Я давно не рассказывала вам про постгуманистическую архитектуру — а очень зря. Это башня Кэмпбелла: девятиметровый дом для летучих мышей, который врач-инфекционист Чарльза Кэмпбелл придумал в 1910-х в Техасе, чтобы рукокрылые боролись с малярийными комарами. Это называлось Hygieostatic Bat Roost (то есть «Гигиеническое убежище для летучих мышей»).
Сначала у Кэмпбелла ничего не вышло: первая его башня не сработала (он не смог привлечь в неё рукокрылых), но он понаблюдал за летучими мышами как следует, и следующие дома заработали. Там же копился ценный помёт, который использовался для удобрения земли и назывался «чёрным золотом». Всего было построено 16 таких деревянных сооружений высотой в несколько метров (маленький человечек на фото — сам Кемпбелл), но большинство из них не сохранились.
Благодаря Кэмпбеллу летучих мышей запретили убивать в Техасе — ввели за убийство штраф (то есть до этого их, видимо, убивали довольно активно). Летучие мыши — нехаризматичный вид: они не нравятся людям, нам сложно соотносить их повадки, тела или мимику со своими (то есть заниматься антропоморфизмом), а иногда они и вовсе пугают нас. То, что сделал Кэмпбелл, очень прогрессивно (особенно для начала XX века), но всё ещё очень антропоцентрично: он обосновал полезность нехаризматичного вида для человека — для лечения бушующей малярии и удобрения земли в сельскохозяйственном штате. Башни Кэмпбелла — пример сострадательной консервации: люди знали, где живут летучие мыши, и осознали ценность их жизней. Виды начали мирно сосуществовать, хотя этому и сопутствовали эксплуатация и размышления о полезности.
Если вам нравятся такие истории, и вы хотите узнать больше об отношениях животных и людей (Human Animal Studies), то я очень рекомендую курс Кати Крыловой «Возможность постгуманистической архитектуры», который стартует 17 сентября в проекте Facultative.
Я проходила курс прошлой осенью, и это правда какой-то удивительный опыт и если вы любите животных, и если думаете о новых перспективах архитектуры, и если вас волнует теория и философия. Катины определения гиперобъекта, заботы, расчеловечивания (не в кошмарном смысле) до сих пор остаются самыми ясными из тех, что я слышала, а такие штуки вообще очень сложно объяснить.
В общем, я горячо рекомендую. А если на курс сил пока нет, а читать и думать о Human Animal Studies хочется, у Кати есть канал с прекрасным названием my cat has a crush (угадайте, кто тут краш!). И ещё весь август канал Facultative рассказывает о межвидовых проектах и материалах по правам животных и теории межвидового дизайна (например, вот отличная подборка).
Сначала у Кэмпбелла ничего не вышло: первая его башня не сработала (он не смог привлечь в неё рукокрылых), но он понаблюдал за летучими мышами как следует, и следующие дома заработали. Там же копился ценный помёт, который использовался для удобрения земли и назывался «чёрным золотом». Всего было построено 16 таких деревянных сооружений высотой в несколько метров (маленький человечек на фото — сам Кемпбелл), но большинство из них не сохранились.
Благодаря Кэмпбеллу летучих мышей запретили убивать в Техасе — ввели за убийство штраф (то есть до этого их, видимо, убивали довольно активно). Летучие мыши — нехаризматичный вид: они не нравятся людям, нам сложно соотносить их повадки, тела или мимику со своими (то есть заниматься антропоморфизмом), а иногда они и вовсе пугают нас. То, что сделал Кэмпбелл, очень прогрессивно (особенно для начала XX века), но всё ещё очень антропоцентрично: он обосновал полезность нехаризматичного вида для человека — для лечения бушующей малярии и удобрения земли в сельскохозяйственном штате. Башни Кэмпбелла — пример сострадательной консервации: люди знали, где живут летучие мыши, и осознали ценность их жизней. Виды начали мирно сосуществовать, хотя этому и сопутствовали эксплуатация и размышления о полезности.
Если вам нравятся такие истории, и вы хотите узнать больше об отношениях животных и людей (Human Animal Studies), то я очень рекомендую курс Кати Крыловой «Возможность постгуманистической архитектуры», который стартует 17 сентября в проекте Facultative.
Я проходила курс прошлой осенью, и это правда какой-то удивительный опыт и если вы любите животных, и если думаете о новых перспективах архитектуры, и если вас волнует теория и философия. Катины определения гиперобъекта, заботы, расчеловечивания (не в кошмарном смысле) до сих пор остаются самыми ясными из тех, что я слышала, а такие штуки вообще очень сложно объяснить.
В общем, я горячо рекомендую. А если на курс сил пока нет, а читать и думать о Human Animal Studies хочется, у Кати есть канал с прекрасным названием my cat has a crush (угадайте, кто тут краш!). И ещё весь август канал Facultative рассказывает о межвидовых проектах и материалах по правам животных и теории межвидового дизайна (например, вот отличная подборка).
❤29🔥7🤯2👏1
tgoop.com/projects_and_principles/2118
Create:
Last Update:
Last Update:
Я давно не рассказывала вам про постгуманистическую архитектуру — а очень зря. Это башня Кэмпбелла: девятиметровый дом для летучих мышей, который врач-инфекционист Чарльза Кэмпбелл придумал в 1910-х в Техасе, чтобы рукокрылые боролись с малярийными комарами. Это называлось Hygieostatic Bat Roost (то есть «Гигиеническое убежище для летучих мышей»).
Сначала у Кэмпбелла ничего не вышло: первая его башня не сработала (он не смог привлечь в неё рукокрылых), но он понаблюдал за летучими мышами как следует, и следующие дома заработали. Там же копился ценный помёт, который использовался для удобрения земли и назывался «чёрным золотом». Всего было построено 16 таких деревянных сооружений высотой в несколько метров (маленький человечек на фото — сам Кемпбелл), но большинство из них не сохранились.
Благодаря Кэмпбеллу летучих мышей запретили убивать в Техасе — ввели за убийство штраф (то есть до этого их, видимо, убивали довольно активно). Летучие мыши — нехаризматичный вид: они не нравятся людям, нам сложно соотносить их повадки, тела или мимику со своими (то есть заниматься антропоморфизмом), а иногда они и вовсе пугают нас. То, что сделал Кэмпбелл, очень прогрессивно (особенно для начала XX века), но всё ещё очень антропоцентрично: он обосновал полезность нехаризматичного вида для человека — для лечения бушующей малярии и удобрения земли в сельскохозяйственном штате. Башни Кэмпбелла — пример сострадательной консервации: люди знали, где живут летучие мыши, и осознали ценность их жизней. Виды начали мирно сосуществовать, хотя этому и сопутствовали эксплуатация и размышления о полезности.
Если вам нравятся такие истории, и вы хотите узнать больше об отношениях животных и людей (Human Animal Studies), то я очень рекомендую курс Кати Крыловой «Возможность постгуманистической архитектуры», который стартует 17 сентября в проекте Facultative.
Я проходила курс прошлой осенью, и это правда какой-то удивительный опыт и если вы любите животных, и если думаете о новых перспективах архитектуры, и если вас волнует теория и философия. Катины определения гиперобъекта, заботы, расчеловечивания (не в кошмарном смысле) до сих пор остаются самыми ясными из тех, что я слышала, а такие штуки вообще очень сложно объяснить.
В общем, я горячо рекомендую. А если на курс сил пока нет, а читать и думать о Human Animal Studies хочется, у Кати есть канал с прекрасным названием my cat has a crush (угадайте, кто тут краш!). И ещё весь август канал Facultative рассказывает о межвидовых проектах и материалах по правам животных и теории межвидового дизайна (например, вот отличная подборка).
Сначала у Кэмпбелла ничего не вышло: первая его башня не сработала (он не смог привлечь в неё рукокрылых), но он понаблюдал за летучими мышами как следует, и следующие дома заработали. Там же копился ценный помёт, который использовался для удобрения земли и назывался «чёрным золотом». Всего было построено 16 таких деревянных сооружений высотой в несколько метров (маленький человечек на фото — сам Кемпбелл), но большинство из них не сохранились.
Благодаря Кэмпбеллу летучих мышей запретили убивать в Техасе — ввели за убийство штраф (то есть до этого их, видимо, убивали довольно активно). Летучие мыши — нехаризматичный вид: они не нравятся людям, нам сложно соотносить их повадки, тела или мимику со своими (то есть заниматься антропоморфизмом), а иногда они и вовсе пугают нас. То, что сделал Кэмпбелл, очень прогрессивно (особенно для начала XX века), но всё ещё очень антропоцентрично: он обосновал полезность нехаризматичного вида для человека — для лечения бушующей малярии и удобрения земли в сельскохозяйственном штате. Башни Кэмпбелла — пример сострадательной консервации: люди знали, где живут летучие мыши, и осознали ценность их жизней. Виды начали мирно сосуществовать, хотя этому и сопутствовали эксплуатация и размышления о полезности.
Если вам нравятся такие истории, и вы хотите узнать больше об отношениях животных и людей (Human Animal Studies), то я очень рекомендую курс Кати Крыловой «Возможность постгуманистической архитектуры», который стартует 17 сентября в проекте Facultative.
Я проходила курс прошлой осенью, и это правда какой-то удивительный опыт и если вы любите животных, и если думаете о новых перспективах архитектуры, и если вас волнует теория и философия. Катины определения гиперобъекта, заботы, расчеловечивания (не в кошмарном смысле) до сих пор остаются самыми ясными из тех, что я слышала, а такие штуки вообще очень сложно объяснить.
В общем, я горячо рекомендую. А если на курс сил пока нет, а читать и думать о Human Animal Studies хочется, у Кати есть канал с прекрасным названием my cat has a crush (угадайте, кто тут краш!). И ещё весь август канал Facultative рассказывает о межвидовых проектах и материалах по правам животных и теории межвидового дизайна (например, вот отличная подборка).
BY Projects & Principles
Share with your friend now:
tgoop.com/projects_and_principles/2118