tgoop.com/sergey_boroday/1301
Last Update:
#лингвистика #философия
При чтении архаичных поэтических произведений — таких, например, как Ригведа и Авеста — может возникнуть мысль, что все это жутко однообразно и неинтересно: бесконечные славословия богам, ритуальные формулы, клишированные обороты, странные эпитеты, упоминание разрозненных и малопонятных мифов и др. В соответствующих антологиях по культурологии и философии вы, конечно, найдете те гимны, которые современному сознанию кажутся наиболее «глубокими» — знаменитые космогонические гимны Ригведы (X.129), Авесты (Ясна, 44), гимн Хираньягарбхе (X.121) и пр. Однако они не репрезентативны. Если современный гуманитарий сядет читать Ригведу или Атхарваведу, то, скорее всего, заскучает где-то уже на 5-7 гимне. И так произойдет не только из-за пропасти между современной культурой и теми реалиями, в которых эти гимны создавались и впоследствии рецитировались, но и потому, что современный читатель в принципе не подготовлен к восприятию подобных текстов — он просто не знает, как их нужно читать, какой смысл они несут и какими средствами его передают.
В самой индийской традиции считается, что в самхитах имеется несколько смысловых пластов — материальный, антропологический, духовный; в некоторых классификациях также — нумерологический, астрологический, этимологический и пр. Предвечное Слово, Первозвук содержит вообще все, поэтому не удивительно, что оно содержит и такое разнообразие смысловых пластов. Стоит отметить, что в соответствии с подобной логикой развивается эзотерическая герменевтика и во многих других религиозных традициях: Коран как «безбрежный океан знания» в суфизме (об этом см. нашу обзорную статью, c. 382–437), Библия как полнота Слова и средоточие умных «логосов» в православной экзегезе (у Максима Исповедника это порой доходит до отказа от буквального смысла Писания — не может же Бог всерьез рассуждать о количестве волов, коз и прочих глупостях!). Однако если вы, избегая явного анахронизма, стремитесь остаться на почве исторических реалий, то имеется несколько замечательных работ по теме: они позволяют преодолеть поверхностный взгляд на ведийские тексты, увидеть в них глубокие символические пласты, и в то же время сами остаются феноменологичными, т. е. с опорой на источники стремятся отразить то, как поэтические смыслы виделись самим создателям гимнов.
Одно из таких исследований — работа П. А. Гринцера «Тайный язык Ригведы» (2008). Гринцер сосредоточен в ней на ведийской концепции сакрального языка (вполне эксплицитно выраженной в первоисточниках). Из нее вы узнаете:
▪️как в Ригведе кодируется противопоставление «языка богов» и «языка людей» и что ему соответствует в других индоевропейских традициях (напоминаю, мы выше разбирали, что оно также важно для Гераклита и для гераклитовца Кратила);
▪️какое продолжение концепция сакрального языка находит в более поздних литературных памятниках Индии, в частности в брахманах, упанишадах и Бхагавад-гите;
▪️как представление о тайном, сокровенном слове связано с апофатической концепцией брахмана-молитвы; и почему естественным развитием этого является практика молчания, ассоциируемая с жрецом-брахманом (тоже писал об этом в связи с концепцией В.С. Семенцова)
▪️как в тексте функционируют конкретные структуры тайного языка: космологические загадки брахмодья, перифразы (кенинги), символическое представление поэзии и сакральной силы через образы «коровы», «колесницы» и «коня» (о двух последних было в моей статье), концепция «мёда поэзии», эстетические паттерны.
Одна из важных мыслей, которую нужно усвоить, состоит в том, что уже для создателей Ригведы (а не только для последующих интерпретаторов) бытовая лексика означает нечто большее, чем эмпирические реалии: корова — это не только корова, конь — не только конь, а колесница — не только колесница. За всем этим стоит сложная символическая система, базирующаяся на особом знании-видении (что и означает слово veda-) арийских поэтов (некоторые мысли об этом см. здесь).
BY NUMINOSUM
Share with your friend now:
tgoop.com/sergey_boroday/1301