Сóрок сорóк

Космодемьянской, о которой он узнал из книжек про советское антифашистское сопротивление будучи еще студентом Университета Рангуна, и которую считал символом борьбы женщин с угнетением и фашизмом (а карены, как и многие другие бирманско-мьянманские борцы за национальное самоопределение, всегда воспринимали различные военные хунты как фашистские).

Как понятно из этих отдельных примеров (которых, я уверен, можно найти и побольше), “советское влияние”, связанное с победой над фашизмом в Великой Отечественной, на протяжении второй половины XX века было довольно велико и даже сегодня “исторический ревизионизм” как со стороны Запада, так и со стороны Востока (Китая) хотя и ослабил, но не сумел окончательно опрокинуть устойчивое представление о решающем вкладе Советского Союза в победу (не только военную, но и идеологическую) над странами Оси.

Посему, даже неудивительно, что внешне- и внутриполитическая пропаганда современной РФ, схватившейся с “западными партнерами”, прибегает к ссылкам на “советское антифашистское наследие” как к эффективному инструменту “мягкой силы” для укрепления влияния нынешнего политического руководства как внутри, так и вне границ страны. Такой инструмент выбрасывать просто глупо и нелогично.

Трагический парадокс тут только в том, что чем чаще и активнее пропагандистский аппарат РФ обращается к теме величия советской победы, тем больше страдает героический и гуманистический миф о противодействии фашизму, который в свое время сподвигáл народы мира к борьбе за лучшее будущее без тоталитаризма, несправедливости, унижения (национального или социального), полицейщины и милитаризма. 

Просто потому, что новый “российский” антифашизм не имеет того демократического или социального наполнения, которое, - хотя бы и в пропагандистском виде, - имел “советский” антифашизм (да даже “буржуазный антифашизм” западного блока, выраженный в “Атлантической хартии” 1941) и которое как раз и обеспечивало симпатии к СССР угнетенных народов в разных точках мира. Новый российский антифашизм ограничен лишь проклятиями по адресу враждебных самой Российской Федерации стран, наций и движений и никакой социально-политической альтернативы низам он не предлагает. 

В своё время ныне покойный команданте Мозговой отмечал ряд “странностей” этого нового антифашизма, теперь же “геополитический” характер концепции утвердился окончательно.

Ну а стремление официоза связать “старый” советский антифашизм с “новым” российским закономерно порождает и ответную реакцию в виде роста и развития  “антисоветской ревизии” исторической памяти со стороны встревоженных геополитических противников Российской Федерации, как настоящих, так и потенциальных. Провоцируя усиление накала антифашистской риторики, в ответ на которую соизмеримо усиливается и антисоветчина.

Все это печально.

Telegraph

Про Мозгового

Сегодня очередная годовщина гибели Алексея Борисовича Мозгового. Чем импонирует данный полевой командир? Тем, что он единственный из всех участников конфликта на Востоке Украины, кто стихийно приближался к осознанию его сущности и даже предпринимал похвальные…

👍44

www.tgoop.com/sorok40sorok/914

902 viewsedited  May 9 at 09:38

Космодемьянской, о которой он узнал из книжек про советское антифашистское сопротивление будучи еще студентом Университета Рангуна, и которую считал символом борьбы женщин с угнетением и фашизмом (а карены, как и многие другие бирманско-мьянманские борцы за национальное самоопределение, всегда воспринимали различные военные хунты как фашистские).

Как понятно из этих отдельных примеров (которых, я уверен, можно найти и побольше), “советское влияние”, связанное с победой над фашизмом в Великой Отечественной, на протяжении второй половины XX века было довольно велико и даже сегодня “исторический ревизионизм” как со стороны Запада, так и со стороны Востока (Китая) хотя и ослабил, но не сумел окончательно опрокинуть устойчивое представление о решающем вкладе Советского Союза в победу (не только военную, но и идеологическую) над странами Оси.

Посему, даже неудивительно, что внешне- и внутриполитическая пропаганда современной РФ, схватившейся с “западными партнерами”, прибегает к ссылкам на “советское антифашистское наследие” как к эффективному инструменту “мягкой силы” для укрепления влияния нынешнего политического руководства как внутри, так и вне границ страны. Такой инструмент выбрасывать просто глупо и нелогично.

Трагический парадокс тут только в том, что чем чаще и активнее пропагандистский аппарат РФ обращается к теме величия советской победы, тем больше страдает героический и гуманистический миф о противодействии фашизму, который в свое время сподвигáл народы мира к борьбе за лучшее будущее без тоталитаризма, несправедливости, унижения (национального или социального), полицейщины и милитаризма. 

Просто потому, что новый “российский” антифашизм не имеет того демократического или социального наполнения, которое, - хотя бы и в пропагандистском виде, - имел “советский” антифашизм (да даже “буржуазный антифашизм” западного блока, выраженный в “Атлантической хартии” 1941) и которое как раз и обеспечивало симпатии к СССР угнетенных народов в разных точках мира. Новый российский антифашизм ограничен лишь проклятиями по адресу враждебных самой Российской Федерации стран, наций и движений и никакой социально-политической альтернативы низам он не предлагает. 

В своё время ныне покойный команданте Мозговой отмечал ряд “странностей” этого нового антифашизма, теперь же “геополитический” характер концепции утвердился окончательно.

Ну а стремление официоза связать “старый” советский антифашизм с “новым” российским закономерно порождает и ответную реакцию в виде роста и развития  “антисоветской ревизии” исторической памяти со стороны встревоженных геополитических противников Российской Федерации, как настоящих, так и потенциальных. Провоцируя усиление накала антифашистской риторики, в ответ на которую соизмеримо усиливается и антисоветчина.

Все это печально.

BY Сóрок сорóк