Сóрок сорóк

Само собой, никакого отношения к реальному троцкизму ни одна из эфиопских левых организаций не имела. Больше того, абсолютно всю эфиопскую левую можно смело валить в лагерь т.н. “антиревизионизма”: с почитанием фигуры Сталина, с критическим отношением к курсу на мирное сосуществование, с акцентом на насильственный характер революционных преобразований. 

Изучение идей Мао и китайского опыта тоже было неотъемлимой частью динамики развития эфиопской левой, но именовать эфиопов маоистами тоже не приходится. Поскольку, например, наряду с маоистской концепцией “новой демократии” как первого этапа революции, эфиопская левая (особенно - MEISON) довольно широко использовала и постулат о “некапиталистическом пути развития”, введенный “советскими ревизионистами” в конце 60-х годов. А опасения по поводу социал-империалистического характера социалистических государств не мешали эфиопам посещать международные мероприятия в СССР или Китае.

Но когда имперская власть в 69-71 гг. принялась ликвидировать эфиопское левое движение и встал вопрос о его реорганизации за рубежом, не СССР, не Китай и не Куба стали теми местами, где эфиопские эмигранты/беженцы набирались сил и выстраивали сети поддержки, которые впоследствии выросли в революционные структуры. Такими “центрами сборки” стали Алжир, Нью-Йорк и Западный Берлин. 

Потому что эфиопы в общем-то понимали, что из себя представляли режимы “реального социализма”; достаточно много эфиопских студентов еще при империи училось в странах соцблока, наблюдая своими глазами здешнюю широту гражданских свобод. Железная занавеска, ограничение перемещений и контроль спецслужб не сильно подходили для задачи строительства революционных партий. Посему, - вот такой казус, - боевое социалистическое движение Эфиопии консолидировало свои силы не в “цитаделях социализма”, а в странах проклятой буржуазной демократии и относительно открытом революционном Алжире, который в ту эпоху стал пристанищем для многочисленных борцов за свободу со всего мира.

А Эфиопская революция 1974 года (нынче ей кстати полувековой юбилей), сбросившая имперский режим, развивалась под лозунгами самобытного “эфиопского социализма”, hibretesebawi/ኅብረተሰባዊ (вместо заимствованного европейского термина “социализм” был придуман такой неологизм). Который, под давлением вернувшихся из-за рубежа левых, приобретал все более радикальный характер. И в котором особый акцент ставился на низовую массовую демократию как способ избежать проблем “реального социализма”.

Эфиопская левая при всей своей воинственности не особо хотела превращения Эфиопии во второй СССР/второй Китай. Однако ситуация сложилась не в пользу эфиопских радикалов: “критически поддержав” вставших после революции 1974 года у руля страны военных, превратившись на время в главную силу общественных преобразований, левые в 1977-78 гг. были уничтожены самыми этими военными, резко развернувшимися в сторону СССР благодаря сомалийско-эфиопской войне в Огадене. Впоследствии левая оппозиция указывала на то, что консультации советских и кубинских дипломатов сыграли немалую роль в развязывании эфиопским государством террора против т.н. “ревизионистов”, критически смотревших на усиление советского влияния. Как бы там ни было, к 1979 году оригинальная эфиопская левая была беспощадно ликвидирована государственными органами и страна под руковоством великого вождя товарища Мэнгысту Хайле Мариама (который до 1975 года вообще не имел представления о марксизме) приступила к построению “реального социализма” по советским рецептам. 

Впрочем, неустанная борьба с “ревизионизмом” (все 80-е в стране продолжалась война с левыми сепаратистами Тыграя и Эритреи) и форсированная индустриализация/коллективизация не смогли обеспечить надежной базы “реального социализма”: как только шатающийся Советский Союз прекратил материальную помощь Эфиопии, товарищ Менгысту Хайле Мариам повалился на бок. Успев перед своим свержением и у Израиля помощи попросить, и от построения социализма отказаться.

👍37👎1

www.tgoop.com/sorok40sorok/481

1.81K viewsedited  Mar 4, 2024 at 11:23

Само собой, никакого отношения к реальному троцкизму ни одна из эфиопских левых организаций не имела. Больше того, абсолютно всю эфиопскую левую можно смело валить в лагерь т.н. “антиревизионизма”: с почитанием фигуры Сталина, с критическим отношением к курсу на мирное сосуществование, с акцентом на насильственный характер революционных преобразований. 

Изучение идей Мао и китайского опыта тоже было неотъемлимой частью динамики развития эфиопской левой, но именовать эфиопов маоистами тоже не приходится. Поскольку, например, наряду с маоистской концепцией “новой демократии” как первого этапа революции, эфиопская левая (особенно - MEISON) довольно широко использовала и постулат о “некапиталистическом пути развития”, введенный “советскими ревизионистами” в конце 60-х годов. А опасения по поводу социал-империалистического характера социалистических государств не мешали эфиопам посещать международные мероприятия в СССР или Китае.

Но когда имперская власть в 69-71 гг. принялась ликвидировать эфиопское левое движение и встал вопрос о его реорганизации за рубежом, не СССР, не Китай и не Куба стали теми местами, где эфиопские эмигранты/беженцы набирались сил и выстраивали сети поддержки, которые впоследствии выросли в революционные структуры. Такими “центрами сборки” стали Алжир, Нью-Йорк и Западный Берлин. 

Потому что эфиопы в общем-то понимали, что из себя представляли режимы “реального социализма”; достаточно много эфиопских студентов еще при империи училось в странах соцблока, наблюдая своими глазами здешнюю широту гражданских свобод. Железная занавеска, ограничение перемещений и контроль спецслужб не сильно подходили для задачи строительства революционных партий. Посему, - вот такой казус, - боевое социалистическое движение Эфиопии консолидировало свои силы не в “цитаделях социализма”, а в странах проклятой буржуазной демократии и относительно открытом революционном Алжире, который в ту эпоху стал пристанищем для многочисленных борцов за свободу со всего мира.

А Эфиопская революция 1974 года (нынче ей кстати полувековой юбилей), сбросившая имперский режим, развивалась под лозунгами самобытного “эфиопского социализма”, hibretesebawi/ኅብረተሰባዊ (вместо заимствованного европейского термина “социализм” был придуман такой неологизм). Который, под давлением вернувшихся из-за рубежа левых, приобретал все более радикальный характер. И в котором особый акцент ставился на низовую массовую демократию как способ избежать проблем “реального социализма”.

Эфиопская левая при всей своей воинственности не особо хотела превращения Эфиопии во второй СССР/второй Китай. Однако ситуация сложилась не в пользу эфиопских радикалов: “критически поддержав” вставших после революции 1974 года у руля страны военных, превратившись на время в главную силу общественных преобразований, левые в 1977-78 гг. были уничтожены самыми этими военными, резко развернувшимися в сторону СССР благодаря сомалийско-эфиопской войне в Огадене. Впоследствии левая оппозиция указывала на то, что консультации советских и кубинских дипломатов сыграли немалую роль в развязывании эфиопским государством террора против т.н. “ревизионистов”, критически смотревших на усиление советского влияния. Как бы там ни было, к 1979 году оригинальная эфиопская левая была беспощадно ликвидирована государственными органами и страна под руковоством великого вождя товарища Мэнгысту Хайле Мариама (который до 1975 года вообще не имел представления о марксизме) приступила к построению “реального социализма” по советским рецептам. 

Впрочем, неустанная борьба с “ревизионизмом” (все 80-е в стране продолжалась война с левыми сепаратистами Тыграя и Эритреи) и форсированная индустриализация/коллективизация не смогли обеспечить надежной базы “реального социализма”: как только шатающийся Советский Союз прекратил материальную помощь Эфиопии, товарищ Менгысту Хайле Мариам повалился на бок. Успев перед своим свержением и у Израиля помощи попросить, и от построения социализма отказаться.

BY Сóрок сорóк