Привет. Очередное печальное последствие ПТСР. Но к сожалению, логичное для его обладателя. После боевых действий человек попадает в качественно иной «мирный» мир.
Здесь тоже есть и смерть, и ужас, но они растворены в повседневности, неочевидны по сравнению с войной, где время течёт иначе, у него иная «текстура» даже.
В итоге человек патологически может воспроизводить ужас в миру, чтобы хоть немного попустила дереализация.
«Мирный» мир, конечно, знаком. Те же улицы, по которым ходил минимум полгода назад, здания, люди — кассирша в «Пятëрочке», солевой с района, соседка с псом во дворе... Только всё какое-то не то, подозрительное.
Как будто прошло в пять раз больше времени с тех пор, когда видел их последний раз. Как будто если ножницами резануть воздух, пространство надорвётся, словно открытка.
Люди не понимают, что с ними, когда пройдёт, как жить дальше... Они не знают, что у состояния есть название и лечение. Им проще вернуться обратно, чем попросить помощь — «мы же не психи».
Разумеется, СМИ типа «Лентача» неинтересно, если мужик пришёл с войны и начал плюс-минус нормально жить дальше.
А я вот общался с двумя ветеранами СВО — водителем снабжения и бывшим заключённым, штурмовиком «Шторма Z». Оба легко отделались в плане «вьетнамских флешбэков». Но не только благодаря более-менее сильной кукухе изначально. Главная мотивация — нежелание возвращаться ни на войну, ни в тюрьму.
Они много работают, категорически не пьют и не употребляют. Особенно штурмовик: контузило —прислушался к врачу. Потому что больше не хочет выползать шесть часов из-под обстрела.
Вывод: да, можно и самому пережить острую стадию, не бухать и т. п. Но не у всех есть силы, увы, и это не означает, что людям не нужна помощь. Я не оправдываю насилие.
Я считаю, что государству нужно работать с психологической и социальной реабилитацией военных. Это не было сделано после Афгана и Чечни. Но сейчас сотни тысяч на фронте — это иные масштабы психиатрических последствий.
Криминальный ад 90-ых, необъявленная гражданская война по сути, стал возможен в том числе из-за пренебрежения власти к афганцам, среди которых были те, кто позже примкнул к ОПГ.
Я хочу, чтобы власть занялась вопросами доступной, качественной психопомощи ветеранам и их семьям. Это должно стать нацпроектом, у нас же в особом фокусе семейные ценности нынче. Стабильная башка — это тоже они.
Причём, помощь должна быть и на фронте. Нужно больше специалистов узкого профиля, умеющих работать именно с военными.
Один из моих собеседников, который водитель, рассказывал, что у них был психолог. Женщина средних лет давала советы из серии «относись философски, абстрагируйся». Некоторым мужикам она помогла уже тем, что с ними поговорила. Здорово, но мало, для отчётов. Нужны алгоритмы помощи, как для женщин, переживших насилие, детей и прочих.
Конечно, главная помощь мужикам от государства — это закончить войну, которую оно же и начало.
Но раз уж она идёт, то неужели нельзя вместо одного форума «Армия России» открыть годичные бесплатные курсы для психологов и психиатров по работе с военным ПТСР?
Я уверен, что найдутся и психологи-волонтëры, готовые работать и на фронте, и в тылу.
Это огромный труд всех, настройка сложной системы. Но если люди на дроны скидываются, то что уж — не помогут с психологами?
Можно ли было сделать раньше? Да, но спалились бы, что грядёт нечто большое и очень тяжёлое. Тем не менее ещё есть время. Да, это супергеройское давление на мужика, особенно сейчас, не прекратится. И не прекращалось.
Но. Нам, мужчинам, бывает очень-очень-очень хреново. Часто в эти моменты мы абсолютно, физически, одни, в том числе чтобы никто не увидел. И я очень надеюсь, что кому-нибудь из активистов или депутатов, не знаю, удастся достучаться до непоколебимых и таких стойких властных дедов со спецврачами.
Нет, мы не можем абстрагироваться и относиться ко всему философски. Особенно если при этом требуется защищать Родину.
Ну и не хочется страдать от защитников. Хочется нормально жить бок-о-бок без войны — много прошу, да?
Привет. Очередное печальное последствие ПТСР. Но к сожалению, логичное для его обладателя. После боевых действий человек попадает в качественно иной «мирный» мир.
Здесь тоже есть и смерть, и ужас, но они растворены в повседневности, неочевидны по сравнению с войной, где время течёт иначе, у него иная «текстура» даже.
В итоге человек патологически может воспроизводить ужас в миру, чтобы хоть немного попустила дереализация.
«Мирный» мир, конечно, знаком. Те же улицы, по которым ходил минимум полгода назад, здания, люди — кассирша в «Пятëрочке», солевой с района, соседка с псом во дворе... Только всё какое-то не то, подозрительное.
Как будто прошло в пять раз больше времени с тех пор, когда видел их последний раз. Как будто если ножницами резануть воздух, пространство надорвётся, словно открытка.
Люди не понимают, что с ними, когда пройдёт, как жить дальше... Они не знают, что у состояния есть название и лечение. Им проще вернуться обратно, чем попросить помощь — «мы же не психи».
Разумеется, СМИ типа «Лентача» неинтересно, если мужик пришёл с войны и начал плюс-минус нормально жить дальше.
А я вот общался с двумя ветеранами СВО — водителем снабжения и бывшим заключённым, штурмовиком «Шторма Z». Оба легко отделались в плане «вьетнамских флешбэков». Но не только благодаря более-менее сильной кукухе изначально. Главная мотивация — нежелание возвращаться ни на войну, ни в тюрьму.
Они много работают, категорически не пьют и не употребляют. Особенно штурмовик: контузило —прислушался к врачу. Потому что больше не хочет выползать шесть часов из-под обстрела.
Вывод: да, можно и самому пережить острую стадию, не бухать и т. п. Но не у всех есть силы, увы, и это не означает, что людям не нужна помощь. Я не оправдываю насилие.
Я считаю, что государству нужно работать с психологической и социальной реабилитацией военных. Это не было сделано после Афгана и Чечни. Но сейчас сотни тысяч на фронте — это иные масштабы психиатрических последствий.
Криминальный ад 90-ых, необъявленная гражданская война по сути, стал возможен в том числе из-за пренебрежения власти к афганцам, среди которых были те, кто позже примкнул к ОПГ.
Я хочу, чтобы власть занялась вопросами доступной, качественной психопомощи ветеранам и их семьям. Это должно стать нацпроектом, у нас же в особом фокусе семейные ценности нынче. Стабильная башка — это тоже они.
Причём, помощь должна быть и на фронте. Нужно больше специалистов узкого профиля, умеющих работать именно с военными.
Один из моих собеседников, который водитель, рассказывал, что у них был психолог. Женщина средних лет давала советы из серии «относись философски, абстрагируйся». Некоторым мужикам она помогла уже тем, что с ними поговорила. Здорово, но мало, для отчётов. Нужны алгоритмы помощи, как для женщин, переживших насилие, детей и прочих.
Конечно, главная помощь мужикам от государства — это закончить войну, которую оно же и начало.
Но раз уж она идёт, то неужели нельзя вместо одного форума «Армия России» открыть годичные бесплатные курсы для психологов и психиатров по работе с военным ПТСР?
Я уверен, что найдутся и психологи-волонтëры, готовые работать и на фронте, и в тылу.
Это огромный труд всех, настройка сложной системы. Но если люди на дроны скидываются, то что уж — не помогут с психологами?
Можно ли было сделать раньше? Да, но спалились бы, что грядёт нечто большое и очень тяжёлое. Тем не менее ещё есть время. Да, это супергеройское давление на мужика, особенно сейчас, не прекратится. И не прекращалось.
Но. Нам, мужчинам, бывает очень-очень-очень хреново. Часто в эти моменты мы абсолютно, физически, одни, в том числе чтобы никто не увидел. И я очень надеюсь, что кому-нибудь из активистов или депутатов, не знаю, удастся достучаться до непоколебимых и таких стойких властных дедов со спецврачами.
Нет, мы не можем абстрагироваться и относиться ко всему философски. Особенно если при этом требуется защищать Родину.
Ну и не хочется страдать от защитников. Хочется нормально жить бок-о-бок без войны — много прошу, да?
To upload a logo, click the Menu icon and select “Manage Channel.” In a new window, hit the Camera icon. Telegram has announced a number of measures aiming to tackle the spread of disinformation through its platform in Brazil. These features are part of an agreement between the platform and the country's authorities ahead of the elections in October. During the meeting with TSE Minister Edson Fachin, Perekopsky also mentioned the TSE channel on the platform as one of the firm's key success stories. Launched as part of the company's commitments to tackle the spread of fake news in Brazil, the verified channel has attracted more than 184,000 members in less than a month. A Telegram channel is used for various purposes, from sharing helpful content to implementing a business strategy. In addition, you can use your channel to build and improve your company image, boost your sales, make profits, enhance customer loyalty, and more. How to create a business channel on Telegram? (Tutorial)
from us
