики на тему необходимости ввода турецких и иракских войск в Западный Азербайджан для “обеспечения стратегической безопасности” в случае падения блистательных тегеранских стратегов.

Впрочем, на другом конце Ирана ситуация тоже потенциально может грозить иностранным вмешательством, ибо Пакистан в лице министра планирования Ахсана Икбала уже успел заявить, что не позволит боевикам усилить свои “террористические атаки”, воспользовавшись ирано-израильской войной. Тут речь идет, естественно, о Белуджистане; как о пакистанской, так и об его иранской части (пограничная провинция Систан и Белуджистан), где действуют несколько суннитских вооруженных группировок белуджей, подвергающихся в шиитском Иране и религиозной, и национальной дискриминации. 

И хотя между иранскими и пакистанскими повстанцами нет крепких прямых взаимоотношений (белуджи в Иране закономерно держатся исламизма, тогда как в исламистском Пакистане повстанцы принципиально светские), сама по себе перспектива дестабилизации Ирана не может не пугать Пакистан. Ибо в таком случае возникает перспектива трансформации пока что изолированного мятежа в пакистанском Белуджистане (газовой житнице Пакистана и ключевом пункте пакистанско-китайского сотрудничества по организации мощного торгового коридора) из вялотекущей (стреляют и взрывают солдат и полицию там буквально каждый день) в куда более угрожающую форму.

Уже сейчас пакистанский истеблишмент выражает озабоченность насчет возможности обеспечения Ираном стабильности в “своей” части беспокойного Белуджистана, но если воинственные господа из Тегерана свалятся от тех ударов, которые им нанес Израиль, одним перекрытием границы (сегодня Пакистан, выразивший полную солидарность со сражающимся Ираном, закрыл её на неопределенный срок) дело может и не обойтись.

Такие дела.

За последнее время вышло несколько материалов, благодаря которым можно уже более-менее внятно обобщить отношение курдского движения (и иранской Партии Свободной Жизни Курдистана прежде всего) к начавшейся ирано-израильской войне.

В целом, подход апочистов к конфликту лежит в логике идеи Оджалана о Третьей Мировой войне, которая, по его мнению, началась сразу же после окончания Холодной войны, когда победивший Запад начал реструктуризацию того мира, который сформировался в XX веке в рамках противостояния социализма и капитализма. В отношении Ближнего Востока речь идет об установлении полной капиталистической гегемонии, т.е. интеграции атавизмов Холодной войны, - т.н. “государств-изгоев” и “бандитских государств”, - в систему гегемонии во главе с США. 

Соответственно, Иран сегодня является одним из основных препятствий, вставших на пути создания руководящими силами “капиталистической современности” (США, Израилем, монархиями Залива) “нового Ближнего Востока”, в котором еврейскому национальному государству отведено место регионального гегемона. Это с одной стороны.

С другой стороны, сам Иран является реакционным государством, имеющим собственные претензии на гегемонию (от Средиземного до Аравийского моря), которые он в меру сил, - но достаточно агрессивно, - пытался претворить в жизнь. За последние 40 лет не было на Ближнем Востоке войны, в которой бы Иран тем или иным образом не принимал участия напрямую или через свои прокси-структуры, которые начиная с 2003 года образовали т.н. “Ось сопротивления”.

Из этого следует, что текущий конфликт есть решающая схватка между основными игроками Ближнего Востока за гегемонию в регионе; схватка между двумя проектами региональной власти. Ни та, ни другая сторона не обещает народам Ближнего Востока демократии и свободы и даже наоборот - учитывая опыт Ирака и Афганистана, - война приведет к катастрофам, укреплению реакции, авторитаризма и расширению насилия при любом её исходе. 

Короче, поддерживать ту или иную сторону в этой схватке апочисты считают бесполезным: сам иранский режим отвергается как антинародный и реакционный, поэтому особой заинтересованности в сохранении статус-кво нету, но и надежды иранской оппозиции на “освобождение” с помощью внешней империалистической агрессии воспринимаются как недальновидные и глупые.

Что же предлагается?

Апочисты исходят из той аксиомы, что Ближний Восток в силу своей этно-религиозной пестроты и архаичности требует либо самого деспотичного централистского правления, либо самой радикальной демократии. Отвергая нынешний иранский деспотизм, они так же не верят и в продвигаемую оппозицией модель западной либеральной демократии, которая не имеет никаких шансов в регионе. 

Даже партийная система теперь отвергается, потому что апочисты сделали выводы из гражданских войн в Южном и Восточном Курдистане, где курдские партии (ДПК и ПСК в Ираке и ДПИК и Комала в Иране, в последующем - еще и разные фракции Комалы; причем почти все эти партии формально левые) в своё время устроили грызню по вопросу контроля над территориями, раскалывая и ослабляя общество, привлекая в качестве помощников внешние силы и укрепляя авторитарные методы господства. Менять одну диктатуру на другую апочисты не хотят, поэтому модель “партийной демократии” западного типа со всеми её особенностями (партийными армиями, партийной ментальностью, партийной иерархией, партийным контролем над территориями) следуют туда же, куда и либеральная демократия.

Из вышесказанного вытекает нижеследующее: в условиях текущей “войны за гегемонию и власть” между Ираном и Израилем, народы Ирана (прежде всего конечно курды) не должны становится частью этой войны, не должны попадать в ловушку дихотомии “друг-враг”, не должны разжигать межпартийную вражду, но должны выбрать “третий путь”. Путь восстановления единства, солидарности и взаимного сотрудничества, - разрушенного авторитаризмом и партийностью, - ради строительства системы беспартийного и децентрализованного демократического самоуправления, которое могло бы предотвратить будущие неизбежные бедствия, вызванные войной, которая явно не будет

кратковременной.

Якобы, в Восточном (Иранском) Курдистане пока нет демократического пространства для сплочения и солидарности (ибо силы безопасности Исламской Республики препятствовали любым попыткам самоорганизации общества), а раз его нет - Партия Свободной Жизни Курдистана, учитывая вероятное ослабление репрессивных сил ИРИ, призывает к его созданию и готова оказать всю возможную помощь для этого. В том числе - и в форме вооруженной защиты этого беспартийного демократического пространства как от атак внешних сил, так и от попыток навязывания какой-либо партией своей собственной линии народному сообществу. Апочисты не стремятся ни к войне, ни к какой-либо экспансии, ни к этническим чисткам, ни к сепарации, ни даже к замене одного президента в Тегеране другим, но готовы в случае чего защищать народное демократическое пространство и обучать самообороне сам народ. 

В этом, - т.е. в стремлении к созданию новой демократической и плюралистической системы снизу прямо сейчас, - ПСЖК отличается от всей иранской оппозиции, которая как будто бы и не оппозиция вовсе, потому что она не выдвигает реальную альтернативу системе “капиталистической современности”, которая могла бы радикально изменить парадигму развития Ирана как национального государства и всего Ближнего Востока в целом. Оппозиция (в том числе и курдская) просто хочет сместить нынешнее политическое руководство Ирана, заняв освободившееся место, от чего система сама по себе изменится не сильно. Что показывает опыт Ирака и, особенно, Региона Курдистан (Иракского Курдистана), в котором власть и гегемония сконцентрировалась в руках клановой верхушки ДПК Барзани, которая по своему внутреннему характеру идентична клановой коррумпированной баасистской верхушке Саддама. 

“Победивший дракона сам становится драконом”, поэтому апочисты предлагают строить и защищать совсем другую систему жизни.

Примерно так.

Вообще, - если обобщать, - все ключевые организации современной курдской оппозиции являются формально левыми. Все они, - и Демократическая Партия Иранского Курдистана, и Партия Свободы Курдистана, и Комала с её многочисленными фракциями, - начинали свою деятельность как марксистско-ленинские группы вооруженной борьбы. 

ДПИК и Комала стояли во главе восстания 1979-80 гг., произошедшего на фоне Исламской революции (в которой, я напомню, огромную роль сыграли левые), когда курды, рассчитывая получить в новом Иране недоступную при шахе автономию, столкнулись с тем, что они (курды) вообще были исключены из Конституции и лишены в режиме велаят-е факих всяких “национальных” прав. Начавшись с атак против полицейских участков и армейских казарм, восстание быстро обрело широкие формы на северо-западе и было жестоко подавлено.

Что касается Партии Свободы Курдистана, то она образовалась в 1991 году на основе курдской секции одного из многочисленных отколов марксистской Организации народных фидаев под первоначальным именем Союз революционеров Курдистана. Потом конечно и в этом союзе произошел раскол, по результатам которого более умеренная фракция и образовала Партию Свободы.

Во время ирано-иракской войны и ДПИК, и Комала вполне логично начали получать материальную помощь от иракских баасистов, хотя формально, - в отличие от “исламских марксистов” из Организации народных муджахидов, - они не клялись в любви к режиму Саддама, который на “своей” части Курдистана сам мочил курдов за милую душу. Тем не менее, эти прагматичные отношения с противником позволили иранскому режиму голосить о курдах не только как о “лицемерах” и “отступниках”, но и как о “предателях родины” со всеми вытекающими.

Чтобы придать картине еще больше красочности, укажу, что сам Тегеран в годы войны поддерживал в Иракском Курдистане и “правую” Демократическую Партию Барзани, и “левый” Патриотический Союз Талабани, а между “проиракской” ДПИК и “проиранскими” ДПК и ПСК даже происходили вооруженные стычки. А чтобы читатель окончательно обезумел от ближневосточного абсурда, надо заметить, что в 1984-91 гг. сражающиеся с Ираном ДПИК и Комала еще и устроили гражданскую войну между собой, выясняя, кто из них более революционный марксист и кому надлежит контролировать ту или иную территорию.

Сегодня же, когда ДПИК и фракции Комалы (+ПСК) проклиная “диктатуру мулл”, обходят вопрос израильских бомбардировок, Тегеран вновь разыгрывает патриотическую карту, вспоминая на всех углах о том, как эти левые курды 40 лет назад уже отличились коллаборационизмом и теперь опять готовы прислуживать врагам Ирана. 

После окончания ирано-иракской подавленная было курдская оппозиция в 1989-91 инициировала новый этап вооруженной борьбы с режимом, продолжавшийся до 1996-97 с дальнейшим затуханием. Само собой, на фоне крушения соцблока почти все эти группы отказались от “классического” марксизма, перейдя на более умеренные позиции социал-демократии. 

Вновь активные вооруженные действия были начаты в 2004 году новым поколением курдской левой в виде Партии Свободной Жизни Курдистана, иранского филиала РПК. Пик противостояния пришелся на 2011 г., когда ПСЖК вела тяжелые бои с КСИР в пограничных горах Загрос, по результатам чего партия и центральное правительство достигли договоренностей о прекращении огня. Которое постоянно нарушалось, но к большим сражениям уже не приводило.

В 2014-15 гг. курдская оппозиция оживилась: ДПИК, некоторые фракции Комалы и ПСК вновь приступили к отдельным военным рейдам, а в марте 2017 было заявлено об “усилении военного сотрудничества” между этими вооруженными курдскими группами. Любопытно, что ПСЖК к эфемерному военному альянсу не присоединилась: на тот момент партия, оглядываясь на пример Сирии, делала ставку на созданное под ее эгидой в 2014 году Демократическое и свободное общество Восточного Курдистана (KODAR), “демократическую систему”, призванную через культурную, социальную, художественную, дипломатическую, оборонительную и экономическую деятельность будить в иранском обществе тенденции к самоуправлению, освобождению и прямой демократии в рамках

концепта “демократического конфедерализма”. 

Из всех этих курдских партий, - по оценкам специалистов, - наиболее мощной (как в боевом, так и в социальном плане) является как раз наиболее “миролюбивая” ПСЖК. Это неудивительно, т.к., с одной стороны, партия опирается на материальную, моральную и кадровую поддержку Ассоциации Общин Курдистана (трансграничную структуру, созданную под эгидой РПК), а с другой - она разумно использовала достигнутый в 2011-12 гг. хлипкий “нейтралитет” с центральным правительством для расширения влияния. ПСЖК имеет и наиболее многочисленную партизанскую армию (ок. 3 тысяч), члены которой получили огромный боевой опыт в Сирии и иракском Кандиле, а так же имеют на вооружении тяжелые минометы и безоткатные орудия, чего нет у других курдских повстанцев. 

Большую пропагандистскую роль играет и то, что американцы не могли напрямую вооружать ПСЖК (в чем Тегеран постоянно обвиняет всех курдов), потому что сама ПСЖК внесена США в список “террористических организаций” как аффилированная с РПК структура. Это не значит, что ПСЖК не могла получать через структуры Ассоциации Общин Курдистана американское оружие, переданное апочистской Автономной администрации Севера и Востока Сирии в рамках борьбы с запрещенными ИГИЛ, но формально ПСЖК “чище”, чем, например, ДПИК, чьи бойцы проходили обучение у американских специалистов в Ираке, или ПСК, которой американцы передавали оружие открыто и привлекали для борьбы с теми же “черными запрещенными” в Мосуле. Сейчас козырь “американской помощи курдам” активно используется тегеранской пропагандой, поэтому стóит об этом упомянуть.

Еще интересно то, что, хотя Тегеран обвиняет курдов в сепаратизме, на официальном уровне ни одна из партий не выступает за сепарацию и независимость Восточного Курдистана. Речь всегда идет только о федерализации и секуляризации страны. Вообще, в этнически пестром Иране очень немногие подпольные группы выступают как открытые сепаратисты: хорошо известны только арабы из небольшой Партии освобождения Ахваза (Хузестана) и белуджийские исламисты из “Джайш уль Адль” (Армии справедливости). Но эти радикальные фракции широкой популярностью у населения не пользуются. В остальном же, почти все большие и малые политические группы курдов, арабов, белуджей, азербайджанцев, луров и туркмен говорят лишь о федерализации и повышении статуса национальных меньшинств, которых в Иране в общей сложности около 50% от всего населения.

Раз на ирано-израильском фронте наступило благословенное затишье, очень к месту будет статья про злоключения иранской левой во время “навязанной войны” против Ирака 1980-88 гг. Про бедствия иракской левой в ходе этого конфликта я уже как-то писал, но тут даже интереснее выходит, поскольку в Иране огромное (действительно огромное) левое движение начала 80-х частично заняло позиции защиты отечества, массово записываясь в ополчение для борьбы с “баасистским фашизмом” (такая формулировка тоже ходила в иранской военной пропаганде) и искренне помогая фронту в тылу. Патриотизм не помог, и в итоге великий имам Рухолла Хомейни, как только дела на фронте выровнялись и война была переведена на иракскую территорию, беспощадно уничтожил “критически поддерживающих” его коммунистов безо всякого уважения к тем жертвам, которые они понесли на войне ради спасения Исламской республики с ним самим во главе.

Впрочем, с “антивоенными левыми”, - и теми маргиналами, кто пытался сражаться на два фронта, и теми тысячами муджахидов, кто фактически встал в борьбе с реакционной диктатурой великого аятоллы на сторону Саддама Хусейна, жизнь сыграла не менее злую шутку: они тоже были уничтожены как коллаборационисты и “предатели родины”. Да еще и надолго завоевали презрение широких масс населения за эту свою антипатриотическую деятельность.

И те, и другие, изначально обладая колоссальной силой и десятками тысяч последователей по всей стране, по результатам войны фактически исчезли с политической сцены Ирана и, вероятно, больше не возродятся никогда.

Приятного чтения: https://sorok40sorok.blogspot.com/2025/06/blog-post_24.html?m=1