tgoop.com/mokshamastor/131
Last Update:
Мокшет, кода тинь арьсетяда, мес эряви ванфтомс-араламс мокшень кяленьконь? Кялень козяшинкса? Афток кялень мазышинкса? А пади эсь тналоньконь, маластонь ломаненьконь инкса? Аяф, аф аньцек тянкса. Ули тяса лия оцюдонга оцю туфтал. Мокшень кяльсь — тя мокшень ломаньтналть афкуксонь ваймоц. Сяка, кода ломаньтналонь лемоньке. Синьфтемст валда мокшень ваймоньке аф ётай шабатненди, аф ётай унокненди. Синьфтемст машфтсамазь равжа вийхне, мезе синь теряфнихть тиемс аф фкя сядакиза. Алува тинь мутада наксада кургонь валхт, конат лац няфтьсазь, мес эряви араламс мокшень кяльть. Морафтода эсост, лацкас арьседа колгаст. Ня валхнень вельде шарьхкодьсасть мезе эряви тиемс, кда ёратада эряфоньберьф улемс мокшекс.
Финно-угроведение. № 1 (1995)
«Обращение к использованию родного языка в школьном преподавании, а также в церковном богослужении, переводы церковной литературы на языки народов Российской империи, в том числе мордовские [мокшанский и эрзянский], способствовали изучению и развитию этих языков, подготовке национальных кадров интеллигенции, священнослужителей, поднимали национальное самосознание мордвы [мокшан и эрзян].
Поэтому даже система Ильминского внедрялась крайне непоследовательно. Преподавание на инородческих языках консервативным кругам российского общества казалось занятием опасным. В «Журнале Министерства народного просвещения» при обсуждении вопроса об образовании инородцев было высказано такое суждение: «Самые попытки... дать письменность и некоторое литературное развитие наречиям, которым все это было до сих пор чуждо и возвести эти наречия на степень языков школ и церкви — не будет ли иметь непреложным своим последствием развитие инстинктов, ... способных отдалить их от русского народа?».
И далее: «... язык — это народ: утвердите язык письменностью, дайте ему некоторую литературную обработку, изложите его грамматические правила, введите его в школу и в церковь, и вы тем самым утвердите соответствующую народность, и доселе безразличную в отношении к языку массу инородцев, с явным даже влечением к усвоению русского языка, вы обратите в племя, которое будет дорожить своими особенностями и будет настаивать на своем обособлении». А это не входило в планы как светских, так и церковных властей, считавших государственной задачей русской школы обрусение инородцев.
Эту задачу школьного образования царской России особенно четко сформулировал граф Д. А. Толстой, вступивший на пост министра народного просвещения в 1866 году и занимавший его в течение 15 лет. «Конечной целью образования всех инородцев, живущих в пределах нашего отечества, — указывал он, — бесспорно, должно быть обрусение...». Эту же идею выразил представитель Синода В. Скворцов, выступая в 1910 году в Казани на съезде миссионеров: «Если инородцы настолько сближаются с русскими, что забывают даже о своей национальности, то в этом деле с православно-русской точки зрения, не может быть ничего худого. Напротив, в этом именно и заключается государственная задача русской школы».
Как явствует из циркуляра, направленного 23 мая 1870 года министром народного просвещения Д. А. Толстым управляющему Казанским учебным округом М. Соколову, инородческие языки могли быть употребляемы в школах лишь «... по необходимости, как орудие при первоначальном обучении и развитии инородцев». В свою очередь, разъясняя это положение, М. Соколов писал Н. И. Ильминскому 9 июня 1870 г., что оно не дает повода полагать, будто «... в инородческих школах будут учить инородческим языкам, которые не имеют ни грамматики, ни письменности, и изучение которых, в смысле изучения языка, немыслимо».
BY MOKSHAMASTOR
Share with your friend now:
tgoop.com/mokshamastor/131