О возможных внешнеполитических факторах дискуссий о юридических аспектах распада СССР — экспертные комментарии, в том числе мой:
-Довольно популярной стала версия, что, как минимум часть таких заявлений (возможно, кроме тех, с которыми выступают политики лево-консервативных взглядов, для которых критика тех же Беловежских соглашений является традиционной темой) апеллируют к администрации Дональда Трампа, - считает директор по аналитическим проектам АПЭК Михаил Нейжмаков. - Стремятся дать еще один аргумент, что конфликт России и Украины если не «внутренний», то связанный со сложными не завершившимися процессами начала 1990-х годов, поэтому США от него стоит дистанцироваться. Но дело в том, что ни сам Трамп, ни наиболее компромиссно настроенные к России члены его администрации к таким достаточно отдаленным событиям в связи с нынешним конфликтом, как правило, не апеллировали.
Если Белому дому нужен был аргумент, почему США следует дистанцироваться от ситуации вокруг Украины, они обычно напоминали об экономических причинах (высоких издержках, связанных с этим конфликтом). Была известная реплика спецпосланника президента США Стивена Уиткоффа в интервью Такеру Карлсону в марте 2025 года, где были упомянуты референдумы в новых регионах, то есть, события относительно недавней истории. Но пока сомнительно, что апелляция к периоду распада СССР будет восприниматься командой Трампа в качестве ключевого аргумента даже для публичных дискуссий.
Возможно, у версии, что при упоминании о вопросах к процедуре роспуска СССР одним из скрытых адресатов была команда Трампа и есть какие-то основания. Но вряд ли большинство российских публичных фигур, включившихся в эту дискуссию, действительно рассчитывали на какое-то заметное влияние такого аргумента на Белый дом.
«СП»: До этого еще Останина заявила, что Госдуме готовы поднять вопрос о
юридическом статусе СССР Поднимут? И что? Наши депутаты уже как-то деносировали Беловежские соглашения, и?
-МН- Все-таки, в современных реалиях выше шансы на поддержку Госдумой определенных инициатив, если они выдвигаются либо парламентским большинством, либо группой представителей разных фракций с участием «Единой России». Пока такой межпартийной коалиции по поводу расследования обстоятельств распада СССР не сложилось. Поэтому вероятность, что в Госдуме может быть создана, например, рабочая группа для исследования такого вопроса, конечно, есть, но пока об этом говорить рано.
-«СП»: Ну, с Украиной все понятно, но ведь и другие республики, получается, покинули СССР незаконно. Им тоже предъявлять будем? Не вызовет ли это обратного эффекта, что наши союзники по ЕАЭС и ОДКБ будут к нам относиться с опаской, что мы их хотим лишить независимости? Ведь именно этим опасением во многом объясняется их отказ от поддержки СВО, непризнание Крыма с 2014-го года и тд…
-МН-Партнеры России по ОДКБ не направляют своих военных для участия в СВО, прежде всего, потому, что связывают слишком серьезные риски и издержки для себя в прямом вовлечении в такой конфликт. К тому же, участие в той же ОДКБ, де-факто, воспринималось партнерами России по организации, прежде всего, как возможность получить силовую поддержку Москвы в случае крупных террористических угроз - в масштабе, например, вторжения группы боевиков, как во время Баткенских событий в Киргизии в 1999 году. А также получить возможности для военно-технического сотрудничества с Москвой. На вероятность участия в конфликте, по масштабу сравнимым с нынешним российско-украинским, такие государства вряд ли рассчитывали.
Что касается влияния нынешней дискуссии о распаде СССР на позицию политиков из постсоветских государств — вряд ли оно существенно повлияет на их позицию, которую они уже занимают на фоне нынешней стадии российско-украинского конфликта. Тактика и тех, кто напрямую оказывал поддержку Украине (как руководство тех же стран Балтии), и тех, кто дистанцировался от этого конфликта, но рассматривал политику России, как скрытую угрозу для себя, вряд ли изменится.
https://svpressa.ru/politic/article/465937/?ec=1
-Довольно популярной стала версия, что, как минимум часть таких заявлений (возможно, кроме тех, с которыми выступают политики лево-консервативных взглядов, для которых критика тех же Беловежских соглашений является традиционной темой) апеллируют к администрации Дональда Трампа, - считает директор по аналитическим проектам АПЭК Михаил Нейжмаков. - Стремятся дать еще один аргумент, что конфликт России и Украины если не «внутренний», то связанный со сложными не завершившимися процессами начала 1990-х годов, поэтому США от него стоит дистанцироваться. Но дело в том, что ни сам Трамп, ни наиболее компромиссно настроенные к России члены его администрации к таким достаточно отдаленным событиям в связи с нынешним конфликтом, как правило, не апеллировали.
Если Белому дому нужен был аргумент, почему США следует дистанцироваться от ситуации вокруг Украины, они обычно напоминали об экономических причинах (высоких издержках, связанных с этим конфликтом). Была известная реплика спецпосланника президента США Стивена Уиткоффа в интервью Такеру Карлсону в марте 2025 года, где были упомянуты референдумы в новых регионах, то есть, события относительно недавней истории. Но пока сомнительно, что апелляция к периоду распада СССР будет восприниматься командой Трампа в качестве ключевого аргумента даже для публичных дискуссий.
Возможно, у версии, что при упоминании о вопросах к процедуре роспуска СССР одним из скрытых адресатов была команда Трампа и есть какие-то основания. Но вряд ли большинство российских публичных фигур, включившихся в эту дискуссию, действительно рассчитывали на какое-то заметное влияние такого аргумента на Белый дом.
«СП»: До этого еще Останина заявила, что Госдуме готовы поднять вопрос о
юридическом статусе СССР Поднимут? И что? Наши депутаты уже как-то деносировали Беловежские соглашения, и?
-МН- Все-таки, в современных реалиях выше шансы на поддержку Госдумой определенных инициатив, если они выдвигаются либо парламентским большинством, либо группой представителей разных фракций с участием «Единой России». Пока такой межпартийной коалиции по поводу расследования обстоятельств распада СССР не сложилось. Поэтому вероятность, что в Госдуме может быть создана, например, рабочая группа для исследования такого вопроса, конечно, есть, но пока об этом говорить рано.
-«СП»: Ну, с Украиной все понятно, но ведь и другие республики, получается, покинули СССР незаконно. Им тоже предъявлять будем? Не вызовет ли это обратного эффекта, что наши союзники по ЕАЭС и ОДКБ будут к нам относиться с опаской, что мы их хотим лишить независимости? Ведь именно этим опасением во многом объясняется их отказ от поддержки СВО, непризнание Крыма с 2014-го года и тд…
-МН-Партнеры России по ОДКБ не направляют своих военных для участия в СВО, прежде всего, потому, что связывают слишком серьезные риски и издержки для себя в прямом вовлечении в такой конфликт. К тому же, участие в той же ОДКБ, де-факто, воспринималось партнерами России по организации, прежде всего, как возможность получить силовую поддержку Москвы в случае крупных террористических угроз - в масштабе, например, вторжения группы боевиков, как во время Баткенских событий в Киргизии в 1999 году. А также получить возможности для военно-технического сотрудничества с Москвой. На вероятность участия в конфликте, по масштабу сравнимым с нынешним российско-украинским, такие государства вряд ли рассчитывали.
Что касается влияния нынешней дискуссии о распаде СССР на позицию политиков из постсоветских государств — вряд ли оно существенно повлияет на их позицию, которую они уже занимают на фоне нынешней стадии российско-украинского конфликта. Тактика и тех, кто напрямую оказывал поддержку Украине (как руководство тех же стран Балтии), и тех, кто дистанцировался от этого конфликта, но рассматривал политику России, как скрытую угрозу для себя, вряд ли изменится.
https://svpressa.ru/politic/article/465937/?ec=1
Свободная Пресса
Назад в СССР: «Союз нерушимый» — а вдруг это не фигура речи?
Как враги и союзники РФ воспримут денонсацию Беловежских соглашений
О поводах и причинах резких заявлений Дональда Трампа в адрес руководства России — экспертные комментарии, в том числе мой (от 28 мая).
- Сам Дональд Трамп не так давно выделял именно ракетные удары по Киеву, к тому же, фото украинской столицы размещал в сети спецпосланник президента США Кит Келлог, выступая со схожей жесткой критикой в адрес Москвы, - напоминает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.- Но на самом деле вряд ли можно говорить о жесткой взаимосвязи — что на публичную позицию Трампа влияет именно интенсивность российских ударов. Здесь может иметь значение, скорее, рост интенсивности давления на Трампа со стороны сторонников более жесткой линии внутри Республиканской партии.
-«СП»: Трамп при этом не озвучил каких-либо конкретных угроз. Как это понимать? Угроза ради угрозы?
-МН-Вероятно, Трамп нет очень хочет связывать себя конкретными рамками. Кроме того, вероятно, он подразумевает, что одну из главных его угроз, в санкционной сфере, в Москве и так видят. Двухпартийный законопроект группы республиканцев и демократов о введении пошлин на уровне 500% на импорт товаров из стран, покупающих у России «нефть, газ, уран и иные продукты» сейчас достаточно активно обсуждается в западной прессе. Одной из самых известных публичных фигур продвигающих эту инициативу, как известно, является сенатор-республиканец Линдси Грэм (внесен в России в список террористов и экстремистов).
Кроме того, о готовности Конгресса поддержать такие санкции неоднократно упоминали и госсекретарь США Марко Рубио, например, еще более недели назад оговорившись, что Вашингтон «6-7 недель доносит» до Москвы, что активное лоббирование такого законопроекта ведется. Причем, Рубио тут провел определенную дистанцию между Белым домом и Конгрессом, заявив, что «это действие, которое мы не сможем остановить, мы это не контролируем». Это вполне соотносится с тактикой Трампа, которую он применял во внешней политике в свой первый срок — когда он мог на определенном этапе выступать в качестве «доброго полицейского», а республиканцы в Конгрессе — в роли «злого». Для аналогии, вспомним, что на подобном фоне проходил визит Реджепа Эрдогана в Вашингтон в ноябре 2019 года, когда именно сенаторы-республиканцы выступали с более жесткими заявлениями в адрес Анкары на фоне смягчившейся риторики Трампа.
«СП»: А как понимать слова о том, что без него с Россией случилось бы «много плохого»? Что, например?
- МН-Вероятно, он имел ввиду, прежде всего, усиление санкционного давления на Москву , а также расширение поставок американских вооружений для Киева. ⬇️
- Сам Дональд Трамп не так давно выделял именно ракетные удары по Киеву, к тому же, фото украинской столицы размещал в сети спецпосланник президента США Кит Келлог, выступая со схожей жесткой критикой в адрес Москвы, - напоминает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.- Но на самом деле вряд ли можно говорить о жесткой взаимосвязи — что на публичную позицию Трампа влияет именно интенсивность российских ударов. Здесь может иметь значение, скорее, рост интенсивности давления на Трампа со стороны сторонников более жесткой линии внутри Республиканской партии.
-«СП»: Трамп при этом не озвучил каких-либо конкретных угроз. Как это понимать? Угроза ради угрозы?
-МН-Вероятно, Трамп нет очень хочет связывать себя конкретными рамками. Кроме того, вероятно, он подразумевает, что одну из главных его угроз, в санкционной сфере, в Москве и так видят. Двухпартийный законопроект группы республиканцев и демократов о введении пошлин на уровне 500% на импорт товаров из стран, покупающих у России «нефть, газ, уран и иные продукты» сейчас достаточно активно обсуждается в западной прессе. Одной из самых известных публичных фигур продвигающих эту инициативу, как известно, является сенатор-республиканец Линдси Грэм (внесен в России в список террористов и экстремистов).
Кроме того, о готовности Конгресса поддержать такие санкции неоднократно упоминали и госсекретарь США Марко Рубио, например, еще более недели назад оговорившись, что Вашингтон «6-7 недель доносит» до Москвы, что активное лоббирование такого законопроекта ведется. Причем, Рубио тут провел определенную дистанцию между Белым домом и Конгрессом, заявив, что «это действие, которое мы не сможем остановить, мы это не контролируем». Это вполне соотносится с тактикой Трампа, которую он применял во внешней политике в свой первый срок — когда он мог на определенном этапе выступать в качестве «доброго полицейского», а республиканцы в Конгрессе — в роли «злого». Для аналогии, вспомним, что на подобном фоне проходил визит Реджепа Эрдогана в Вашингтон в ноябре 2019 года, когда именно сенаторы-республиканцы выступали с более жесткими заявлениями в адрес Анкары на фоне смягчившейся риторики Трампа.
«СП»: А как понимать слова о том, что без него с Россией случилось бы «много плохого»? Что, например?
- МН-Вероятно, он имел ввиду, прежде всего, усиление санкционного давления на Москву , а также расширение поставок американских вооружений для Киева. ⬇️
⬆️ «СП»: Настроения Трампа часто меняются. От чего зависят эти настроения? Как за ними уследить, и надо ли?
- МН-Мы уже могли наблюдать, как внешнеполитическая риторика Трампа могла меняться после его встреч с теми или иными зарубежными лидерами — например, смягчаться в отношении Киева после переговоров с европейскими политиками. Но, кроме того, Трамп вполне может поддаваться давлению и со стороны республиканцев в Конгрессе, в среде которых немало сторонников жесткой линии в отношении Москвы и поддержки Киева.
- «СП»: От чего зависит итоговое решение Трампа?
- МН-Вряд ли есть некая итоговая позиция, которую Трамп выберет окончательно и будет ее придерживаться. Для внешнеполитического стиля президента США, как можно было наблюдать еще по его первому президентскому сроку, как раз характерны постоянные колебания от попыток усилить давление на того или иного игрока к более компромиссной позиции. Обратим внимание, что всего за несколько месяцев его второго срока его риторика, например, по Ирану менялась несколько раз — от более жесткой к более мягкой и обратно.
-«СП»: Но, видимо, и степень риска в этих играх может нарастать?
-МН-Пока это происходит просто на уровне постоянных колебаний риторики Трампа, прямой риск и правда не так велик. Действующий президент США уже не раз продемонстрировал, что он осторожнее, чем хочет казаться. В то же время, усиление санкционного давления Вашингтона на Москву действительно возможно. Кроме того, может активизироваться и сотрудничество США с Киевом в сфере обмена разведданными. Вспомним, среди прочего, что не так давно издание «Le Monde» сообщало о возобновлении в апреле 2025 года разведывательных полетов стратегических разведывательных дронов США на Черным морем. Поставки вооружений Киеву со стороны США тоже могут активизироваться.
https://svpressa.ru/politic/article/466271/?ec=1
- МН-Мы уже могли наблюдать, как внешнеполитическая риторика Трампа могла меняться после его встреч с теми или иными зарубежными лидерами — например, смягчаться в отношении Киева после переговоров с европейскими политиками. Но, кроме того, Трамп вполне может поддаваться давлению и со стороны республиканцев в Конгрессе, в среде которых немало сторонников жесткой линии в отношении Москвы и поддержки Киева.
- «СП»: От чего зависит итоговое решение Трампа?
- МН-Вряд ли есть некая итоговая позиция, которую Трамп выберет окончательно и будет ее придерживаться. Для внешнеполитического стиля президента США, как можно было наблюдать еще по его первому президентскому сроку, как раз характерны постоянные колебания от попыток усилить давление на того или иного игрока к более компромиссной позиции. Обратим внимание, что всего за несколько месяцев его второго срока его риторика, например, по Ирану менялась несколько раз — от более жесткой к более мягкой и обратно.
-«СП»: Но, видимо, и степень риска в этих играх может нарастать?
-МН-Пока это происходит просто на уровне постоянных колебаний риторики Трампа, прямой риск и правда не так велик. Действующий президент США уже не раз продемонстрировал, что он осторожнее, чем хочет казаться. В то же время, усиление санкционного давления Вашингтона на Москву действительно возможно. Кроме того, может активизироваться и сотрудничество США с Киевом в сфере обмена разведданными. Вспомним, среди прочего, что не так давно издание «Le Monde» сообщало о возобновлении в апреле 2025 года разведывательных полетов стратегических разведывательных дронов США на Черным морем. Поставки вооружений Киеву со стороны США тоже могут активизироваться.
https://svpressa.ru/politic/article/466271/?ec=1
Свободная Пресса
Я устал, я ухожу: Трамп, начавший переговорный процесс по Украине, скоро вспомнит крылатую фразу Ельцина
Как понимать эмоциональные качели американского президента? Решится ли он на отчаянный шаг?
О сообщениях, что в Казахстане может быть построен завод для производства снарядов по стандартам НАТО — мой комментарий (от 29 мая, полный вариант):
"Официального подтверждения, что такой завод по производству боеприпасов по стандартам НАТО будет строится в Казахстане, я пока не видел. Но, если такое предприятие действительно появится, ничего особенно неожиданного в этом не будет. В обсуждаемой новости партнером Казахстана по созданию такого завода названа компания из Сингапура, который в НАТО, как известно, не входит, но со странами этого блока взаимодействует. Однако у Астаны есть опыт военно-технического сотрудничества и непосредственно со странами Альянса. Скажем, в декабре 2024 года казахстанская делегация во главе с министром обороны Русланом Жаксылыковым посетила несколько оборонных предприятий, а с руководством компании Baykar Defence заключила соглашение, предусматривающее, в том числе, «выработку дорожной карты по вопросу локализации производства тактических беспилотных авиационных систем и барражирующих боеприпасов оперативного уровня» на территории самого Казахстана.
Defence blog приводит версию, что производство боеприпасов по стандартам НАТО на своей территории могло бы пригодиться Казахстану для поставок такой продукции на внешние рынки. Своя логика в этом есть. Действительно, гонка вооружений, которая активизировалась в разных регионах мира, повышает спрос и на артиллерийские снаряды. Однако ничего неожиданного в том, что Казахстан в будущем мог бы закупить вооружения, созданные по стандартам НАТО, для которого такие снаряды могли бы понадобиться, тоже нет. Во-первых, Астана могла бы сослаться в этой ситуации на тот факт, что российский ВПК сейчас ориентирован, прежде всего, на удовлетворение потребностей собственных вооруженных сил в рамках СВО. Во-вторых, закупки вооружений у производителей из разных стран в принципе распространенная практика, особенно у государств с многовекторной внешней политикой. В Москве такие планы, если бы они подтвердились, вряд ли вызвали бы энтузиазм, но, скорее, вопросы по этому поводу были бы заданы представителям Астаны на непубличном уровне.
Можно отметить, что артиллерийские боеприпасы премьер Казахстана Олжас Бектенов называл в числе «критически важной продукции», для выпуска которой должен быть создан «пул первоочередных проектов». Тем не менее, пока в рамках совместных военно-технических проектов Казахстана с сингапурскими партнерами сообщалось о планах выпуска бронированных машин-амфибий, а не боеприпасов.
Что касается перспектив отношений Астаны и НАТО. Вступление Казахстана в Альянс, даже если бы отношения этого государства с Россией стали максимально напряженными в будущем и даже если бы Астана покинула ОДКБ, было бы осложнено, как минимум, по формальной причине. Статья 10 Североатлантического договора предполагает, что действующие участники блока могут предложить членство в альянсе именно «европейскому государству». Кроме того, даже если представить ситуацию с серьезным охлаждением между Москвой и Астаной, слишком тесное сближение последней с НАТО вряд ли понравилось бы Пекину.
В целом же, вряд ли внешняя политика Астаны, касающаяся оборонных вопросов, в ближайшем будущем принципиально изменится: Казахстан останется в ОДКБ, но будет взаимодействовать и со странами НАТО. Шаги по более интенсивной модернизации силовых структур страны также явно продолжится, но это не значит, что процесс будет простым. Ведь для таких целей, во-первых, нужно изыскивать бюджетные средства (о недостаточных, по их оценке, объемах финансирования оборонных нужд ранее уже заявляли и некоторые казахстанские парламентарии), во-вторых, развитие собственной оборонной промышленности тоже требует решения целого ряда сложных задач. Скажем, что «принимаемые государством меры существенно не улучшили состояние данной отрасли», не так давно заявлял депутат Сената Казахстана Геннадий Шиповских".
https://www.tgoop.com/invoicemedia/4410
"Официального подтверждения, что такой завод по производству боеприпасов по стандартам НАТО будет строится в Казахстане, я пока не видел. Но, если такое предприятие действительно появится, ничего особенно неожиданного в этом не будет. В обсуждаемой новости партнером Казахстана по созданию такого завода названа компания из Сингапура, который в НАТО, как известно, не входит, но со странами этого блока взаимодействует. Однако у Астаны есть опыт военно-технического сотрудничества и непосредственно со странами Альянса. Скажем, в декабре 2024 года казахстанская делегация во главе с министром обороны Русланом Жаксылыковым посетила несколько оборонных предприятий, а с руководством компании Baykar Defence заключила соглашение, предусматривающее, в том числе, «выработку дорожной карты по вопросу локализации производства тактических беспилотных авиационных систем и барражирующих боеприпасов оперативного уровня» на территории самого Казахстана.
Defence blog приводит версию, что производство боеприпасов по стандартам НАТО на своей территории могло бы пригодиться Казахстану для поставок такой продукции на внешние рынки. Своя логика в этом есть. Действительно, гонка вооружений, которая активизировалась в разных регионах мира, повышает спрос и на артиллерийские снаряды. Однако ничего неожиданного в том, что Казахстан в будущем мог бы закупить вооружения, созданные по стандартам НАТО, для которого такие снаряды могли бы понадобиться, тоже нет. Во-первых, Астана могла бы сослаться в этой ситуации на тот факт, что российский ВПК сейчас ориентирован, прежде всего, на удовлетворение потребностей собственных вооруженных сил в рамках СВО. Во-вторых, закупки вооружений у производителей из разных стран в принципе распространенная практика, особенно у государств с многовекторной внешней политикой. В Москве такие планы, если бы они подтвердились, вряд ли вызвали бы энтузиазм, но, скорее, вопросы по этому поводу были бы заданы представителям Астаны на непубличном уровне.
Можно отметить, что артиллерийские боеприпасы премьер Казахстана Олжас Бектенов называл в числе «критически важной продукции», для выпуска которой должен быть создан «пул первоочередных проектов». Тем не менее, пока в рамках совместных военно-технических проектов Казахстана с сингапурскими партнерами сообщалось о планах выпуска бронированных машин-амфибий, а не боеприпасов.
Что касается перспектив отношений Астаны и НАТО. Вступление Казахстана в Альянс, даже если бы отношения этого государства с Россией стали максимально напряженными в будущем и даже если бы Астана покинула ОДКБ, было бы осложнено, как минимум, по формальной причине. Статья 10 Североатлантического договора предполагает, что действующие участники блока могут предложить членство в альянсе именно «европейскому государству». Кроме того, даже если представить ситуацию с серьезным охлаждением между Москвой и Астаной, слишком тесное сближение последней с НАТО вряд ли понравилось бы Пекину.
В целом же, вряд ли внешняя политика Астаны, касающаяся оборонных вопросов, в ближайшем будущем принципиально изменится: Казахстан останется в ОДКБ, но будет взаимодействовать и со странами НАТО. Шаги по более интенсивной модернизации силовых структур страны также явно продолжится, но это не значит, что процесс будет простым. Ведь для таких целей, во-первых, нужно изыскивать бюджетные средства (о недостаточных, по их оценке, объемах финансирования оборонных нужд ранее уже заявляли и некоторые казахстанские парламентарии), во-вторых, развитие собственной оборонной промышленности тоже требует решения целого ряда сложных задач. Скажем, что «принимаемые государством меры существенно не улучшили состояние данной отрасли», не так давно заявлял депутат Сената Казахстана Геннадий Шиповских".
https://www.tgoop.com/invoicemedia/4410
Telegram
InVoice Media
❗️Казахстан запустит завод по производству снарядов стандарта НАТО.
Мнение. Политический аналитик Михаил Нейжмаков:
Официального подтверждения, что такой завод по производству боеприпасов по стандартам НАТО будет строиться в Казахстане, пока не видно. Но…
Мнение. Политический аналитик Михаил Нейжмаков:
Официального подтверждения, что такой завод по производству боеприпасов по стандартам НАТО будет строиться в Казахстане, пока не видно. Но…
Forwarded from ПолитологОрлов
📊100 ведущих политиков России в мае 2025 года
Агентство политических и экономических коммуникаций подготовило рейтинг 100 ведущих политиков России в мае 2025 года. Прикрепляем все необходимые ссылки.
↘️Навигация по докладу:
– Топ-20 политиков (очень сильное влияние);
– Федеральная административная элита;
– Партийная элита. Региональная элита;
– Бизнес-элита;
– Топ-100 политиков в одной картинке.
👁🗨 Материал также доступен на сайте АПЭК и на портале «Региональные комментарии»
#Доклад #Рейтинг
Агентство политических и экономических коммуникаций подготовило рейтинг 100 ведущих политиков России в мае 2025 года. Прикрепляем все необходимые ссылки.
↘️Навигация по докладу:
– Топ-20 политиков (очень сильное влияние);
– Федеральная административная элита;
– Партийная элита. Региональная элита;
– Бизнес-элита;
– Топ-100 политиков в одной картинке.
👁🗨 Материал также доступен на сайте АПЭК и на портале «Региональные комментарии»
#Доклад #Рейтинг
Forwarded from ПолитологОрлов
Нейжмаков: на пути к выборам-2026: локальный протест, кандидаты – участники СВО и представительство женщин
Из выступления на заседании клуба «Регион», 3 июня
➖ Стоит отметить, что значимым аспектом политической повестки на пути к ЕДГ-2025 и думской кампании – 2026 является взаимодействие партий с локальными протестными группами, возникшими вокруг местных проблем, например в градостроительной и экологической сферах. В 2022–2023 годы активность таких групп в целом несколько снизилась, но с 2024 года снова стала возрастать. При этом, если еще несколько лет назад такие группы довольно часто апеллировали к оппозиционным партиям, то в 2022–2024 годах их обращения чаще стали адресоваться федеральным структурам власти, причем значительная часть случаев – представителям правоохранительных органов (например, руководству Генпрокуратуры и Следственного комитета). Но с учетом того, что приближается большая федеральная кампания в 2026 году, вполне вероятно, что взаимодействие оппозиционных партий с такими группами может дополнительно активизироваться. Конечно, это будет вряд ли сильно влиять на парламентскую гонку, а, скорее, на муниципальные и в каких-то случаях региональные кампании. При этом стоит учесть, что в 2026 году кампании в те же заксобрания будут проходить параллельно с думской в 39 субъектах Федерации, включая территории с заметным протестным потенциалом, например Санкт-Петербург.
Вторая тема, возникающая накануне выборных кампаний, – это вопрос, насколько актуальные социально-экономические и политические процессы повлияют на представительство женщин на разных уровнях власти. Часто можно услышать, что повестка СВО усилила запрос на брутальный образ кандидата. Да и среди самих участников спецоперации, побеждающих на тех же праймериз «Единой России», большинство все-таки составляют мужчины (хотя, безусловно, есть и женщины). Тем не менее мы видели в числе участников этих праймериз руководителей и сотрудников учреждений, занимающихся медицинской реабилитацией участников СВО, а среди специалистов этой сферы значительную часть составляют как раз женщины. В свою очередь, на оппозиционном фланге возможное усиление взаимодействия с локальными протестными группами со временем может дать примеры перехода из этой среды женщин-общественников на уровень, по крайней мере, муниципальных депутатов. То есть ряд современных внутриполитических трендов может создать и новые возможности для представительства женщин в депутатском корпусе.
Третий момент связан с тем, насколько смогут укорениться в политике те участники СВО, которые сейчас побеждают на праймериз «Единой России» и получают возможность пройти в депутатский корпус (пока на муниципальном и региональном уровнях). Понятно, что часть таких людей уже были депутатами соответствующих уровней и, получив статус участника СВО, вновь победили на праймериз. Но также среди лидеров недавно прошедшего предварительного голосования «Единой России», являющихся участниками СВО, можно выделить и ряд людей с бизнес-опытом, а также преподавателей военных вузов. Можно вспомнить примеры, когда преподаватели военных вузов (в том числе с опытом участия в боевых действиях) уже становились депутатами или, по крайней мере, достаточно популярными кандидатами на выборах разных уровней, например, в 1990-е – начале 2000-х годов, и продолжали политическую карьеру. Поэтому можно предположить, что часть участников СВО, ранее не обладавших политическим опытом, смогут остаться в политике на достаточно длительную перспективу.
Нейжмаков Михаил, директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций.
#Аналитика
Из выступления на заседании клуба «Регион», 3 июня
➖ Стоит отметить, что значимым аспектом политической повестки на пути к ЕДГ-2025 и думской кампании – 2026 является взаимодействие партий с локальными протестными группами, возникшими вокруг местных проблем, например в градостроительной и экологической сферах. В 2022–2023 годы активность таких групп в целом несколько снизилась, но с 2024 года снова стала возрастать. При этом, если еще несколько лет назад такие группы довольно часто апеллировали к оппозиционным партиям, то в 2022–2024 годах их обращения чаще стали адресоваться федеральным структурам власти, причем значительная часть случаев – представителям правоохранительных органов (например, руководству Генпрокуратуры и Следственного комитета). Но с учетом того, что приближается большая федеральная кампания в 2026 году, вполне вероятно, что взаимодействие оппозиционных партий с такими группами может дополнительно активизироваться. Конечно, это будет вряд ли сильно влиять на парламентскую гонку, а, скорее, на муниципальные и в каких-то случаях региональные кампании. При этом стоит учесть, что в 2026 году кампании в те же заксобрания будут проходить параллельно с думской в 39 субъектах Федерации, включая территории с заметным протестным потенциалом, например Санкт-Петербург.
Вторая тема, возникающая накануне выборных кампаний, – это вопрос, насколько актуальные социально-экономические и политические процессы повлияют на представительство женщин на разных уровнях власти. Часто можно услышать, что повестка СВО усилила запрос на брутальный образ кандидата. Да и среди самих участников спецоперации, побеждающих на тех же праймериз «Единой России», большинство все-таки составляют мужчины (хотя, безусловно, есть и женщины). Тем не менее мы видели в числе участников этих праймериз руководителей и сотрудников учреждений, занимающихся медицинской реабилитацией участников СВО, а среди специалистов этой сферы значительную часть составляют как раз женщины. В свою очередь, на оппозиционном фланге возможное усиление взаимодействия с локальными протестными группами со временем может дать примеры перехода из этой среды женщин-общественников на уровень, по крайней мере, муниципальных депутатов. То есть ряд современных внутриполитических трендов может создать и новые возможности для представительства женщин в депутатском корпусе.
Третий момент связан с тем, насколько смогут укорениться в политике те участники СВО, которые сейчас побеждают на праймериз «Единой России» и получают возможность пройти в депутатский корпус (пока на муниципальном и региональном уровнях). Понятно, что часть таких людей уже были депутатами соответствующих уровней и, получив статус участника СВО, вновь победили на праймериз. Но также среди лидеров недавно прошедшего предварительного голосования «Единой России», являющихся участниками СВО, можно выделить и ряд людей с бизнес-опытом, а также преподавателей военных вузов. Можно вспомнить примеры, когда преподаватели военных вузов (в том числе с опытом участия в боевых действиях) уже становились депутатами или, по крайней мере, достаточно популярными кандидатами на выборах разных уровней, например, в 1990-е – начале 2000-х годов, и продолжали политическую карьеру. Поэтому можно предположить, что часть участников СВО, ранее не обладавших политическим опытом, смогут остаться в политике на достаточно длительную перспективу.
Нейжмаков Михаил, директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций.
#Аналитика
О телефонном разговоре Владимира Путина и Дональда Трампа 4 июня — экспертные комментарии, в том числе мой (от 5 июня).
- Скорее, Трамп решил подстраховаться, чтобы диалог Россия-США в этих условиях не был надолго прерван, - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - В какой-то мере, это может быть и реверансом в сторону тех сил внутри Республиканской партии, которые ждут от него более активной позиции по ситуации вокруг Украины, стремлением показать, что он держит руку на пульсе.
«СП»: А чего молчал три дня? До этого американские СМИ выдали осведомленность Трампа и министра обороны США Хегсета о готовящейся операции заранее. Может, реально все знали, но не ожидали, что это случится так внезапно и думали, как выкрутиться?
- МН-Учитывая, что, по заявлениям украинской стороны, атаки на те же российские аэродромы стратегической авиации готовились 1,5 года, а США все это время работали с Киевом очень плотно, не так велика вероятность, что в Вашингтоне об этом не знали. Хотя есть небольшая вероятность, что не доверяющие Трампу представители американских спецслужб могли (не на уровне его ставленников, а среди кадровых сотрудников) не сообщали ему о таких планах Киева намеренно. Но, все же, более вероятной кажется версия, что Трамп был обо всем осведомлен, но решил понаблюдать, во что это выльется, заодно, стремясь снова проверить и возможности украинских спецслужб.
«СП»: Резкая реакция Путина оказалась непредсказуемой для Вашингтона? На них это подействовало?
- МН-Скорее всего, в Вашингтоне ожидали примерно такой публичной реакции Москвы. Просто для Трампа было важно показать, что он не пускает ситуацию совсем уже на самотек.
«СП»: Путин обещает решительный ответ. Как это отразится на переговорах? Примет ли это Трамп?
- МН-Скорее, Трамп займет выжидательную позицию, чтобы отследить, какого масштаба будут эти ответные действия Москвы против Киева. В любом случае, вряд ли в США ожидают быстрого перелома в боевых действиях, а значит, видят для себя возможность еще не раз возвращаться к переговорам, если потребуется.
«СП»: Трамп выразил Путину надежду на содействие России в переговорах с Ираном Какое содействие он хочет? А какие уступки готов предложить взамен?
- МН-Возможно, никаких конкретных обещаний тут Трамп не давал, предлагая России участвовать в таких переговорах в качестве «инвестиции в будущее» российско-американских отношений. Он может здесь исходить из того, что Россия также не отрицала готовности принять участие в таких переговорах. Скажем, еще около двух месяцев назад в интервью замглавы МИД РФ Сергея Рябкова было сказано, что для переговоров между США и Ираном «поезд еще не ушел» и в этом деле «Россия готова здесь предложить свои добрые услуги и Вашингтону, и Тегерану». Вопрос, правда, насколько такие переговоры стали бы результативнее, даже при подключении к ним Москвы. Пока создается впечатление, что давление со стороны Трампа в последние месяцы в Тегеране, в основном, воспринимают как «блеф».
«СП»: Трамп попросил сенат отложить законопроект о санкциях против России. Аванс со стороны Вашингтона?
МН-На самом деле, зная тактику Трампа в отношении России в предыдущие месяцы его второго срока, было ожидаемо, что принятие этого законопроекта (по крайней мере, в том виде, как он был предложен), Белый дом не будет форсировать. В конце концов, это слишком серьезный аргумент на переговорах, чтобы «разыграть» его настолько быстро. Тем не менее, вся история с этим двухпартийным законопроектом показывает, что давление на Трампа (в том числе, со стороны элит республиканцев) усиливается. Поэтому какие-то меры новые экономического давления на Москву Вашингтон в ближайшие месяцы вполне может предпринять — либо в форме новых официально оформленных санкций, либо путем относительно негласного поощрения каких-то шагов европейских государств (например, в сфере более активного выявления судов, подозреваемых в принадлежности к российскому «теневому флоту»).
https://svpressa.ru/politic/article/467442/?ec=1
- Скорее, Трамп решил подстраховаться, чтобы диалог Россия-США в этих условиях не был надолго прерван, - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - В какой-то мере, это может быть и реверансом в сторону тех сил внутри Республиканской партии, которые ждут от него более активной позиции по ситуации вокруг Украины, стремлением показать, что он держит руку на пульсе.
«СП»: А чего молчал три дня? До этого американские СМИ выдали осведомленность Трампа и министра обороны США Хегсета о готовящейся операции заранее. Может, реально все знали, но не ожидали, что это случится так внезапно и думали, как выкрутиться?
- МН-Учитывая, что, по заявлениям украинской стороны, атаки на те же российские аэродромы стратегической авиации готовились 1,5 года, а США все это время работали с Киевом очень плотно, не так велика вероятность, что в Вашингтоне об этом не знали. Хотя есть небольшая вероятность, что не доверяющие Трампу представители американских спецслужб могли (не на уровне его ставленников, а среди кадровых сотрудников) не сообщали ему о таких планах Киева намеренно. Но, все же, более вероятной кажется версия, что Трамп был обо всем осведомлен, но решил понаблюдать, во что это выльется, заодно, стремясь снова проверить и возможности украинских спецслужб.
«СП»: Резкая реакция Путина оказалась непредсказуемой для Вашингтона? На них это подействовало?
- МН-Скорее всего, в Вашингтоне ожидали примерно такой публичной реакции Москвы. Просто для Трампа было важно показать, что он не пускает ситуацию совсем уже на самотек.
«СП»: Путин обещает решительный ответ. Как это отразится на переговорах? Примет ли это Трамп?
- МН-Скорее, Трамп займет выжидательную позицию, чтобы отследить, какого масштаба будут эти ответные действия Москвы против Киева. В любом случае, вряд ли в США ожидают быстрого перелома в боевых действиях, а значит, видят для себя возможность еще не раз возвращаться к переговорам, если потребуется.
«СП»: Трамп выразил Путину надежду на содействие России в переговорах с Ираном Какое содействие он хочет? А какие уступки готов предложить взамен?
- МН-Возможно, никаких конкретных обещаний тут Трамп не давал, предлагая России участвовать в таких переговорах в качестве «инвестиции в будущее» российско-американских отношений. Он может здесь исходить из того, что Россия также не отрицала готовности принять участие в таких переговорах. Скажем, еще около двух месяцев назад в интервью замглавы МИД РФ Сергея Рябкова было сказано, что для переговоров между США и Ираном «поезд еще не ушел» и в этом деле «Россия готова здесь предложить свои добрые услуги и Вашингтону, и Тегерану». Вопрос, правда, насколько такие переговоры стали бы результативнее, даже при подключении к ним Москвы. Пока создается впечатление, что давление со стороны Трампа в последние месяцы в Тегеране, в основном, воспринимают как «блеф».
«СП»: Трамп попросил сенат отложить законопроект о санкциях против России. Аванс со стороны Вашингтона?
МН-На самом деле, зная тактику Трампа в отношении России в предыдущие месяцы его второго срока, было ожидаемо, что принятие этого законопроекта (по крайней мере, в том виде, как он был предложен), Белый дом не будет форсировать. В конце концов, это слишком серьезный аргумент на переговорах, чтобы «разыграть» его настолько быстро. Тем не менее, вся история с этим двухпартийным законопроектом показывает, что давление на Трампа (в том числе, со стороны элит республиканцев) усиливается. Поэтому какие-то меры новые экономического давления на Москву Вашингтон в ближайшие месяцы вполне может предпринять — либо в форме новых официально оформленных санкций, либо путем относительно негласного поощрения каких-то шагов европейских государств (например, в сфере более активного выявления судов, подозреваемых в принадлежности к российскому «теневому флоту»).
https://svpressa.ru/politic/article/467442/?ec=1
Свободная Пресса
Из Белого дома звонили: Трамп готов обменять Украину на Иран и, кажется, с доплатой
Киев таки добился пробуждения активности Трампа – но есть нюанс…
Forwarded from ПолитологОрлов
📊Рейтинг влияния глав субъектов РФ. Российские регионы и региональная политика в мае 2025 года
Агентство политических и экономических коммуникаций подготовило ежемесячный рейтинг влияния глав субъектов РФ и доклад о региональной политике. Прикрепляем все необходимые ссылки.
↘️Навигация по докладу:
– Рейтинг влияния глав субъектов РФ
◾️очень сильное влияние
◾️сильное влияние
◾️среднее влияние
– Федеральная политика в отношении регионов
◾️часть 1
◾️часть 2
– Отношения в элитах и региональные внутриэлитные конфликты
◾️часть 1
◾️часть 2
◾️часть 3
– Прогноз АПЭК. Ожидаемые тренды июня-июля 2025 года
◾️часть 1
◾️часть 2
👁🗨 Материал также доступен на сайте АПЭК и на портале «Региональные комментарии»
#Доклад #Рейтинг
Агентство политических и экономических коммуникаций подготовило ежемесячный рейтинг влияния глав субъектов РФ и доклад о региональной политике. Прикрепляем все необходимые ссылки.
↘️Навигация по докладу:
– Рейтинг влияния глав субъектов РФ
◾️очень сильное влияние
◾️сильное влияние
◾️среднее влияние
– Федеральная политика в отношении регионов
◾️часть 1
◾️часть 2
– Отношения в элитах и региональные внутриэлитные конфликты
◾️часть 1
◾️часть 2
◾️часть 3
– Прогноз АПЭК. Ожидаемые тренды июня-июля 2025 года
◾️часть 1
◾️часть 2
👁🗨 Материал также доступен на сайте АПЭК и на портале «Региональные комментарии»
#Доклад #Рейтинг
Мое интервью изданию «Бакинский рабочий» (от 3 июня) — на самом деле, не столько собственно про политику Баку, сколько про глобальные тенденции, которые на нее влияют, включая внешнеполитический стиль администрации Трампа, роль международных мероприятий в условиях глобальной нестабильности, международный тренд на усиление внимания к вопросам обороны и безопасности.
При всем уважении к изданию, ряд моих ответов были переданы не до конца точно. Прежде всего, были добавлены тезисы, которые я не говорил. Например, несколько предложений про «последовательную и активную позицию Азербайджана в Движении неприсоединения» я не произносил, даже не упоминал эту организацию (она упоминалась в вопросе корреспондента); фразы про роль Баку в качестве «одного из ключевых центров тюркской интеграции» у меня тоже не было ; опыт работы силовых структур Азербайджана в условиях боевых действий у меня был назван «реальным», а не «уникальным». Есть и ряд других расхождений.
Интервью с полным вариантом моих ответов:
-Корр- В последние годы много говорят и пишут о том, что Азербайджан превратился в важный международный центр, принимающий глобальные инициативы. Насколько это соответствует действительности?
-МН- Чем менее стабильными являются отношения между ведущими международными игроками, тем более сложные и длительные им понадобятся переговоры для того, чтобы добиться хотя бы временного компромисса. Это, в свою очередь, повышает значение не только тех площадок, где могут проходить двусторонние переговоры между ними, но и крупных конференций и форумов, где подобные контакты между представителями таких игроков могут проходить на полях (в том числе, в непубличном формате).
Собственно, Баку в последние годы неоднократно выступал и в роли нейтральной площадки для двусторонних внешнеполитических переговоров, и в качестве организатора и принимающей стороны для международных форумов. Между тем, такой значимый фактор глобальной нестабильности, как внешнеполитический стиль администрации Дональда Трампа, до января 2029 года, когда после президентских выборов-2028 вступит в должность новый президент США, вряд ли изменится кардинально. Внешнеполитические шаги Вашингтона могут стать менее резкими, если действующий хозяин Белого дома, например, под давлением элит Республиканской партии, будет чаще передавать решение задач на значимых внешнеполитических направлениях более системным и предсказуемым членам своей команды. Но и в этом случае периодическое прямое вмешательство Дональда Трампа в работу на каждом из таких направлений, с характерной для него ставкой на «управляемый хаос», будет вносить в эти сферы больше элементов неустойчивости. Сценарий, в рамках которого пост главы США до 2028 года перейдет к действующему вице-президенту Джей Ди Вэнсу (он может реализоваться в случае смерти нынешнего американского лидера) может создать другие дестабилизирующие факторы для внешнеполитической линии Вашингтона в этот период — например, необходимость для Вэнса в такой ситуации компенсировать резкими внешнеполитическими шагами неустойчивость внутриполитических позиций.
Также не будем забывать, что пока, как минимум, до конца текущего года остаются не очень значительными шансы на прекращение боевых действий в рамках кризиса вокруг Украины. А регион Большого Ближнего Востока также будет оставаться нестабильным в ситуации, когда позиции Ирана остаются более уязвимыми после ослабления «Хезболлы», «ХАМАС» и свержения Башара Асада в Дамаске. А обстановка вокруг Сирии будет создавать новые поводы для противоречий между вовлеченными игроками (от того же Ирана до Турции и Израиля).⬇️
При всем уважении к изданию, ряд моих ответов были переданы не до конца точно. Прежде всего, были добавлены тезисы, которые я не говорил. Например, несколько предложений про «последовательную и активную позицию Азербайджана в Движении неприсоединения» я не произносил, даже не упоминал эту организацию (она упоминалась в вопросе корреспондента); фразы про роль Баку в качестве «одного из ключевых центров тюркской интеграции» у меня тоже не было ; опыт работы силовых структур Азербайджана в условиях боевых действий у меня был назван «реальным», а не «уникальным». Есть и ряд других расхождений.
Интервью с полным вариантом моих ответов:
-Корр- В последние годы много говорят и пишут о том, что Азербайджан превратился в важный международный центр, принимающий глобальные инициативы. Насколько это соответствует действительности?
-МН- Чем менее стабильными являются отношения между ведущими международными игроками, тем более сложные и длительные им понадобятся переговоры для того, чтобы добиться хотя бы временного компромисса. Это, в свою очередь, повышает значение не только тех площадок, где могут проходить двусторонние переговоры между ними, но и крупных конференций и форумов, где подобные контакты между представителями таких игроков могут проходить на полях (в том числе, в непубличном формате).
Собственно, Баку в последние годы неоднократно выступал и в роли нейтральной площадки для двусторонних внешнеполитических переговоров, и в качестве организатора и принимающей стороны для международных форумов. Между тем, такой значимый фактор глобальной нестабильности, как внешнеполитический стиль администрации Дональда Трампа, до января 2029 года, когда после президентских выборов-2028 вступит в должность новый президент США, вряд ли изменится кардинально. Внешнеполитические шаги Вашингтона могут стать менее резкими, если действующий хозяин Белого дома, например, под давлением элит Республиканской партии, будет чаще передавать решение задач на значимых внешнеполитических направлениях более системным и предсказуемым членам своей команды. Но и в этом случае периодическое прямое вмешательство Дональда Трампа в работу на каждом из таких направлений, с характерной для него ставкой на «управляемый хаос», будет вносить в эти сферы больше элементов неустойчивости. Сценарий, в рамках которого пост главы США до 2028 года перейдет к действующему вице-президенту Джей Ди Вэнсу (он может реализоваться в случае смерти нынешнего американского лидера) может создать другие дестабилизирующие факторы для внешнеполитической линии Вашингтона в этот период — например, необходимость для Вэнса в такой ситуации компенсировать резкими внешнеполитическими шагами неустойчивость внутриполитических позиций.
Также не будем забывать, что пока, как минимум, до конца текущего года остаются не очень значительными шансы на прекращение боевых действий в рамках кризиса вокруг Украины. А регион Большого Ближнего Востока также будет оставаться нестабильным в ситуации, когда позиции Ирана остаются более уязвимыми после ослабления «Хезболлы», «ХАМАС» и свержения Башара Асада в Дамаске. А обстановка вокруг Сирии будет создавать новые поводы для противоречий между вовлеченными игроками (от того же Ирана до Турции и Израиля).⬇️
⬆️ В этой ситуации шансы Баку неоднократно выступить в роли нейтральной площадки для двусторонних переговоров сохраняются и даже увеличиваются. Для аналогии вспомним, например, что переговоры между руководством Генштаба Вооруженных сил России и Объединенного комитета начальников штабов США в первый срок Трампа неоднократно проходили в Баку в схожей ситуации — когда противоречия между Москвой и Вашингтоном были довольно заметными, но не до такой степени, чтобы прервать диалог. Также в Азербайджане, с довольно заметной вероятностью, в ближайшие несколько лет будут проходить и переговоры между ведущими игроками Большого Ближнего Востока.
Нельзя полностью исключать проведения в Баку в будущем переговоров, затрагивающих российско-украинский конфликт. Вероятность этого чуть ниже, поскольку претендентов на роль на такой нейтральной площадки много. С другой стороны, в случае повышения интенсивности таких переговоров и Москве, и Киеву будет важна площадка, находящаяся на сравнительно небольшом географическом удалении от них. А в случае, если пауза в рамках таких переговорах в Турции по каким-то причинам в будущем затянется надолго, стороны могут и сменить площадку для такого диалога — в том числе, на одну из нейтральных постсоветских стран.
Довольно заметные перспективы для проведения переговоров между ведущими на полях международных мероприятий в Баку в ближайшие несколько лет также сохранятся. Причем, не только в рамках форумов, посвященных, например, тематике ТЭК (как тот же Бакинский энергетический форум), но и, в случае новых крупных мероприятий по экологическим темам, даже с учетом, что та же администрация Трампа относиться к экологической повесткой достаточно скептически.
-Корр-Также в последние годы Баку активизировал свою деятельность в рамках таких организаций, как Движение неприсоединения, ОИС и ОТГ. Как это отражается на международных позициях Азербайджана?
-МН-В условиях внешнеполитической нестабильности (в том числе, как минимум, намеков США на готовность снизить внимание к части регионов мира) усиливается не только запрос на более активную работу международных организаций, но и возможности игроков регионального уровня для наращивания своего влияния, благодаря таким структурам. В качестве частичной аналогии — вспомним тенденции первых этапов периода пандемии (прежде всего, в 2020 году), когда международные организации, с одной стороны, оказывалась под ударом критики, но с другой, запрос на их активную работу в кризисных условиях также увеличивался.
При этом прогнозы о сворачивании активности США, скажем, на европейском направлении не всегда могут подтверждаться на практике, а часто появляться сигналы и о шагах в противоположном направлении (в том числе, в оборонной сфере). Вспомним, например, публикацию издания «Le Monde» о возобновлении в апреле 2025 года разведывательных полетов стратегических разведывательных дронов США над Черным морем.
И, тем не менее, можно предположить, что, как минимум, при администрации Дональда Трампа, в 2025-2028 годах, будет наблюдаться достаточно интенсивный поиск малыми и региональными державами наиболее эффективных международных форматов взаимодействия, а также более активные контакты между такими международными организациями. В этом контексте, линия Баку по активной работе в рамках таких объединений, реализация которой началась еще до пандемии и последующего усиления международной напряженности, вполне логична и может расширять пространство для маневра Азербайджана в диалоге с другими игроками. ⬇️
Нельзя полностью исключать проведения в Баку в будущем переговоров, затрагивающих российско-украинский конфликт. Вероятность этого чуть ниже, поскольку претендентов на роль на такой нейтральной площадки много. С другой стороны, в случае повышения интенсивности таких переговоров и Москве, и Киеву будет важна площадка, находящаяся на сравнительно небольшом географическом удалении от них. А в случае, если пауза в рамках таких переговорах в Турции по каким-то причинам в будущем затянется надолго, стороны могут и сменить площадку для такого диалога — в том числе, на одну из нейтральных постсоветских стран.
Довольно заметные перспективы для проведения переговоров между ведущими на полях международных мероприятий в Баку в ближайшие несколько лет также сохранятся. Причем, не только в рамках форумов, посвященных, например, тематике ТЭК (как тот же Бакинский энергетический форум), но и, в случае новых крупных мероприятий по экологическим темам, даже с учетом, что та же администрация Трампа относиться к экологической повесткой достаточно скептически.
-Корр-Также в последние годы Баку активизировал свою деятельность в рамках таких организаций, как Движение неприсоединения, ОИС и ОТГ. Как это отражается на международных позициях Азербайджана?
-МН-В условиях внешнеполитической нестабильности (в том числе, как минимум, намеков США на готовность снизить внимание к части регионов мира) усиливается не только запрос на более активную работу международных организаций, но и возможности игроков регионального уровня для наращивания своего влияния, благодаря таким структурам. В качестве частичной аналогии — вспомним тенденции первых этапов периода пандемии (прежде всего, в 2020 году), когда международные организации, с одной стороны, оказывалась под ударом критики, но с другой, запрос на их активную работу в кризисных условиях также увеличивался.
При этом прогнозы о сворачивании активности США, скажем, на европейском направлении не всегда могут подтверждаться на практике, а часто появляться сигналы и о шагах в противоположном направлении (в том числе, в оборонной сфере). Вспомним, например, публикацию издания «Le Monde» о возобновлении в апреле 2025 года разведывательных полетов стратегических разведывательных дронов США над Черным морем.
И, тем не менее, можно предположить, что, как минимум, при администрации Дональда Трампа, в 2025-2028 годах, будет наблюдаться достаточно интенсивный поиск малыми и региональными державами наиболее эффективных международных форматов взаимодействия, а также более активные контакты между такими международными организациями. В этом контексте, линия Баку по активной работе в рамках таких объединений, реализация которой началась еще до пандемии и последующего усиления международной напряженности, вполне логична и может расширять пространство для маневра Азербайджана в диалоге с другими игроками. ⬇️
⬆️ -Корр-Есть мнение, что Азербайджан не просто активный участник ОТГ, а один из архитекторов проекта тюркской интеграции. Каково ваше мнение на этот счет?
МН-Действительно, вряд ли для кого-то осталось незамеченным, что Баку в последние годы дополнительно активизировал работу с Центральной Азией, что расширяет его возможности и в формате Организации тюркских государств. Как правило, такие возможности связывают с логистическим значением Азербайджана в качестве значимого звена Среднего коридора. Отметим, что та же тема обсуждалась в мировых СМИ и в связи с апрельским визитом Ильхама Алиева в КНР.
Но также стоит учитывать, что ведущие государства Центральной Азии сейчас стремятся наращивать оборонный потенциал (в рамках общемировых трендов), а силовые структуры Азербайджана имеют реальный опыт работы в условиях боевых действий. Обратим внимание на этом фоне на взаимодействие Минобороны Азербайджана с коллегами не только из Турции, но и, например, из Узбекистана и Казахстана.
Безусловно, ОТГ — не военный блок, но повестка безопасности в деятельности этой организации также проявляется. Вспомним, навскидку, заявление главы МИД Турции Хакана Фидана в мае 2024 года о необходимости создания общей системы обороны в рамках этой организации. На практике, подход участников ОТГ к развитию оборонного сотрудничества под эгидой организации, скорее всего, будет осторожным, с учетом, что государства с многовекторной внешней политикой в принципе реже стремятся брать на себя обязательства в этой сфере. Кроме того, как известно, часть участников ОТГ принадлежит к разных оборонным альянсам — Турция (как и Венгрия, обладающая статусом страны-наблюдателя в ОТГ) — к НАТО, а Казахстан и Кыргызстан к ОДКБ. Тем не менее, новые шаги по сотрудничеству под эгидой ОТГ в оборонной и более широкой «силовой» сфере в перспективе ближайших лет, скорее всего, будут сделаны, и Баку в рамках наращивания такого сотрудничества также может сыграть заметную роль.
-Корр-Несомненно, что такие шаги, как визит Президента Масуда Пезешкиана в Азербайджан в апреле 2025 года и казнь виновного в нападении на посольство в Тегеране, демонстрируют положительные сигналы на пути к нормализации межгосударственных отношений. Как Вы считаете, наметившееся улучшение в ирано-азербайджанских отношениях является следствием возросшей роли Баку в мировой политике или здесь кроются иные причины?
-МН-Понятно, что одна из ключевых причин — ставшие более уязвимыми позиции Ирана. Можно предположить, что традиционная тактика Дональда Трампа с поочередным ужесточением и смягчением давления на проблемного для него партнера по переговорам (отметим его недавнее резкое заявление о необходимости для ИРИ полностью отказаться от обогащения урана) может восприниматься в Тегеране, в целом, с меньшей настороженностью, чем периодические слухи о возможности воздушных ударов Израиля по иранским объектам (даже с учетом, что израильская сторона тоже может действовать на этом направлении осторожнее, чем предполагают наиболее радикальные прогнозы в этой сфере). Можно предположить, что на этом фоне тактика Ирана в рамках работы с Южным Кавказом и Каспийским регионов также будет оставаться осторожной, в том числе, в рамках отношений с Баку.
Как известно, на фоне заметного расширения военно-политических возможностей Баку в 2022-2024 годах в условиях более уверенных позиций Тегерана в регионе Большого Ближнего Востока вело к периодическому чередованию «охлаждений» и «оттепелей» в азербайджано-иранских отношениях. Но учитывая, что интенсивное внешнее давление на Иран в ближайшей перспективе сохранится, период «оттепели» между Баку и Тегераном в этот раз может быть более продолжительным. ⬇️
МН-Действительно, вряд ли для кого-то осталось незамеченным, что Баку в последние годы дополнительно активизировал работу с Центральной Азией, что расширяет его возможности и в формате Организации тюркских государств. Как правило, такие возможности связывают с логистическим значением Азербайджана в качестве значимого звена Среднего коридора. Отметим, что та же тема обсуждалась в мировых СМИ и в связи с апрельским визитом Ильхама Алиева в КНР.
Но также стоит учитывать, что ведущие государства Центральной Азии сейчас стремятся наращивать оборонный потенциал (в рамках общемировых трендов), а силовые структуры Азербайджана имеют реальный опыт работы в условиях боевых действий. Обратим внимание на этом фоне на взаимодействие Минобороны Азербайджана с коллегами не только из Турции, но и, например, из Узбекистана и Казахстана.
Безусловно, ОТГ — не военный блок, но повестка безопасности в деятельности этой организации также проявляется. Вспомним, навскидку, заявление главы МИД Турции Хакана Фидана в мае 2024 года о необходимости создания общей системы обороны в рамках этой организации. На практике, подход участников ОТГ к развитию оборонного сотрудничества под эгидой организации, скорее всего, будет осторожным, с учетом, что государства с многовекторной внешней политикой в принципе реже стремятся брать на себя обязательства в этой сфере. Кроме того, как известно, часть участников ОТГ принадлежит к разных оборонным альянсам — Турция (как и Венгрия, обладающая статусом страны-наблюдателя в ОТГ) — к НАТО, а Казахстан и Кыргызстан к ОДКБ. Тем не менее, новые шаги по сотрудничеству под эгидой ОТГ в оборонной и более широкой «силовой» сфере в перспективе ближайших лет, скорее всего, будут сделаны, и Баку в рамках наращивания такого сотрудничества также может сыграть заметную роль.
-Корр-Несомненно, что такие шаги, как визит Президента Масуда Пезешкиана в Азербайджан в апреле 2025 года и казнь виновного в нападении на посольство в Тегеране, демонстрируют положительные сигналы на пути к нормализации межгосударственных отношений. Как Вы считаете, наметившееся улучшение в ирано-азербайджанских отношениях является следствием возросшей роли Баку в мировой политике или здесь кроются иные причины?
-МН-Понятно, что одна из ключевых причин — ставшие более уязвимыми позиции Ирана. Можно предположить, что традиционная тактика Дональда Трампа с поочередным ужесточением и смягчением давления на проблемного для него партнера по переговорам (отметим его недавнее резкое заявление о необходимости для ИРИ полностью отказаться от обогащения урана) может восприниматься в Тегеране, в целом, с меньшей настороженностью, чем периодические слухи о возможности воздушных ударов Израиля по иранским объектам (даже с учетом, что израильская сторона тоже может действовать на этом направлении осторожнее, чем предполагают наиболее радикальные прогнозы в этой сфере). Можно предположить, что на этом фоне тактика Ирана в рамках работы с Южным Кавказом и Каспийским регионов также будет оставаться осторожной, в том числе, в рамках отношений с Баку.
Как известно, на фоне заметного расширения военно-политических возможностей Баку в 2022-2024 годах в условиях более уверенных позиций Тегерана в регионе Большого Ближнего Востока вело к периодическому чередованию «охлаждений» и «оттепелей» в азербайджано-иранских отношениях. Но учитывая, что интенсивное внешнее давление на Иран в ближайшей перспективе сохранится, период «оттепели» между Баку и Тегераном в этот раз может быть более продолжительным. ⬇️
⬆️-Корр-Как Вы в целом оцениваете трехсторонний формат международного сотрудничества, который активно продвигает Баку, на фоне прошедшей на днях подобной встречи президентов Азербайджана и Турции и премьера Пакистана?
МН-Понятно, что тренд это не новый — можно вспомнить и позицию Исламабада по поддержке Баку в период 44-дневной войны 2020 года, и последующее дальнейшее сближение в треугольнике Турция-Азербайджан-Пакистан в военно-политической сфере — скажем, те же учения «Три брата» в 2021 году. Учитывая, что Пакистан сталкивается со сложными вызовами в своем регионе (отметим ту же недавнюю вооруженную эскалацию с Индией) его заинтересованность в дипломатической поддержке Анкары и Баку также будет усиливаться, как и взаимодействие с ними в военно-промышленной сфере. Среди прочего, можно предполагать, что Баку предпримет дальнейшие шаги для развитию собственного оборонно-промышленного потенциала на тех направлениях, где для этого есть возможности, на фоне такого сотрудничества и общемирового тренда на рост вложений государств в сферу ВПК.
https://br.az/economy/80352/baku-v-centre-vnimaniya/
МН-Понятно, что тренд это не новый — можно вспомнить и позицию Исламабада по поддержке Баку в период 44-дневной войны 2020 года, и последующее дальнейшее сближение в треугольнике Турция-Азербайджан-Пакистан в военно-политической сфере — скажем, те же учения «Три брата» в 2021 году. Учитывая, что Пакистан сталкивается со сложными вызовами в своем регионе (отметим ту же недавнюю вооруженную эскалацию с Индией) его заинтересованность в дипломатической поддержке Анкары и Баку также будет усиливаться, как и взаимодействие с ними в военно-промышленной сфере. Среди прочего, можно предполагать, что Баку предпримет дальнейшие шаги для развитию собственного оборонно-промышленного потенциала на тех направлениях, где для этого есть возможности, на фоне такого сотрудничества и общемирового тренда на рост вложений государств в сферу ВПК.
https://br.az/economy/80352/baku-v-centre-vnimaniya/
br.az
Баку в центре внимания
Геополитические вызовы и роль Азербайджана как площадки для диалогаАзербайджан все более уверенно утверждает себя как значимый международный центр, активно вовлеченный в реализацию глобальных инициатив. Официальный Баку неоднократно выступал принимаю
Forwarded from РАПК
Гость РАПК. Директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков – о возрастающей интенсивности уголовных расследований в отношении региональных и муниципальных чиновников.
Можно предположить, что интенсивность уголовных расследований в в отношении высокопоставленных региональных и муниципальных чиновников во второй половине 2025-начале 2026 года может дополнительно возрасти. В частности, необходимость жестче контролировать бюджетные расходы, вероятно, будет вести и к более активным проверкам в отношении региональных и местных властей со стороны федеральных надзорных органов. Например, в мае 2025 года Счетная палата РФ предложила закреплять в соглашениях о реализации инфраструктурных проектов, финансируемых за счет средств бюджетных кредитов, ответственность регионов за недостижение плановых значений установленных показателей. Но это может быть частью и более широкого тренда, в рамках которого не только аудиторы, но и следователи могут проявлять более активное внимание к регионам, где будут фиксироваться особенно заметные нарушения.
Кроме того, по мере приближения федеральных выборов интерес граждан к антикоррупционной повестке также, как правило, возрастает, что наверняка будут учитывать в Центре. Одной из основных тем для таких расследований, вероятно, останутся вопросы, так или иначе связанные со сферой строительства и распределения земель под застройку. Впрочем, внимание силовых ведомств к работе учреждений и ведомств социального блока в регионах также может усилиться.
Можно предположить, что интенсивность уголовных расследований в в отношении высокопоставленных региональных и муниципальных чиновников во второй половине 2025-начале 2026 года может дополнительно возрасти. В частности, необходимость жестче контролировать бюджетные расходы, вероятно, будет вести и к более активным проверкам в отношении региональных и местных властей со стороны федеральных надзорных органов. Например, в мае 2025 года Счетная палата РФ предложила закреплять в соглашениях о реализации инфраструктурных проектов, финансируемых за счет средств бюджетных кредитов, ответственность регионов за недостижение плановых значений установленных показателей. Но это может быть частью и более широкого тренда, в рамках которого не только аудиторы, но и следователи могут проявлять более активное внимание к регионам, где будут фиксироваться особенно заметные нарушения.
Кроме того, по мере приближения федеральных выборов интерес граждан к антикоррупционной повестке также, как правило, возрастает, что наверняка будут учитывать в Центре. Одной из основных тем для таких расследований, вероятно, останутся вопросы, так или иначе связанные со сферой строительства и распределения земель под застройку. Впрочем, внимание силовых ведомств к работе учреждений и ведомств социального блока в регионах также может усилиться.
О том, велики ли риски для политиков, в современных российских условиях меняющих партийный лагерь — мой экспертный комментарий для «ПОЛИТ.РУС»:
«Переход политиков из партии в партию (или, например, из фракции во фракцию в случае беспартийных деятелей) в современной российской практике, на самом деле, не редкость. Например, в праймериз «Единой России» периодически участвуют кандидаты, до этого избиравшиеся депутатами различных уровней от других партий. Яркий пример в ходе праймериз в этом году — участие в предварительном голосовании под эгидой «Единой России» в Новосибирской области 6 депутатов заксобрания, избиравшихся в действующий состав регионального парламента от ЛДПР. Случаи перехода узнаваемых кандидатов накануне муниципальных и региональных кампаний, например, из КПРФ в «Справедливую Россию — За правду» или из СРЗП в ЛДПР тоже не единичны.
Активные пользователи соцсетей, конечно, могут реагировать на такие случаи с иронией или откровенно критически. Но, на деле, вряд ли такие шаги будут являться для политиков, выбравших такую тактику, «убийственными» для их репутации с точки зрения широкой аудитории. Мировой опыт показывает, что откровенно негативную общественную реакцию переход политика из партии в партию может вызывать, если жесткое противостояние между такими политическими силами является важной частью их идентичности, всерьез воспринимаемой избирателями. По принципу Д'Артаньяна, отвергшего возможность перехода в ряды гвардейцев кардинала: «меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там». Но в современной России различия между системными партиями стали менее выраженными не только по внешне-, но и по многим внутриполитическим вопросам. Например, ключевые системные игроки так или иначе пытаются играть на поле социальной повестки или предлагают меры жесткого контроля за миграцией. В этих условиях широкая аудитория будет оценивать смену политиком партийной принадлежности, возможно, с иронией, но, в массе своей, без явного негатива. Особенно, если такие переходы осуществляются в границах одного политического фланга — например, между партиями левого спектра.
Тем не менее, нельзя сказать, что переходы между партиями для политика не связаны с риском. Например, покидая одну из старых партий с устойчивым электоральным ядром (скажем, КПРФ или ЛДПР), значительную часть ее твердых сторонников он может от себя оттолкнуть.
Есть и другие значимые нюансы. Скажем, для человека, делавшего преимущественно партийную карьеру, риски в случае такого перехода выше. А, например, в случае с депутатом-выходцем из бизнес-среды, чей политический образ строится вокруг его плотной работы с избирательным округом по решению практических локальных проблем, переход из партии в партию будет восприниматься и значительной частью широкой аудитории просто в качестве допустимой смены «временного интерфейса».
https://www.politrus.ru/2025/06/13/mikhail-neyzhmakov-2/
«Переход политиков из партии в партию (или, например, из фракции во фракцию в случае беспартийных деятелей) в современной российской практике, на самом деле, не редкость. Например, в праймериз «Единой России» периодически участвуют кандидаты, до этого избиравшиеся депутатами различных уровней от других партий. Яркий пример в ходе праймериз в этом году — участие в предварительном голосовании под эгидой «Единой России» в Новосибирской области 6 депутатов заксобрания, избиравшихся в действующий состав регионального парламента от ЛДПР. Случаи перехода узнаваемых кандидатов накануне муниципальных и региональных кампаний, например, из КПРФ в «Справедливую Россию — За правду» или из СРЗП в ЛДПР тоже не единичны.
Активные пользователи соцсетей, конечно, могут реагировать на такие случаи с иронией или откровенно критически. Но, на деле, вряд ли такие шаги будут являться для политиков, выбравших такую тактику, «убийственными» для их репутации с точки зрения широкой аудитории. Мировой опыт показывает, что откровенно негативную общественную реакцию переход политика из партии в партию может вызывать, если жесткое противостояние между такими политическими силами является важной частью их идентичности, всерьез воспринимаемой избирателями. По принципу Д'Артаньяна, отвергшего возможность перехода в ряды гвардейцев кардинала: «меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там». Но в современной России различия между системными партиями стали менее выраженными не только по внешне-, но и по многим внутриполитическим вопросам. Например, ключевые системные игроки так или иначе пытаются играть на поле социальной повестки или предлагают меры жесткого контроля за миграцией. В этих условиях широкая аудитория будет оценивать смену политиком партийной принадлежности, возможно, с иронией, но, в массе своей, без явного негатива. Особенно, если такие переходы осуществляются в границах одного политического фланга — например, между партиями левого спектра.
Тем не менее, нельзя сказать, что переходы между партиями для политика не связаны с риском. Например, покидая одну из старых партий с устойчивым электоральным ядром (скажем, КПРФ или ЛДПР), значительную часть ее твердых сторонников он может от себя оттолкнуть.
Есть и другие значимые нюансы. Скажем, для человека, делавшего преимущественно партийную карьеру, риски в случае такого перехода выше. А, например, в случае с депутатом-выходцем из бизнес-среды, чей политический образ строится вокруг его плотной работы с избирательным округом по решению практических локальных проблем, переход из партии в партию будет восприниматься и значительной частью широкой аудитории просто в качестве допустимой смены «временного интерфейса».
https://www.politrus.ru/2025/06/13/mikhail-neyzhmakov-2/
О тактике России в условиях кризиса вокруг Ирана — развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (полный вариант):
-Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и Ираном по объему более чем в 2 раза больше, чем подписанный еще в марте 2001 года Договор об основах взаимоотношений и принципах сотрудничества между теми же странами, - отмечает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.- Можно отметить, что в предыдущем документе была 21 статья, а в новом — 47. Кроме того, новый договор должен подчеркивать переход отношений Москвы и Тегерана на более высокий уровень. Однако документ этот, прежде всего, рамочный. То есть, он, в большей степени, обозначает направления сотрудничества, чем связывает стороны жесткими обязательствами.
При этом по ряду вопросов обязательства, все же есть, например, что стороны «не допускают использования своих территорий в целях поддержки сепаратистских движений». Но, как показывает мировой опыт, при желании, такие положения легко могут игнорироваться.
«СП»: Договор подписан еще в январе, но утвердили только сейчас, когда война
идет? Совпадение?
-МН-При желании, Тегеран мог бы аргументировать такую паузу стремлением приурочить ратификацию договора к возможному визиту в страну Владимира Путина. О том, что такой визит мог бы состояться в июне, некоторые СМИ писали до нынешней ирано-израильской эскалации. Тем не менее, Москва, по сути, стремилась напомнить, что с ратификацией договора не стоит затягивать. Например, в конце мая 2025 года секретарь Совбеза РФ Сергей Шойгу (еще в статусе главы Минобороны активно взаимодействовавший с Тегераном) отмечал, что Россия «рассчитывает на скорую ратификацию договора с иранской стороны».
Хотя определенная пауза в вопросах ратификации договора подписавшими его сторонами — не такая уж редкость, вероятно, на Иран здесь могли влиять не только технические факторы. Например, Тегеран ранее мог считать объективно выгодным подчеркнуть дистанцию по отношению к Москве в ситуации, когда мог активизироваться его собственный диалог с США.
«СП»: На что в свете нынешних событий может повлиять вступление в силу этого договора?
- МН-По сути, на тактику или обязательства России на фоне ирано-израильского конфликта вступление в силу этого документа практически не влияет. В пункте 3 статьи 3 данного договора сказано, что «если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется агрессии, другая....не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору.....и будет содействовать тому, чтобы возникшие разногласия были урегулированы на основе Устава ООН и других применимых норм международного права». Но понятно, что Россия в нынешних условиях и без этого не стала бы оказывать военной или военно-технической помощи Израилю, а также стремилась бы выступить в качестве посредника.
«СП»: Чисто теоретически, какую помощь мы могли бы оказать Ирану?
-МН-В плане обеспечения своей безопасности Иран сейчас нуждается, например, в средствах ПВО. Но, понятно, что России самой нужна такая техника в условиях конфликта с Киевом. В статье 4 нового российско-иранского договора есть упоминание, что об обмене информацией между «службами разведки и безопасности Договаривающихся Сторон». Но опять же, как показывает международный опыт, даже государства, интересы которых, во многом, пересекаются, не обмениваются всей имеющейся у них разведывательной информацией. Ко всему прочему, учитывая явно активное проникновение сетей израильских спецслужб на территорию Ирана, здесь довольно велик риск, что переданная Тегерану информация может довольно быстро оказаться известной израильской стороне. ⬇️
-Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и Ираном по объему более чем в 2 раза больше, чем подписанный еще в марте 2001 года Договор об основах взаимоотношений и принципах сотрудничества между теми же странами, - отмечает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.- Можно отметить, что в предыдущем документе была 21 статья, а в новом — 47. Кроме того, новый договор должен подчеркивать переход отношений Москвы и Тегерана на более высокий уровень. Однако документ этот, прежде всего, рамочный. То есть, он, в большей степени, обозначает направления сотрудничества, чем связывает стороны жесткими обязательствами.
При этом по ряду вопросов обязательства, все же есть, например, что стороны «не допускают использования своих территорий в целях поддержки сепаратистских движений». Но, как показывает мировой опыт, при желании, такие положения легко могут игнорироваться.
«СП»: Договор подписан еще в январе, но утвердили только сейчас, когда война
идет? Совпадение?
-МН-При желании, Тегеран мог бы аргументировать такую паузу стремлением приурочить ратификацию договора к возможному визиту в страну Владимира Путина. О том, что такой визит мог бы состояться в июне, некоторые СМИ писали до нынешней ирано-израильской эскалации. Тем не менее, Москва, по сути, стремилась напомнить, что с ратификацией договора не стоит затягивать. Например, в конце мая 2025 года секретарь Совбеза РФ Сергей Шойгу (еще в статусе главы Минобороны активно взаимодействовавший с Тегераном) отмечал, что Россия «рассчитывает на скорую ратификацию договора с иранской стороны».
Хотя определенная пауза в вопросах ратификации договора подписавшими его сторонами — не такая уж редкость, вероятно, на Иран здесь могли влиять не только технические факторы. Например, Тегеран ранее мог считать объективно выгодным подчеркнуть дистанцию по отношению к Москве в ситуации, когда мог активизироваться его собственный диалог с США.
«СП»: На что в свете нынешних событий может повлиять вступление в силу этого договора?
- МН-По сути, на тактику или обязательства России на фоне ирано-израильского конфликта вступление в силу этого документа практически не влияет. В пункте 3 статьи 3 данного договора сказано, что «если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется агрессии, другая....не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору.....и будет содействовать тому, чтобы возникшие разногласия были урегулированы на основе Устава ООН и других применимых норм международного права». Но понятно, что Россия в нынешних условиях и без этого не стала бы оказывать военной или военно-технической помощи Израилю, а также стремилась бы выступить в качестве посредника.
«СП»: Чисто теоретически, какую помощь мы могли бы оказать Ирану?
-МН-В плане обеспечения своей безопасности Иран сейчас нуждается, например, в средствах ПВО. Но, понятно, что России самой нужна такая техника в условиях конфликта с Киевом. В статье 4 нового российско-иранского договора есть упоминание, что об обмене информацией между «службами разведки и безопасности Договаривающихся Сторон». Но опять же, как показывает международный опыт, даже государства, интересы которых, во многом, пересекаются, не обмениваются всей имеющейся у них разведывательной информацией. Ко всему прочему, учитывая явно активное проникновение сетей израильских спецслужб на территорию Ирана, здесь довольно велик риск, что переданная Тегерану информация может довольно быстро оказаться известной израильской стороне. ⬇️
⬆️ -МН-Теоретически, Россия могла бы помочь переждать этот кризис на своей территории каким-то значимым для безопасности Ирана лицам, которые могут стать целью израильских спецслужб (например, ученым-ядерщикам). Но большой вопрос, пойдет ли на такое сам Иран, учитывая, что таких специалистов и их семьи, как правило, стараются максимально «не упускать из виду» спецслужбы их собственной страны.
Поэтому выше вероятность, что основная часть помощи России Ирану сведется к гуманитарным вопросам и стремлению выступить в роли посредника.
«СП»: Россия всегда старалась поддерживать хорошие отношения с Израилем. А лично Путин с Нетаньяху. Несмотря на все противоречия по Ближнему Востоку и поддержку, хоть и не оружием Тель-Авивом Украины. Что это нам дает?
-МН-Россия может поддерживать контакты с Израилем для сохранения пространства для маневра в рамках своей политики на Ближнем Востоке. Кроме того, в ряде случаев интересы Россия и Израиля в сфере сдерживания влияния других игроков могут пересекаться. Скажем, ранее, в том числе, в американских СМИ циркулировали слухи , что Израиль в рамках закрытых переговоров с США поддерживал сохранение российских военных баз в Сирии, стремясь сбалансировать влияние Турции в регионе. Вполне вероятно, что реальная основа у таких слухов была.
Другой нюанс — дальнейшие перспективы военно-технического сотрудничества Израиля с Украиной. Как известно, не так давно израильский посол в Киеве Михаэль Бродский заявлял, что представляемая им страна передала Украине системы ПВО Patriot. Впрочем, Владимир Зеленский позднее отмечал, что «мы эту систему на территории Украины еще не видели». Но Москва может исходить из того, что на фоне сохранения контактов России с Тель-Авивом можно добиться, как минимум, снижения реальных темпов израильско-украинского взаимодействия в этой сфере.
«СП»:Насколько ситуация может повернуться. Что мы окажемся перед выбором: Иран или Израиль?
- МН-Военного вмешательства в этот конфликт от России в любом случае никто не ждет. А возможности поставок вооружений Ирану, как уже было сказано выше, в любом случае ограничены, поскольку военная техника необходима сейчас российским военным. Поэтому, по сути, Москва и так, в заметной мере, будет дистанцирована от этого конфликта.
«СП»:А посредником мы можем стать?
-МН-Как известно, российская сторона неоднократно указывала на возможность выступит в такой роли, а Дональд Трамп также прямо отмечал, что тема Ирана затрагивается в рамках его телефонных переговоров с Владимиром Путиным. Но вопрос, насколько в действительности те же США ориентируются на российское посредничество. США объективно важно ослабление Ирана, а значит, в реальности форсировать остановку обмена ударами между Тегераном и Тель-Авивом и переход к переговорам Вашингтону пока не выгодно. В этом смысле реплики Трампа, что «эта война в Израиле и Иране должна закончится» говорят скорее не о его реальных намерениях, а просто о желании выступить в роли «доброго полицейского».
При этом, Вашингтону объективно не выгодно, если такое посредничество поднимет международный престиж России или укрепит ее переговорные позиции по другим вопросам. В этом смысле, США выгоднее задействовать в качестве посредников различных игроков регионального уровня. То есть, США могут сохранять возможность российского посредничества «на всякий пожарный случай».
https://svpressa.ru/politic/article/468923/?ec=1
Поэтому выше вероятность, что основная часть помощи России Ирану сведется к гуманитарным вопросам и стремлению выступить в роли посредника.
«СП»: Россия всегда старалась поддерживать хорошие отношения с Израилем. А лично Путин с Нетаньяху. Несмотря на все противоречия по Ближнему Востоку и поддержку, хоть и не оружием Тель-Авивом Украины. Что это нам дает?
-МН-Россия может поддерживать контакты с Израилем для сохранения пространства для маневра в рамках своей политики на Ближнем Востоке. Кроме того, в ряде случаев интересы Россия и Израиля в сфере сдерживания влияния других игроков могут пересекаться. Скажем, ранее, в том числе, в американских СМИ циркулировали слухи , что Израиль в рамках закрытых переговоров с США поддерживал сохранение российских военных баз в Сирии, стремясь сбалансировать влияние Турции в регионе. Вполне вероятно, что реальная основа у таких слухов была.
Другой нюанс — дальнейшие перспективы военно-технического сотрудничества Израиля с Украиной. Как известно, не так давно израильский посол в Киеве Михаэль Бродский заявлял, что представляемая им страна передала Украине системы ПВО Patriot. Впрочем, Владимир Зеленский позднее отмечал, что «мы эту систему на территории Украины еще не видели». Но Москва может исходить из того, что на фоне сохранения контактов России с Тель-Авивом можно добиться, как минимум, снижения реальных темпов израильско-украинского взаимодействия в этой сфере.
«СП»:Насколько ситуация может повернуться. Что мы окажемся перед выбором: Иран или Израиль?
- МН-Военного вмешательства в этот конфликт от России в любом случае никто не ждет. А возможности поставок вооружений Ирану, как уже было сказано выше, в любом случае ограничены, поскольку военная техника необходима сейчас российским военным. Поэтому, по сути, Москва и так, в заметной мере, будет дистанцирована от этого конфликта.
«СП»:А посредником мы можем стать?
-МН-Как известно, российская сторона неоднократно указывала на возможность выступит в такой роли, а Дональд Трамп также прямо отмечал, что тема Ирана затрагивается в рамках его телефонных переговоров с Владимиром Путиным. Но вопрос, насколько в действительности те же США ориентируются на российское посредничество. США объективно важно ослабление Ирана, а значит, в реальности форсировать остановку обмена ударами между Тегераном и Тель-Авивом и переход к переговорам Вашингтону пока не выгодно. В этом смысле реплики Трампа, что «эта война в Израиле и Иране должна закончится» говорят скорее не о его реальных намерениях, а просто о желании выступить в роли «доброго полицейского».
При этом, Вашингтону объективно не выгодно, если такое посредничество поднимет международный престиж России или укрепит ее переговорные позиции по другим вопросам. В этом смысле, США выгоднее задействовать в качестве посредников различных игроков регионального уровня. То есть, США могут сохранять возможность российского посредничества «на всякий пожарный случай».
https://svpressa.ru/politic/article/468923/?ec=1
Свободная Пресса
Ракеты или «гуманитарка»: Иран ждет помощи России. Что дадим?
Какие обязательства налагает на Москву Договор о стратегическом партнерстве с Тегераном?
Комментарий Дональда Трампа, фактически, предполагающий отказ от посредничества России в диалоге с Ираном (https://www.tgoop.com/rusbri/7385), конечно, можно воспринимать, как проявление его обычной тактики, с постоянной сменой риторики с мягкой на жесткую и обратно (по принципу «горячо-холодно»). Однако выше (https://www.tgoop.com/m_neizhmakov/2051) я уже говорил: США скорее будут считать, что им выгоднее задействовать в качестве посредников различных игроков регионального уровня (тот же Оман, который уже выступает в такой роли) и не выгодно предоставлять России возможность, став таким посредником, укрепить свои позиции уже в рамках диалога с самими США по другим вопросам. Недавнее высказывание Трампа снова подтверждает, что в его окружении может усиливаться влияние тех, кто придерживается именно такого подхода.
Telegram
BRIEFING world
⚡️Дональд Трамп о разговоре с Путиным:
Я вот вчера с ним говорил и сказал — он, кстати, предложил помочь в качестве посредника. Я ему ответил: окажи мне услугу — будь посредником у себя. Давай сначала займёмся Россией, хорошо?
Я сказал: Владимир, давай…
Я вот вчера с ним говорил и сказал — он, кстати, предложил помочь в качестве посредника. Я ему ответил: окажи мне услугу — будь посредником у себя. Давай сначала займёмся Россией, хорошо?
Я сказал: Владимир, давай…
Мой комментарий в эфире программы «Мнение» агентства «News Front» (постоянный ведущий Алексей Давыдов) о рассмотрении Еврокомиссией возможностей по полному отказу ЕС от российского газа (от 17 июня):
«Заявление еврокомиссара по энергетике Дана Йоргенсена, что страны-члены ЕС, не прекратившие импортировать российский газ, не получат компенсаций от Еврокомиссии, может быть и частью политического торга с руководством этих государств. На недавнем заседании Совета ЕС в Люксембурге Венгрия и Словакия выступили против коммюнике, призывавшего к остановке поставок российских энергоносителей в Евросоюз. Тем не менее, Еврокомиссия продолжает разработку законодательных инициатив (известных также как «Пакет свободы Европы») по прекращению закупок энергоресурсов из России. Как известно, в руководстве ЕС ориентированы на отказ от закупок российского газа по краткосрочным контрактам до конца 2025-го, а по долгосрочным — до конца 2027 года.
Технические возможности для замещения российского газа у ЕС в целом, есть. Объемы закупок российского газа со стороны ЕС, как известно, сократились за последние несколько лет. Среди ведущих альтернативных поставщиков — Норвегия, США, Алжир, Катар. Создаются условия и для расширения возможностей для таких поставок. Отметим, например, строительство Транссахарского газопровода, по которому газ из Нигерии будет поставлять в Алжир, а оттуда — европейским потребителям.
Но у такой политики есть свои риски. Например, тот же Транссахарский газопровод, когда будет достроен, будет проходить, в том числе, по территориям, где действуют радикальные исламистские группы. А поставщики сжиженного природного газа тоже могут оказывать давление на ЕС — как уже было в случае с США и Катаром. Отмечу, что ранее с осторожностью высказывались о перспективах полного запрета поставок российского газа в ЕС представители Франции и Бельгии, закупающие российский СПГ.
Тем не менее, линия на замещение российского газа на европейском энергорынке явно будет продолжена. В частности, обратим внимание, что за это выступает не только ныне председательствующая сейчас в Совете ЕС Польша, но и Дания, к которой эта роль перейдет с июля. Сторонники такой стратегии аргументируют такую позицию, в том числе, тем, что Россия финансирует за счет нефтегазовых доходов свои оборонные нужды. Ко всему прочему, не будем забывать, что и лобби, связанное с альтернативными поставщиками газа в ЕС (включая те же США и Катар) внутри Евросоюза достаточно сильно».
https://news-front.su/2025/06/17/mnenie-otkaz-ot-rossijskogo-gaza-v-es-vozmozhnost-est-no-est-i-riski-mihail-nejzhmakov/
«Заявление еврокомиссара по энергетике Дана Йоргенсена, что страны-члены ЕС, не прекратившие импортировать российский газ, не получат компенсаций от Еврокомиссии, может быть и частью политического торга с руководством этих государств. На недавнем заседании Совета ЕС в Люксембурге Венгрия и Словакия выступили против коммюнике, призывавшего к остановке поставок российских энергоносителей в Евросоюз. Тем не менее, Еврокомиссия продолжает разработку законодательных инициатив (известных также как «Пакет свободы Европы») по прекращению закупок энергоресурсов из России. Как известно, в руководстве ЕС ориентированы на отказ от закупок российского газа по краткосрочным контрактам до конца 2025-го, а по долгосрочным — до конца 2027 года.
Технические возможности для замещения российского газа у ЕС в целом, есть. Объемы закупок российского газа со стороны ЕС, как известно, сократились за последние несколько лет. Среди ведущих альтернативных поставщиков — Норвегия, США, Алжир, Катар. Создаются условия и для расширения возможностей для таких поставок. Отметим, например, строительство Транссахарского газопровода, по которому газ из Нигерии будет поставлять в Алжир, а оттуда — европейским потребителям.
Но у такой политики есть свои риски. Например, тот же Транссахарский газопровод, когда будет достроен, будет проходить, в том числе, по территориям, где действуют радикальные исламистские группы. А поставщики сжиженного природного газа тоже могут оказывать давление на ЕС — как уже было в случае с США и Катаром. Отмечу, что ранее с осторожностью высказывались о перспективах полного запрета поставок российского газа в ЕС представители Франции и Бельгии, закупающие российский СПГ.
Тем не менее, линия на замещение российского газа на европейском энергорынке явно будет продолжена. В частности, обратим внимание, что за это выступает не только ныне председательствующая сейчас в Совете ЕС Польша, но и Дания, к которой эта роль перейдет с июля. Сторонники такой стратегии аргументируют такую позицию, в том числе, тем, что Россия финансирует за счет нефтегазовых доходов свои оборонные нужды. Ко всему прочему, не будем забывать, что и лобби, связанное с альтернативными поставщиками газа в ЕС (включая те же США и Катар) внутри Евросоюза достаточно сильно».
https://news-front.su/2025/06/17/mnenie-otkaz-ot-rossijskogo-gaza-v-es-vozmozhnost-est-no-est-i-riski-mihail-nejzhmakov/
NEWS-FRONT
Мнение: «Отказ от российского газа в ЕС: возможность есть, но есть и риски», - Михаил Нейжмаков
17.06.2025 | Директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков в эфире программы «Мнение» заявил, что Европа
О заявлении Сергея Шойгу, что КНДР направит саперов и военных строителей для восстановления разрушенных объектов в Курской области — развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (от 17 июня).
- Возможно, это является частью «пакетного соглашения», - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - То есть, в качестве встречного шага в ответ на участие военнослужащих из КНДР в боевых действиях в Курской области Пхеньяну предоставляются подряды на строительные работы и разминирование территорий в том же регионе.
«СП»: Пока только военных? А гражданских рабочих? Ими можно было бы таджиков сменить. Или санкции против их найма все еще действуют?
- МН-Вице-премьер Марат Хуснуллин еще в сентябре 2022 года заявлял о «политической проработке» возможности привлечения рабочих из КНДР для нужд стройкомплекса, правда, прежде всего, «для развития Дальнего Востока». Раз такая возможность уже тогда была озвучена на уровне Правительства РФ, вряд ли федеральные власти даже тогда ориентировались на жесткое соблюдение санкций в этом вопросе.
Привлечение именно военных строителей может быть связано с необходимостью более оперативного проведения работ – в идеале, именно военные специалисты в этой сфере должны быть подготовлены к реализации проектов в более короткие сроки. Но может быть связано и с бюрократическими моментами. Например, российская сторона (скажем, тот же Сергея Шойгу) могла изначально вести переговоры о таком взаимодействии именно по линии оборонного сотрудничества. Или в рамках конкуренции между ведомствами внутри КНДР (а это явление есть в любой системе) именно военные добились права на реализацию такого проекта.
«СП»: Почему только Курская область? Логика понятна, не хочется иностранных военных использовать за пределами признанных миром территорий, чтобы их не подставлять. Но таким образом мы как бы даем понять, что новые территории как-то меньше прав имеют, чем старые, не? Легитимизация внутренней сегрегации?
- МН-Как известно, МИД КНДР еще в октябре 2022 года заявил об «уважении к волеизъявлению жителей Донецкой и Луганской народных республик, Херсонской и Запорожской областей, которые стремились к вхождению в состав России», а также о «поддержке позиции Правительства России о принятии вышеуказанных регионов в свой состав». То есть, вряд ли можно говорить, что официальная позиция самого Пхеньяна по вопросу о статусе новых регионов противоречила бы участию северокорейских специалистов в проведении работ в таких субъектах РФ. Возможно, все проще и дело именно в аппаратной логике, поскольку подряды на ведение работ в новых регионах, вероятно, были распределены уже ранее, а задачи по восстановлению объектов в Курской области появились уже после того, как из ее приграничных районов были вытеснены подразделения ВСУ. ⬇️
- Возможно, это является частью «пакетного соглашения», - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков. - То есть, в качестве встречного шага в ответ на участие военнослужащих из КНДР в боевых действиях в Курской области Пхеньяну предоставляются подряды на строительные работы и разминирование территорий в том же регионе.
«СП»: Пока только военных? А гражданских рабочих? Ими можно было бы таджиков сменить. Или санкции против их найма все еще действуют?
- МН-Вице-премьер Марат Хуснуллин еще в сентябре 2022 года заявлял о «политической проработке» возможности привлечения рабочих из КНДР для нужд стройкомплекса, правда, прежде всего, «для развития Дальнего Востока». Раз такая возможность уже тогда была озвучена на уровне Правительства РФ, вряд ли федеральные власти даже тогда ориентировались на жесткое соблюдение санкций в этом вопросе.
Привлечение именно военных строителей может быть связано с необходимостью более оперативного проведения работ – в идеале, именно военные специалисты в этой сфере должны быть подготовлены к реализации проектов в более короткие сроки. Но может быть связано и с бюрократическими моментами. Например, российская сторона (скажем, тот же Сергея Шойгу) могла изначально вести переговоры о таком взаимодействии именно по линии оборонного сотрудничества. Или в рамках конкуренции между ведомствами внутри КНДР (а это явление есть в любой системе) именно военные добились права на реализацию такого проекта.
«СП»: Почему только Курская область? Логика понятна, не хочется иностранных военных использовать за пределами признанных миром территорий, чтобы их не подставлять. Но таким образом мы как бы даем понять, что новые территории как-то меньше прав имеют, чем старые, не? Легитимизация внутренней сегрегации?
- МН-Как известно, МИД КНДР еще в октябре 2022 года заявил об «уважении к волеизъявлению жителей Донецкой и Луганской народных республик, Херсонской и Запорожской областей, которые стремились к вхождению в состав России», а также о «поддержке позиции Правительства России о принятии вышеуказанных регионов в свой состав». То есть, вряд ли можно говорить, что официальная позиция самого Пхеньяна по вопросу о статусе новых регионов противоречила бы участию северокорейских специалистов в проведении работ в таких субъектах РФ. Возможно, все проще и дело именно в аппаратной логике, поскольку подряды на ведение работ в новых регионах, вероятно, были распределены уже ранее, а задачи по восстановлению объектов в Курской области появились уже после того, как из ее приграничных районов были вытеснены подразделения ВСУ. ⬇️
⬆️ «СП»: Каких корейцев ждет Россия? Что мешает Киму послать в Россию миллионные стройотряды — и нам, и КНДР это было бы выгодно. Это же не военные…
- МН-Марат Хуснуллин в сентябре 2022 года говорил о возможности привлечения от 20 тыс. до 50 тыс. рабочих из КНДР для участия в строительных проектах в России. Вероятно, в целом порядок цифр, на которые ориентируются российские власти на перспективу, может быть примерно таким. Но в реальности, вряд ли в ближайшем будущем речь будет идти о наибольшей из названных цифр. Можно вспомнить, как в феврале 2018 года посол РФ в КНДР Александр Мацегора приводил сведения, что в России на тот момент могло трудиться около 35 тыс. северокорейских рабочих.
«СП»: Насколько это углубит наше партнерство и ждать ли появления большего числа корейцев: как военных, так и гражданских в обозримом будущем?
-МН-Вероятно, число рабочих из КНДР в России действительно может увеличиться, интерес к их привлечению может проявить не только стройкомплекс, но и агросектор, где также регулярно заявляют о дефиците рабочих рук. В целом, если курс на привлечение рабочих из КНДР для участия в российских проектах продолжится, Москву и Пхеньян, это, конечно, будет сближать. Но стоит учесть, что, например, из того же Таджикистана в Россию традиционно шел гораздо более массовый поток рабочих. Например, по данным Миграционной службы Минтруда Таджикистана, только за первое полугодие 2024 года в Россию из этой страны на работу выехало более 387 тыс. человек – и это официальная статистика, реальные цифры могут быть выше. То есть, КНДР в ближайшем будущем вряд ли заместит таких традиционных доноров рабочей силы для российских работодателей.
https://svpressa.ru/politic/article/469106/?ec=1
- МН-Марат Хуснуллин в сентябре 2022 года говорил о возможности привлечения от 20 тыс. до 50 тыс. рабочих из КНДР для участия в строительных проектах в России. Вероятно, в целом порядок цифр, на которые ориентируются российские власти на перспективу, может быть примерно таким. Но в реальности, вряд ли в ближайшем будущем речь будет идти о наибольшей из названных цифр. Можно вспомнить, как в феврале 2018 года посол РФ в КНДР Александр Мацегора приводил сведения, что в России на тот момент могло трудиться около 35 тыс. северокорейских рабочих.
«СП»: Насколько это углубит наше партнерство и ждать ли появления большего числа корейцев: как военных, так и гражданских в обозримом будущем?
-МН-Вероятно, число рабочих из КНДР в России действительно может увеличиться, интерес к их привлечению может проявить не только стройкомплекс, но и агросектор, где также регулярно заявляют о дефиците рабочих рук. В целом, если курс на привлечение рабочих из КНДР для участия в российских проектах продолжится, Москву и Пхеньян, это, конечно, будет сближать. Но стоит учесть, что, например, из того же Таджикистана в Россию традиционно шел гораздо более массовый поток рабочих. Например, по данным Миграционной службы Минтруда Таджикистана, только за первое полугодие 2024 года в Россию из этой страны на работу выехало более 387 тыс. человек – и это официальная статистика, реальные цифры могут быть выше. То есть, КНДР в ближайшем будущем вряд ли заместит таких традиционных доноров рабочей силы для российских работодателей.
https://svpressa.ru/politic/article/469106/?ec=1
Свободная Пресса
Строительный спецназ: Гвардейцы Ким Чен Ына готовы не только воевать за Россию, но и строить ее
КНДР в ближайшем будущем вряд ли заместит среднеазиатских доноров рабочей силы — но попробовать стоит!