О подготовке парламентских слушаний в Бельгии, где будет рассматриваться резолюция по Карабаху — экспертные комментарии, в том числе мой (от 25 марта):

«Такие парламентские резолюции, как правило, прямым руководством к действию для исполнительной власти не являются, но позволяют поддерживать интерес к определенной теме в информационном пространстве. Кроме того, такие дискуссии в парламенте, все же, могут быть и немаловажной частью давления их инициаторов на собственное правительство, напоминанием, что определенную тему нельзя игнорировать. Стоит отметить, что и Мишель де Маегд, и Эльс Ван Хоф, представившие проект резолюции, принадлежат к партиям, входящим в правительственную коалицию в Бельгии («Реформистскому движению» и «Христианско-демократической и фламандской партии» соответственно). Также не будем забывать, что в программу действующего бельгийского правительства входит требование к Баку обеспечить безопасное возвращение армянского населения в Карабах.

Для Еревана такие дискуссии в Бельгии создают как дополнительные возможности для давления на Баку, так и вполне благоприятный информационный фон, чтобы добиваться поддержки от бельгийского правительства по другим вопросам. Не будем забывать, например, что в Бельгии есть собственный ВПК — скажем, глава Минобороны Армении Сурен Папикян в мае 2024 года в ходе визита в эту страну посещал центральный офис одной из таких компаний, «Джон Кокерилл». Наконец, это еще один повод для Еревана сохранять контакт с благожелательно настроенными к Армении бельгийскими политиками. Та же Эльс Ван Хоф в качестве руководителя группы дружбы Бельгия-Армения посещала Ереван, в том числе, еще в период президентства Сержа Саргсяна.

Опять же, такие инфоповоды важны для посла Армении в Бельгии и представителя Еревана в ЕС Тиграна Балаяна — карьерного дипломата, наверняка имеющего серьезные амбиции. Можно отметить, что сам Балаян является выходцем из влиятельной семьи, причем его отец, бывший судья Конституционного суда Армении Ким Балаян является как раз достаточно активным критиком Никола Пашиняна.

Стоит повториться, что само по себе обсуждение такой резолюции в Бельгии, скорее, часть информационного фона. Но дипломатия и продвижение интересов любой страны как раз очень часто и строятся по принципу «капля камень точит», именно информационному фону уделяя немалое внимание».

https://zerkalo.az/kak-otvetit-belgijskim-deputatam/

О принятии законопроекта «О начале процесса вступления Республики Армения в ЕС» - развернутые экспертные комментарии, в том числе мой (от 26 марта, полный вариант, заголовок редакционный):

-Одна из тактических целей такой линии Никола Пашиняна — стремление задать свою повестку на пути к парламентским выборам-2026., - считает политический аналитик Михаил Нейжмаков. -К настоящему моменту действующий глава Правительства Армении находится у власти чуть менее 7 лет. Даже если бы не было 44-дневной войны и всех последующих внешнеполитических событий, команде Никола Пашиняна понадобился бы в рамках предвыборной кампании большой проект, который означал бы не просто инерцию, а некий новый горизонт для развития страны, чтобы мобилизовать избирателей. Причем, это должен быть проект, который будет выделять правящую партию на фоне ее основных соперников.
В рамках более долгосрочных целей такой политики Пашиняна — заявленный курс на евроинтеграцию может быть аргументом для получения Арменией различных преференций и мер поддержки от ЕС и ключевых европейских держав.

«СП»: в Армении есть те, кто всерьез может поверить в присоединение к ЕС?

-МН-Конечно, процесс принятия любой страны в ЕС, даже при благоприятных стартовых позициях, обычно долгий, связанный с реализацией целого ряда требований. Вспомним о тех же «Копенгагенских критериях», содержащих ключевые требования для кандидатов на вступления в Евросоюз. Также вспомним пример Сербии, которая подала заявку на вступление в ЕС в 2009 году, официальный статус кандидата получила в 2012 году, но конкретные перспективы принятия страны в Евросоюз пока достаточно туманны. Скажем, экс-премьер, а ныне спикер Народной скупщины (парламента) страны Ана Брнабич в свое время заявляла, что не уверена во вступлении республики в ЕС и в 2030 году.
Наконец, пока ЕС также не давал конкретных гарантий Армении по поводу таких перспектив. Тем не менее, нельзя сказать, что вероятность вступления Армении в ЕС в более отдаленном будущем совсем уж фантастична. Поскольку население страны небольшое (по данным Правительства Армении, чуть менее 3 млн. человек), на политический баланс внутри ЕС гипотетическое принятие официального Еревана в состав этого объединения повлияло бы не так сильно. Тот факт, что у Армении и ЕС нет сухопутной границы, не является здесь таким уж непреодолимым препятствием. Тот же Кипр, например, тоже находится на значительном отдалении от основной территории Евросоюза, но в его состав входит.
Другое дело, что для вступления Армении в ЕС должно совпасть несколько благоприятных факторов. Например, если в будущем будет наблюдаться активное лоббирование такого решения внутри самого Евросоюза. В случае же, если бы в будущем наступила серьезная «оттепель» в отношениях Грузия-ЕС и активизировался курс на евроинтеграцию официального Тбилиси, для Еревана это тоже могло бы ускорить путь к евроинтеграции.

«СП»: Пример Украины ничему не учит? Ну, или Грузии хотя бы?

- МН-Украина и Грузия, все же, так и не стали членами ЕС, а сторонники евроинтеграции в Армении, скорее, будут ориентироваться на примеры государств, уже в Евросоюз вступивших. Ереван, вероятно, рассчитывает на встречные шаги от ЕС еще до активной фазы евроинтеграции. Никол Пашинян  неоднократно заявлял, что ожидает от ЕС либерализации визового режима и возможностей доступа товаров из Армении на европейский рынок. Кроме того, вероятно, Ереван ожидает, что сближение с ЕС позволит привлечь дополнительные инвестиции в инфраструктуру страны. Наконец, хотя ЕС не является военным блоком, в гипотетическом вступлении в Евросоюз сторонники такого пути в Армении могут видеть определенную гарантию безопасности.⬇️

⬆️ Кроме того, можно отметить, что, например, опубликованный весной 2024 года доклад «Сети друзей Армении» (ключевым публичным лицом, продвигавшем доклад,  стал экс-генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен) содержал рекомендации по поводу возможных мер поддержки Еревана в сфере безопасности еще до гипотетического вступления страны в ЕС — от выделения средств Европейского фонда мира для оказания военно-технической помощи Армении до участия сотрудников Европейского агентства пограничной и береговой охраны (Frontex) в совместной работе с армянскими пограничниками на ключевых пунктах пересечения границы.

«СП»: Вот если пофантазировать, Армения хоть какой-то интерес для ЕС представляет? Политический – потроллить Россию? Экономический?

- МН-Можно отметить, что значительную часть объема экспорта из Армении составляет продукция горнорудной промышленности. По данным Министерства энергетических инфраструктур и природных ресурсов этого государства, в стране имеется 7 медно-молибденовых месторождений, 4 месторождения меди, 14 месторождений золота и золото-полиметаллических месторождений, 2 железорудных и 1 — алюминиевых руд. Также власти и представители Национальной академии наук Армении неоднократно подчеркивали намерение расширять возможности страны по добыче металлов, используемых, например, для производства солнечных панелей и аккумуляторных батарей. Понятно, что все это не является стимулами к быстрой активизации процесса евроинтеграции Армении со стороны ЕС, но, при желании, такие потенциальные экономические факторы для интереса Брюсселя к Еревану тоже могут иметь определенное значение.

«СП»: А какие страны ЕС в теории поддержали бы присоединение Армении и почему?

МН-Прежде всего, конечно, Франция, поддерживающая наиболее тесные и давние контакты с Арменией. Есть и другие государства ЕС, с которыми Ереван активно работает. Показательно, например, что в программу действующего Бельгии входит требование к Баку обеспечить безопасное возвращение армянского населения в Карабах. С другой стороны, пока отношения между Ереваном и Баку остаются сложными, против курса на вступление Армении в ЕС могли бы выступить страны, тесно сотрудничающие с Азербайджаном, например, Венгрия. В целом же, позиция государств ЕС в этой сфере будет зависеть от многих факторов - включая отношения Евросоюза с Россией.

«СП»: Если представить себе, что Армении предложили бы евроинтеграцию по примеру Украины. Чем бы это грозило стране? Выход из ЕАЭС? Экономические проблемы?

- МН-Западные сторонники евроинтеграции Армении также уже напоминали о том, что такой путь рано или поздно предполагает выход страны из ЕАЭС — такой тезис содержится в том же докладе «Сети друзей Армении». Понятно, что такая ситуация будет сопровождаться серьезными экономическими рисками для Армении. Вероятно, Никол Пашинян в данном случае исходит из того, что, поскольку евроинтеграция — процесс, как минимум, не быстрый, ситуация позволит не идти на экономический разрыв с ЕАЭС и Россией, пока Армения к этому не готова и нет конкретных гарантий от ЕС.

«СП»: Чем ответим на все эти дерганья Еревана? Или плевать, чем бы дите ни тешилось?

МН-Учитывая, что вступление Армении в ЕС в любом случае не является вопросом ближайшего времени, Москва скорее продолжит занимать выжидательную позицию. Тем не менее, такие тренды могут стать дополнительным мотивом для России по поддержке оппозиции в Армении и, возможно, поиску новых перспективных оппозиционных лидеров, которые были бы готовы работать с Москвой. При этом Никол Пашинян уже демонстрировал, что может удерживать власть даже в опасных для себя кризисных ситуациях, а направленные против него протестные кампании пока не добивались принципиального успеха. Однако это не отменяет, что парламентские выборы-2026 в Армении могут стать для Пашиняна и его партии «Гражданский договор» серьезным вызовом.

(ЗАГОЛОВОК РЕДАКЦИОННЫЙ)

https://svpressa.ru/politic/article/457229/?ec=1

Об отношениях в треугольнике Израиль-Турция-Россия в связи с ситуацией вокруг Сирии и возможной тактике США в этих условиях — мое интервью изданию «Зеркало» (от 27 марта, полный вариант):

-Корр-Как вам известно, власти Сирии передали Турции военную базу в Пальмире. Это событие вызвало обеспокоенность Израиля. Власти Израиля считают, что Анкара может в любой момент перебросить свои силы с севера в Пальмиру и это является угрозой для еврейского государства. Можно ли ожидать нового витка напряженности между Израилем и Турцией?

МН-Риски для Израиля в ситуации расширения военного присутствия Турции в Сирии, все же, не стоит переоценивать. Конечно, если баланс сил в соседнем регионе меняется и позиции какого-то игрока там резко усиливаются, у других игроков это будет вызывать тревожность. Кроме того, в турецком обществе проявляются антиизраильские настроения. Скажем, по данным опубликованного несколько недель назад исследования MetroPOLL Research, 19,2% турецких респондентов назвали Израиль наибольшей внешней угрозой для своей страны. Такие настроения могут в будущем играть на руку турецким политическим силам, которые могут занимать более резкую позицию в отношении Тель-Авива даже на фоне сложных турецко-израильских отношений в настоящий момент. Вспомним, как в марте 2024 года третье место на муниципальных выборах в Турции (около 6,19% голосов по стране в целом) получили сторонники Фатиха Эрбакана, критикующего действующее руководство страны как раз за недостаточно жесткую, по его мнению, линию в отношении Израиля. Наконец, израильская сторона явно учитывает сотрудничество Анкары с «ХАМАС». Вспомним высказывание Реджепа Эрдогана, что это движение «защищает не только Газу, но и Турцию».
Тем не менее, Анкару и Тель-Авив могут сближать противоречия между Турцией и Ираном, усилившиеся после свержения Башара Асада. Эта тенденция продолжается и сейчас —проявляясь и на публичном уровне. Такие противоречия стали поводом, например, для вызова временного поверенного посольства Ирана в МИД Турции в начале марта 2025 года. Турция — далеко не самый проблемный для Израиля игрок, имеющий интересы в регионе. Обратим внимание, например, что практические шаги Реджепа Эрдогана в рамках отношений с Израилем более осторожны и сдержаны, чем публичная риторика.
Стратегический вызов для Израиля на сирийском направлении — не столько возможность открытия новых турецких военных баз, сколько необходимость поддержания баланса внутри и вокруг Сирии, чтобы там сохранялись противовесы влиянию Анкары.
Конечно, когда баланс сил в регионе резко меняется и при этом остается неустойчивым, это усиливает противоречия между вовлеченными игроками. Однако у Турции и Израиля есть поводы для продолжения прагматичных контактов, в том числе, на непубличном уровне, даже на фоне прохладной публичной риторики. Прямое столкновение между ними сейчас маловероятно. Хотя есть риск инцидентов, когда турецкие граждане могут пострадать от ударов, наносимых израильскими ВВС по объектам в Сирии. ⬇️

⬆️ Корр-Некоторые эксперты полагают, что необходимы переговоры между Израилем и США для прекращения этого процесса, а также возможность использования России в качестве противовеса Турции. Насколько возможно создание данного «тактического треугольника»?

МН-Слухи о том, что Израиль в рамках закрытых переговоров с США поддерживал сохранение российских военных баз в Сирии действительно циркулировали, в том числе, в американских СМИ. Это может быть правдоподобно. Для Израиля такая тактика может быть логичной с точки зрения поддержания системы сдержек и противовесов на сирийском направлении. Насколько США поддержат такой сценарий — другой вопрос, поскольку для Вашингтона, даже в случае дальнейшей «разрядки» в отношениях с Москвой, скорее всего, будет важно сдерживание российского влияния.
Здесь многое будет зависеть, в том числе, от дальнейшего хода российско-украинского конфликта. Если он будет на относительно длительное время, по крайней мере, «заморожен», на этом фоне может произойти и более явное сближение между Израилем и Россией. Если переговоры вокруг украинского кризиса надолго зайдут в тупик, это может привести как к усилению противоречий между Москвой и Вашингтоном, так и к сохранению более проблемного фона для отношений между Россией и Израилем (что, впрочем, не исключает непубличных контактов между ними).
Говоря о дальнейшей судьбе российских баз в Сирии — не стоит забывать также о факторе Турции. Ей сохранение российского военного присутствия в Сирии в нынешних условиях, в целом, не выгодно. И совсем не очевидно, что США, даже формально согласившись поддержать сохранение российских баз в Сирии, будут ради оказывать жесткое давление на Анкару.

-Корр-В этом контексте, следует отметить, что после охлаждения отношений между Анкарой и Вашингтоном во время каденции Байдена, при президенте Трампе стороны стремятся к потеплению. Трамп даже не исключил отмену санкций в отношении Турции, в частности, в вопросе продажи истребителей F-35. В этих условиях, встанут ли США на сторону Израиля?

МН-Действительно, вопреки известному стереотипу, между США и Израилем за годы их взаимоотношений неоднократно проявлялись и серьезные противоречия. История свидетельствует, что даже президенты США и премьеры Израиля со схожим взглядами не были застрахованы от разногласий. Вспомним, например, как в начале 1980-х годов у правого израильского премьера Менахема Бегина были противоречия даже с, во многом, близкой ему по взглядам республиканской администрацией Рональда Рейгана.
Опять же, определенная «оттепель» между новой администрацией США и Анкарой действительно происходит, а Реджепу Эрдогану проще взаимодействовать с американской республиканской администрацией, чем с демократической. Хотя это не значит, что работа Анкары с Дональдом Трампом будет беспроблемной. Нынешний президент США вполне может переходить к резкой риторике в отношении Анкары, как это уже было в его первый срок. Вспомним, как в октябре 2019 года Трамп заявлял о готовности «уничтожить» экономику Турции в том случае, если та «перейдет черту». Впрочем, уже в ноябре того же года проведя вполне прагматичные переговоры с Реджепом Эрдоганом в Вашингтоне.
Но, тем не менее, у администрации Трампа больше побудительных мотивов, чтобы теснее сотрудничать именно с Израилем, чем с Турцией. Стоит учесть и внутриполитические причины, включая сильное произраильское лобби внутри Республиканской партии США, и роль еврейского государства с точки зрения внешеполитических интересов команды Трампа. Например, в рамках давления на Иран — Израиль готов идти на весьма жесткие шаги (включая удары по иранским объектам, если в этом будет необходимость). В то время как Анкара, даже при дальнейшем усилении противоречий с Тегераном, постарается такой жесткой конфронтации с восточным соседом максимально избежать.
То есть, для администрации Трампа Израиль, конечно, останется гораздо более близким партнером, чем Турция.

https://zerkalo.az/rossijskij-ekspert-riski-dlya-izrailya-v-situatsii-rasshireniya-voennogo-prisutstviya-turtsii-v-sirii-ne-stoit-pereotsenivat/

В этой статье на платформе "КОНТ" (https://cont.ws/@fruct/3014367) мне приписывается реплика, которую я не произносил. Судя по всему, этот материал, по крайней мере, частично, опирается на публикацию "Свободной прессы" о курсе Еревана на евроинтеграцию, где есть и мой комментарий. Однако фразы "когда стулья разъезжаются, падение неизбежно" я НЕ говорил, в чем легко убедиться (https://svpressa.ru/politic/article/457229/?ec=1). P.S. На сайте "КОНТ" ошибку исправили, но некоторые СМИ (например, издание «Мировое Политическое Шоу») перепечатали материал с этой фразой, которая, повторюсь, к моим настоящим комментариям не имеет отношения.

О перспективах переговоров Россия-США и визита Дональда Трампа в Эр-Рияд — мой развернутый комментарий (от 3 апреля, полный русскоязычный вариант):

«В апреле-мае, скорее всего, будет наблюдаться затягивание переговоров между Москвой и Вашингтоном, с очень медленными подвижками по большинству принципиальных вопросов (в том числе, по урегулированию российско-украинского конфликта), что не противоречит вероятному продолжению достаточно активных контактов между ними в этот период. В рамках российско-украинского конфликта также рано говорить о перспективе заморозки боевых действий. При этом и Москва, и Киев, вероятно, будут надеяться, что время может сыграть в их пользу и разногласия противоположной стороны с США усилятся. По этой причине вероятность прекращения боевых действий в рамках российско-украинского конфликта в ближайшие месяцы остается весьма туманной. Хотя вполне возможны новые символические шаги обеих сторон, чтобы продемонстрировать (в том числе, Вашингтону) готовность к компромиссам — от временного снижения интенсивности боевых действий до новых шагов по обмену пленными.

Как известно, в начале апреля 2025 года пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков отмечал, что у Владимира Путина пока нет планов проведения встречи с Дональдом Трампом в период, когда последний планирует посетить Саудовскую Аравию. Обычно принято считать, что личные встречи лидеров государств происходят на завершающих этапах переговорного процесса, когда велика вероятность достичь конкретных договоренностей. На практике это не всегда так, поэтому совсем небольшой шанс на проведение переговоров Дональда Трампа и Владимира Путина в Саудовской Аравии все-таки есть — недаром Дмитрий Песков сделал оговорку, что таких планов нет «пока».

Однако по ситуации к настоящему моменту — вероятность проведения такой встречи в мае продолжает сокращаться. И дело не только в ходе российско-американских переговоров, но и во внутриполитической ситуации в США. Чем больше сигналов Дональд Трамп будет получать о том, что его внутриполитические позиции под угрозой, тем больше он может склоняться к более жесткой публичной риторике в отношении Москвы, а это, хотя и не препятствует продолжению российско-американских переговоров в других форматах, личную встречу лидеров России и США будет отдалять. Между тем, как известно, недавно команда Трампа получила один из таких проблемных внутриполитических сигналов — поражение поддерживаемого ею кандидата Брэда Шимела на выборах члена Верховного суда штата Висконсин. Следует подчеркнуть — такие проблемные сигналы не обязательно будут реакцией американской аудитории на внешнеполитическую линию Трампа. Но это распространенный в мировой практике подход — реагировать на внутриполитические проблемы, демонстрируя внешнеполитическую жесткость (хотя бы на публично-риторическом уровне).

При этом не будет забывать, что визит в Эр-Рияд может быть важен для Трампа и по целому ряду других поводов, не связанных с ролью Саудовской Аравии как хозяйки одной из площадок для российско-американских переговоров. Например, Эр-Рияд — удобная для Трампа площадка и для заявлений по поводу политики США в отношении Ирана, и для возможных новых предложений по урегулированию ситуации вокруг Газы».https://news.az/news/-comment-us-russia-talks-to-stall-this-spring-trump-putin-meeting-unlikely

О реплике Дмитрия Пескова, что Иран является союзником России на фоне напряженности Вашингтон-Тегеран — экспертные комментарии, в том числе мой ( от 4 апреля, полный вариант):

- В принципе, можно рассматривать этот комментарий Дмитрия Пескова в комплексе с недавним интервью замглавы МИД РФ Сергея Рябкова, который заявил, что для переговоров между США и Ираном «поезд еще не ушел» и в этом деле «Россия готова здесь предложить свои добрые услуги и Вашингтону, и Тегерану», - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.

«СП»:  Означает ли это, что мы должны как-то попытаться помочь Тегерану в случае агрессии? Как?

- МН-У России не так много возможностей сейчас повлиять на эту ситуацию, разве что, действительно, предложив выступить в роли посредника. Однако те же США, чьи отношения с Москвой еще далеки от урегулирования, могут отложить возможность такого посредничества Кремля на крайний случай. При этом и Вашингтон, и Тегеран могут, в первую очередь, прибегнуть к помощи игроков регионального уровня для организации такого диалога. Недаром, например, ответ верховного лидера Ирана Али Хаменеи на письмо Дональда Трампа был передан в Вашингтон в марте 2025 года при посредничестве Омана.

-«СП»:  Как вы оцениваете перспективы войны? Решатся ли Трамп и Нетаньяху?

МН-Стоит обратить внимание, что принципиальные решения США по иранскому вопросу пока постоянно откладываются. Например, в свое время советник президента США по национальной безопасности Майк Уолтц анонсировал некие крупные решения по Ирану, еще на февраль 2025 года. Тот факт, что в Вашингтоне до сих пор не форсировали переход к силовому сценарию может говорить о том, что в администрации Трампа, все же, осознают издержки, связанные с военным решением.
Для аналогии — вспомним, как в первый президентский срок Трампа, в январе 2020 года, после иранского ракетного удара по американским объектам в Ираке в ответ на устранение генерала Касема Сулеймани многие ждали в качестве следующего хода масштабное военной операции США, но она так и не последовала. Конечно, можно возразить, что сейчас Трамп может действовать гораздо свободнее, примером чего являются его резкие решения по другим вопросам. Но, все же, в плане принятия военных решений нынешний хозяин Белого дома до сих пор был достаточно осторожен.
Поэтому, скорее, США будут, как минимум, откладывать возможность собственной масштабной военной операции против Ирана, хотя могут согласиться на демонстрацию силы со стороны Израиля (например, удары ЦАХАЛ по отдельным иранским объектам).

«СП»:  Насколько для них важен фактор России? Может ли мнение Москвы тут на что-то повлиять?

- МН-Вряд ли Россия в одиночку может всерьез повлиять на ситуацию. И, даже если бы не было того максимального охлаждения между США и Россией, что наблюдалось в 2022-2024 годах, Вашингтону было бы выгоднее не прибегать для посредничества к помощи крупных игроков, по крайней мере, пока ситуация окончательно не зашла в тупик. Скорее, США будут ставить на посредничество держав регионального уровня, а также переговоры с Ираном по закрытым или неформальным каналам. ⬇️

⬆️ «СП»:  А кто-то еще может? Кто пользуется таким авторитетом, что мог бы помочь снизить напряженность?

- МН-Понятно, что в военной эскалации не заинтересован, например, Китай. Но его США также вряд ли будут спешить привлекать в качестве посредника. Скорее, дополнительные шансы на снижение напряженности могло бы дать противодействие военному сценарию со стороны нескольких заметных игроков одновременно — от России и КНР до Турции и ЕС. Возможно, в Тегеране тоже рассчитывают на нечто подобное. Отсюда, например, реплика главы МИД Ирана Аббаса Арагчи в ходе телефонных переговоров с его коллегой из Нидерландов Каспаром Вельдкампом в начале апреля 2025 года, что в Евросоюзе недостаточно реагируют на жесткие заявления из Вашингтона. Другое дело, что у администрации Трампа и с другими крупными международными игроками (включая ЕС) отношения, как известно, непростые, что осложняет их возможность влиять на Вашингтон сейчас по иранскому вопросу.

«СП»:  Может, базу там разместить? Что тогда? Кубу это спасло от американского вторжения. Ядерный ракеты ставить необязательно. Можно хотя бы С-400 развернуть?

МН-Вряд ли сам Тегеран согласился бы на открытие на своей территории российского военного объекта. К тому же, судя по достаточно резкой риторике Ирана сейчас, там могут считать, что США пока воздержатся от реального участия в масштабной операции против Тегерана. То есть, в Тегеране, вероятно, исходят из того, что для предотвращения подобной масштабной операции с участием США еще есть время.

«СП»:  Еще в феврале многие эксперты говорили о том, что Трамп может попытаться на переговорах с Россией увязать украинский и иранский вопросы – типа мы вам компромисс по России, а вы повлияете на Иран. По-вашему, обсуждается ли иранский вопрос со Штатами по ходу переговоров?

МН-Помощник президента РФ Юрий Ушаков в начале марта 2025 года прямо подтверждал, что еще на российско-американских переговорах в Эр-Рияде в феврале ситуация вокруг Ирана обсуждалась и была достигнута договоренность провести на этот счет отдельные переговоры. Другое дело, что скорее от прямого «обмена» помощи Москвы в диалоге с Ираном на уступки со стороны США по украинскому кризису здесь далеко. Скорее, это может быть прощупывание почвы с обеих сторон. Опять же, США вряд ли чувствуют себя сейчас зашедшими в тупик по иранскому вопросу настолько, чтобы именно в обмен на российскую поддержку здесь идти на серьезные уступки. Стоит повториться, что скорее США сейчас в иранском вопросе могут полагаться на посредничество игроков регионального уровня, которое в плане политических уступок, с точки зрения Вашингтона, может «обойтись дешевле».

https://svpressa.ru/politic/article/458709/?ec=1

О проблемах и возможностях в рамках переговорного процесса между Баку и Ереваном - мое выступление на видеоконференции, проведенной порталом "Москва-Баку" (от 8 апреля).https://www.youtube.com/watch?v=S3dnxNAFTT0

Об утверждении еврокомиссара Андрюса Кубилюса по поводу вероятности вооруженного конфликта между Россией и ЕС в будущем — материал с моим комментарием (от 7 апреля, полный русскоязычный вариант комментария):

«Прямой вооруженный конфликт между Россией и странами ЕС в ближайшей будущем остается крайне маловероятным. Тем не менее, как показывает опыт, военные конфликты, как правило, становятся поводом для гонки вооружений, как минимум, в регионах, находящихся в географической близости от зон таких конфликтов. Не секрет, что на фоне российско-украинского конфликта призывы к увеличению военных расходов стали активнее звучать не только в Европе, но и в ряде других регионов мира, где есть противоречия между ключевыми местными игроками - например, в Восточной Азии.

С другой стороны, тот же Андрюс Кубилюс, выступая в марте 2025 года на сессии Европарламента и не говорил, что вооруженный конфликт Россия-ЕС произойдет на 100%, он лишь призвал «подготовиться к худшему, чтобы предотвратить худшее». То есть, по сути, выступил с тезисом, что наращивание военных расходов странами ЕС, по его оценке, поможет такой конфликт предотвратить.

Опять же, сторонники наращивания оборонных расходов в странах ЕС стремятся использовать ситуацию, когда общественная тревожность по поводу внешнеполитических вызовов в таких государствах на фоне как российско-украинского конфликта, так и заявлений из США о готовности пересмотреть свои обязательства перед партнерами по НАТО в военной сфере остается максимальной. Можно вспомнить, например, проведенный 4-5 марта 2025 года компанией Infratest dimap для телеканала ARD опрос среди жителей ФРГ, в рамках которого 65% немецких респондентов согласились с необходимость увеличения таких расходов. Другое дело, что любой процесс требует времени, чтобы преодолеть инерцию, поэтому темпы наращивания военных расходов и, тем более, модернизации вооруженных сил в странах ЕС, скорее всего, будут менее быстрыми, чем те, на которых настаивают сторонники такой стратегии.

Во внешнеполитической сфере — такой курс стран ЕС может сработать на усиление их контактов с государствами, находящимися за пределами Евросоюза, обладающими собственным ВПК — от находящихся в Европе, но не входящих в ЕС Великобритании и Норвегии до Южной Кореи и Турции. При этом, практически наверняка, параллельно с ростом военных расходов в странах ЕС будет расти финансирование спецслужб и расширяться их полномочия. Во внутриполитической сфере — такой тренд может вести к увеличению числа выходцев из ВПК и силового блока среди публичных политиков стран ЕС».

https://gdh.digital/haber/silahlanma-ihtiyaci-hisseden-ab-turkiyeye-yonelecek-k0ojjr2kiig

О некоторых возможных внутри- и внешнеполитических последствиях «тарифных войн» Трампа — мой комментарий азербайджанскому изданию (от 9 апреля):

«Не секрет, что «торговые войны», ведущиеся администрацией Дональда Трампа, создают риск роста цен на внутреннем рынке в США и, тем самым, роста протестных настроений внутри страны. От того, в какой мере Белому дому удастся нейтрализовать такие экономические риски, зависят не только итоги промежуточных выборов в Конгресс США в ноябре 2026 года (не будем забывать, что, как правило, позиции правящей партии на них ослабляются), но и расклад сил внутри самой Республиканской партии в более краткосрочной перспективе.

До сих пор сенаторы и конгрессмены-республиканцы, в массе своей, опасались серьезных расхождений с администрацией Трампа, считая, что тому под силу не дать им победить на внутрипартийных праймериз, добившись выдвижения по их округам более лояльных себе деятелей. В опросах об отношении к потенциальным кандидатам от правящей партии на пути к президентским выборам 2028 года, сторонники республиканцев также чаще называли действующего вице-президента Джей Ди Вэнса, чем, например, не вошедшего в нынешнюю администрацию губернатора Флориды Рона Десантиса. Скажем, по данным опроса под эгидой The Economist / YouGov от 30 марта-1 апреля 2025 года среди республиканцев, при возможности выбрать несколько кандидатур, о готовности голосовать за Вэнса говорили 69% респондентов, за Десантиса — только 44%. При опросе об идеальном кандидате разрыв между ними был еще более явным — 44% на 9% соответственно. Однако уже сейчас мы наблюдаем тревожность в связи с «торговой войной» со стороны сенаторов, которым предстоит переизбираться в 2026 году. Например, среди деятелей республиканского лагеря, высказавших вопросы к тарифной политике команды Трампа - сенатор Том Тиллис, которому как раз предстоит переизбрание в ходе промежуточных выборов следующего года.

Чем меньше команда Трампа сможет контролировать внутренние экономические риски из-за «тарифных войн», тем более явно у политиков самого республиканского лагеря будут проявляться не опасения перед ссорой с Белым домом, а желание дистанцироваться от действующего президента США. При этом среди фигур внутри республиканского лагеря при таком сценарии преимущества также получат те, кто более дистанцирован от действующей администрации.

Такой сценарий, в свою очередь, может порождать «эффект домино», создавая и внешнеполитические последствия — чем менее устойчивую опору администрация Трампа будет иметь внутри собственной партии, тем больше она будет вынуждена уступать давлению со стороны различных лоббистских групп, влияющих на Конгресс. Это сделало бы внешнеполитическую стратегию администрации Трампа еще менее устойчивой и менее предсказуемой. Если говорить о влиянии такой ситуации на Южный Кавказ — в ряде случаев, такие тенденции могли бы нести политические риски и для Баку, учитывая, что сторонники более жесткой линии в отношении Азербайджана внутри Конгресса США достаточно активны, причем, будучи представлены в лагере обеих ключевых американских партий. Вспомним, например, подготовленное в конце марта 2025 года письмо 60 конгрессменов к госсекретарю США Марко Рубио.

Стоит повториться, что пока о политических последствиях «тарифных войн» говорить рано, так как долгосрочная линия Белого дома в этом вопросе не до конца ясна. Но сценарий с усилением внутриполитических рисков для Трампа является вполне вероятным».

https://vesti.az/v-mire/rossiiskii-analitik-davlenie-na-trampa-mozet-udarit-po-interesam-baku-kommentarii-542332

О публикации The Telegraph о возможных планах Великобритании по размещению своего военного контингента на Украине - мой видео-комментарий в эфире программы «Мнение» агентства «News Front» (от 11 апреля, постоянный ведущий – Алексей Давыдов ). Основные тезисы моего комментария:

«Из слухов, на которые ссылается The Telegraph, ближе всего к реальности могут быть планы Лондона продолжать оказывать помощь Украине «в подготовке и восстановлении вооруженных сил». Тем более, это является продолжением долгосрочной политики Великобритании. Вспомним, что еще в феврале 2015 года тогдашний британский премьер Дэвид Кэмерон заявил о планах направить на Украину британских военных инструкторов. Продолжение поставок британских вооружений для нужд официального Киева также вполне вероятно, а напоминание о таких планах может быть апелляцией правительства Кира Стармера к игрокам британского ВПК. Хотя не стоит забывать, что Соединенному Королевству придется находить средства и на программы модернизации собственных вооруженных сил.

А вот вероятность размещения контингентов из Великобритании или стран ЕС на Украине даже в случае «заморозки» конфликта пока остается под вопросом. Все же, в случае, если эти подразделения окажутся втянуты в вооруженные инциденты, это будет означать угрозу прямого втягивания таких европейских государств в конфликт, чего они до сих пор стремились избежать, а также риски для самих военнослужащих из этих стран. Для аналогии - вспомним, что даже для миротворческих миссий ООН сейчас более активными поставщиками контингентов являются вовсе не европейские страны, а такие государства, как Индия или Пакистан.

Пока слухи о возможности открытого направления контингентов из Великобритании и стран ЕС на Украину может быть скорее апелляцией европейских правительств к той аудитории своих стран, которая ориентируется на более активное сдерживание России».

https://news-front.su/2025/04/11/mnenie-dazhe-v-sluchae-zamorozki-konflikta-razmeshhenie-evropejskih-kontingentov-na-ukraine-pod-voprosom-mihail-nejzhmakov/

О реплике Маргариты Симоньян, что «если между Россией и Арменией установятся....недружелюбные отношения....Армении, скорее всего, не будет вообще» - экспертные комментарии, в том числе мой (от 11 апреля, заголовок редакционный):

-Как известно, Маргарита Симоньян является достаточно резким критиком Никола Пашиняна и сама является объектом критики со стороны проправительственных медиа в Армении, - отмечает политолог Михаил Нейжмаков. - Учитывая, что именно в последние годы отношения Москвы и Еревана оставались сложными (что не отменяет периодических относительных «оттепелей») такую реплику можно рассматривать, в том числе, в качестве апелляции Маргариты Симоньян к тем представителям оппозиции в Армении, которые также критикуют свое Правительство за отдаление от Москвы.

«СП»: Каким образом ухудшение отношений с Россией может угрожать Армении исчезновением? Или чем еще? Что может случиться с Арменией при худшем сценарии? Ее поделят Турция и Азербайджан?

МН-Вряд ли планы, условно говоря, захватить Ереван вооруженным путем будут в ближайшем будущем всерьез рассматриваться в Баку — хотя бы потому, что такая гипотетическая операция была бы слишком затратной и потому рискованной. В целом, вряд ли Армения как государство перестанет существовать в обозримом будущем. Другое дело, что Армения граничит с государствами со значительным населением, которые (если вести речь, как минимум, об Азербайджане, Турции и Иране) еще и вкладывают серьезные средства в собственные вооруженные силы. Конечно, это создает вызовы для Еревана. Как показывает мировой опыт, как правило, государства в такой ситуации, если они жестко не находятся в орбите какого-то регионального игрока, стараются активизировать контакты с крупными внерегиональными державами.

«СП»: Можно ли сказать, что он делает в регионе ставку на Анкару и Баку и закроет глаза на расчленение Армении?

МН-Вряд ли все-таки Дональд Трамп подробно отслеживает ситуацию на Южном Кавказе — этот регион явно не на первом месте в рамках его интересов. Если бы в ближайшем будущем произошла новая вооруженная эскалация между Баку и Ереваном, по крайней мере, на первом этапе реакция действующей администрации Трампа была бы скорее дежурной.
С другой стороны, сторонники более жесткой линии в отношении Азербайджана внутри Конгресса США достаточно активны, причем, будучи представлены в лагерях и демократов, и республиканцев. Вспомним, например, подготовленное в конце марта 2025 года письмо 60 конгрессменов к госсекретарю США Марко Рубио, требовавших во исполнение норм раздела 907 Закона о поддержке свободы прекратить американскую военную помощь Баку. Сам Рубио, кстати, еще будучи сенатором, летом 2023 года призывал ввести санкции против официальных лиц Азербайджана. Поэтому в случае нового вооруженного конфликта Баку и Еревана давление на администрацию Трампа со стороны американских же политиков с требованием вмешаться стало бы усиливаться. Опять же определенные контакты по вопросу оборонного сотрудничества между Вашингтоном и Ереваном могут продолжаться — скажем, в феврале 2025 года посол Армении в США Лилит Макунц посещала Пентагон.
Поэтому, чем более масштабной была бы вооруженная эскалации между Баку и Ереваном, тем более явной могла бы быть реакция со стороны Вашингтона в плане давления на Азербайджан. ⬇️

⬆️ «СП»: А что Россия? Будет спокойно смотреть? Армения ведь заморозила членство в ОДКБ, выходит, мы ей ничего не должны?

- МН-Стоит отметить, например, что в марте 2024 года посол РФ в Ереване Сергей Копыркин отмечал, что у него «нет оснований полагать, что Россия отказывается от обязательств, взятых на себя в рамках соглашений». На практике — если бы вооруженная эскалация между Баку и Ереваном произошла сейчас, скорее всего, имела бы место именно дипломатическая реакция Москвы.

«СП»: Можно вспомнить историю: как армянское государство исчезало с карт полностью и вновь появлялось и существует сегодня – благодаря России. Уместны ли эти аналогии? Помнят ли о них в Ереване?

МН-О рисках, связанных со сложными отношениями между Москвой и Ереваном в долгосрочной перспективе, говорят, прежде всего, представители оппозиции в Армении. С другой стороны, за период после 44-дневной войны 2020 года у значительной части общественности страны явно сократились надежды на поддержку извне в случае внешнеполитических конфликтов.

(заголовок редакционный)

https://svpressa.ru/politic/article/459808/?ec=1

О перспективах переговоров США-Иран — экспертные комментарии, в том числе мой (полный вариант):

-Вероятно, в Тегеране рассчитывают, что Дональд Трамп осторожнее, чем хочет казаться, по крайней мере, когда речь идет о риске масштабной вооруженной эскалации, - считает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.- Тот факт, что действующий президент США первым заявил о предложении провести переговоры, сообщив в начале марта 2025 года, что направил верховному лидеру Ирана Али Хаменеи послание по этому поводу, также скорее свидетельствует, что форсировать военную операцию против Тегерана и искать предлоги для этого Белый дом не спешит. Опять же, можно в очередной раз вспомнить, как в первый президентский срок Трампа, в январе 2020 года, после иранского ракетного удара по американским объектам в Ираке в ответ на устранение генерала Касема Сулеймани многие ждали в качестве следующего хода масштабное военной операции США, но она так и не последовала.
Кроме того, вероятно, дополнительные поводы для оптимизма Ирану могут давать сообщения о некоторых кадровых решениях в американских верхах. Скажем, по данным издания Axios, заместителем директора национальной разведки США мог быть назначен Уильям Ругер, скептически относящийся к сценарию военной операции против Тегерана. Хотя, конечно, сами по себе никакие кадровые решения еще не говорят о том, какой линии на каждом этапе будет придерживаться сам Трамп. Для аналогии — вспомним, что и по вопросу отношений с Россией в окружении президента США есть люди, придерживающихся разных, даже противоположных взглядов.
Однако, ко всему прочему, и в опубликованном в марте 2025 года докладе разведки США о глобальных угрозах было высказано мнение, что Иран не создает ядерное оружие. Если бы в Вашингтоне были настроены на эскалацию, там наоборот, заостряли бы внимание на подозрениях, что Иран форсирует проведение таких работ.

«СП»: Axios сообщает, что Трамп готов пойти на компромиссы ради заключения сделки с Ираном. На какой? Каким может быть в итоге взаимоустраивающий компромисс, если он вообще может быть?

МН-Вероятно, предполагается, что уже отказ от военного сценария будет таким компромиссом. Что касается перспектив смягчения экономических санкций против Тегерана — все же, выше вероятность, что по этому вопросу США будут требовать серьезных ответных шагов за любую уступку в сторону Тегерана. Правда, вполне вероятно, что Иран может, по крайней мере, намекнуть на возможность каких-то дополнительных уступок в пользу США в обмен на смягчение санкций.
Скажем, циркулировали слухи, что иранские власти в случае прогресса в ходе переговоров могут передать американцам комплекс зданий, который когда-то занимало посольство США в Тегеране. Как известно, оно было захвачено в 1979 году. Учитывая, что Трамп ценит яркие инфоповоды, когда может обыграть их в свою пользу, если бы такое предложение прозвучало, действительно был бы определенный шанс, что оно стало бы для него привлекательным. Кроме того, такая уступка от Ирана была бы выигрышной для Трампа с точки зрения работы с республиканской аудиторией в США. Его сторонники могли бы провести параллели с началом президентства Рональда Рейгана — ведь вступление в должность последнего в январе 1981 года прошло параллельно с освобождением заложников-американцев, которые как раз были захвачены, когда активисты Организации мусульманских студентов атаковали то самое посольство. Правда, вероятность, что символический жест с передачей здания посольства в ближайшем будущем может быть сделан, снижается из-за того, что подобные уступки обычно делаются при серьезном прогрессе в переговорах. Но пока не факт, что такой прогресс будет достигнут, тем более, что и политический стиль самого Трампа предполагает резкие «развороты» и периодическую смену тактики. ⬇️

⬆️ «СП»: Интересно, что после заключения СВПД никакой проблемы с иранской
ядерной программой не было, но Трампу захотелось большего – чтобы Иран
вообще отказался от оружия, которое могло бы нанести вред Израилю. Будет ли он добиваться этого любой ценой?

- МН-На самом деле, именно практические шаги Трампа показывают, что во внешней политике он далеко не всегда действует «упрямо, никуда не сворачивая» и, тем более, «любой ценой». Напротив, очень часто он неоднократно резко меняет мнение по какой-то проблеме. По Ирану — скорее, Белый дом сейчас будет рассчитывать на любой крупный инфоповод, который хотя бы в краткосрочной перспективе можно было представить как серьезный прорыв.

«СП»: Если на добьется, что насчет «невиданных бомбардировок»? Пойдет Трамп на это? Или поблефовал и хватит? Как тогда будет спасать репутацию?

МН-Действительно, многие из тех, кто хотели бы от Трампа жесткости, часто заявляют о своем разочаровании первыми месяцами его президентства. Опять же, вопросы защиты Израиля — важный момент для многих республиканских избирателей. Тем не менее, стоит повториться, что когда речь идет о перспективе вооруженной эскалации — Трамп обычно куда осторожнее, чем хочет казаться. Возможно, он опасается серьезного всплеска нефтяных цен в случае, если вооруженное противостояние с Ираном затянется. А ведь это могло бы означать и рост цен на топливо внутри самих США.
Кроме того, в случае, если бы удары против Ирана с воздуха не принесли достаточных для США и Израиля результатов и противостояние с Тегераном затянулось, это могло бы привести и к избыточному с точки зрения Вашингтона усилению роли потенциальных посредников по разрешению этого кризиса. Скажем, с одной стороны, эскалация вокруг Ирана ударила бы по интересам Китая. Но с другой, если бы такой кризис зашел в тупик, могла бы сложиться ситуация, когда Вашингтону понадобилось бы и взаимодействие с КНР для его разрешения. Для аналогии — вспомним, как теперь уже бывший госсекретарь США Энтони Блинкен в апреле 2024 года призывал Пекин оказать давление на Тегеран. Конечно, у Трампа свой стиль, отличный от подходом команды Байдена. Но, все же, нынешний хозяин Белого дома или кто-то в его окружении вполне могут опасаться схожей логики развития событий.

«СП»: Иран в очередной раз намекает на возможность создания ЯО. Тоже блефуют или нет?

- МН-Видя, что давление на него усиливается, Иран бы в любом случае выступил с такими намеками, независимо от того, каковы его реальные возможности по созданию ядерного оружия. При осторожность в заявлениях ряда иранских политиков по этому поводу можно было бы трактовать двояко — ведь если бы Тегеран приближался к созданию ядерного оружия, он тем более должен был бы проявлять осторожность и тянуть время.

«СП»: Насколько Трамп тут самостоятелен в принятии решений? Какова роль Израиля? Алексей Пушков вон уверен, что Нетаньяху давно добивается, чтобы США начали войну против Ирана с целью уничтожить его способность создать атомное оружие?

МН-Если бы Трамп находился целиком под влиянием Израиля, по итогам диалога с Биньямином Нетаньяху американский президент бы высказался по Ирану более жестко. Тем более, что и премьеру Израиля было бы выгодно продемонстрировать соотечественникам, что он может добиваться, как минимум, максимально жестких заявлений по Ирану от Трампа. Нетаньяху это было бы важно, в том числе, для того, чтобы перехватить внутриизраильскую повестку в условиях «Катаргейта» - обвинений в адрес советников израильского премьера, подозреваемых в продвижении интересов властей Катара. Нетаньяху будет добиваться, как минимум, максимально жесткого давления США на Иран, особенно в ситуации, когда позиции Тегерана стали более уязвимы, в том числе, после свержения Башара Асада в Сирии и всех вызовов, с которыми столкнулись за последнее время «ХАМАС» и, что важнее, «Хезболла».

https://svpressa.ru/politic/article/459910/

О перспективах законопроекта о запрете коллекторской деятельности — материал с моим комментарием, в том числе (от 16 апреля):

«Законопроект о полном запрете коллекторской деятельности, к который в настоящий момент внесен в Госдуму, подготовлен исключительно представителями ЛДПР — 11 депутатами нижней палаты и 1 членом Совета Федерации. Его официальное название - «О внесении изменений в Федеральный закон «О потребительском кредите (займе) и статьи 3 и 5 Федерального закона «О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату просроченной задолженности и о внесении изменений в Федеральный закон «О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях».

В существующих реалиях, как правило, законопроекты, внесенные представителями только одной оппозиционной партии, поддержку в Госдуме не получают. Маркер, что законопроект, где соавторами выступают представители парламентской оппозиции, может быть принят — если он носит межпартийный характер и внесен депутатами от нескольких фракций, включая «Единую Россию». Поэтому нынешняя инициатива о запрете коллекторской деятельности изначально практически не имеет шансов на принятие парламентом. Показательно, например, что против законопроекта уже высказался глава Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков, заявивший, что «не будет официальных коллекторов по закону, будут неофициальные».

По данным «РИА Рейтинг» на февраль 2025 года, средний уровень закредитованности по стране (то есть, соотношения среднедушевого долга по кредитам и годовой зарплаты) составляет 51,3%. При этом среди территорий, где этот показатель выше среднероссийского, есть и целый ряд протестных регионов, в том числе тех, где за протестный электорат активно конкурируют КПРФ и ЛДПР. Отметим, что с призывом к запрету деятельности коллекторов уже выступали некоторые депутаты от КПРФ, а в «Справедливой России — За правду» недавно внесли законопроект, предполагающий сохранить право добиваться возврата просроченных долгов только за банками и микрофинансовыми организациями. Скорее всего, за время, оставшееся до официального старта, парламентской кампании, идеи о запрете деятельности коллекторов будут высказаны еще не раз, но пока маловероятно, что они будут иметь шанс на принятие. Как правило, появление таких инициатив можно рассматривать в контексте конкуренции парламентской оппозиции за протестный электорат».

https://ngs22.ru/text/economics/2025/04/17/75350189/

Первый саммит ЕС и стран Центральной Азии привлек внимание аналитиков евразийского пространства. Чего ждать от наметившегося партнерства? Об этом рассуждает политический аналитик из Москвы Михаил Нейжмаков:

-Корр-Михаил Игоревич, в Самарканде прошёл первый саммит ЕС – Центральная Азия с участием председателя Европейской комиссии и лидеров стран региона. Оценки данного события разнятся, но как вы прокомментируете сам факт такой встречи? Некоторые комментаторы считают, что Европа смещает фокус внешней политики и намерена укрепиться самым решительным образом в Центральной Азии. Чем это вызвано, на ваш взгляд?

МН-Понятно, что интерес и Евросоюза, и, например, не входящей в ЕС Великобритании к взаимодействию с Центральной Азией появился не сегодня. В ходе выступления главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен на пленарном заседании саммита «ЕС - Центральная Азия» значительное внимание было уделено «сотрудничеству по критически важным видам сырья» и развитию транспортных проектов.
Тем не менее, стоит учесть и другой важный фактор, который будет привлекать внимание как ЕС в целом, так отдельных европейских держав к региону. Страны Центральной Азии (включая Казахстан и Узбекистан) проявляют заметное внимание к расширению возможностей собственной промышленности и энергетической сферы. Кроме того, не будем забывать о заинтересованности держав региона в модернизации своих вооруженных сил — этот тренд в ближайшие годы также, скорее всего, получит дальнейшее развитие.

—Корр-И как это будет проявляться на деле?

-МН-Все это будет мотивировать европейские компании, чтобы выступать в рамках подрядчиков или инвесторов в рамках проектов в Центральной Азии. Вспомним в очередной раз переговоры о том, кто будет участвовать в реализации строительства первой АЭС в Казахстане, где в числе потенциальных подрядчиков традиционно упоминается, например, французская EDF. Понятно, что интересы европейских компаний в регионе будут стимулом и для политиков из ЕС для работы с Центральной Азией.
У руководства ЕС есть и публично-политические мотивы для работы с регионом. В ситуации, когда отношения Брюссель-Вашингтон при Дональде Трампе осложняются, европейским политикам важно продемонстрировать внутренней аудитории, что они предпринимают все возможные усилия, чтобы расширять сеть международных контактов.

Корр-Будет ли на самом деле сотрудничество ЕС с регионом носить долгосрочный характер или это разовое событие?

МН-Заинтересованность ЕС в природных ресурсах и логистических возможностях Центральной Азии наверняка будет иметь долгосрочный характер. Однако целый ряд факторов будет определять, какой именно объем ресурсов ЕС и ведущие европейские игроки будут готовы вложить в реализацию проектов в регионе. Очевидно, например, что, чем больше угроз для морских коммуникаций, которые связывают ЕС с КНР, а также с ключевыми регионами мира, где ведется нефтедобыча, тем выше будет заинтересованность европейских игроков в сотрудничестве как с государствами, через территорию которых будут пролегать альтернативные транспортные маршруты, так и со странами, которые могут быть интересны европейским державам с точки зрения диверсификации поставок соответствующих ресурсов.
Опять же, стремление ключевых международных игроков диверсифицировать источники поставок редкоземельных металлов также будет подталкивать и Евросоюз выстраивать отношения со странами, которые будут готовы развивать такие проекты. Отметим, например, что вопрос сотрудничества в сфере освоения минеральных ресурсов затрагивался и в ходе заседания Совместного комитета ЕС-Монголия в начале апреля 2025 года. В целом, официальные лица в США, скорее всего, будут еще неоднократно возвращаться к той же теме редкоземельных металлов, мотивируя и других крупных экономических игроков, включая страны ЕС, проявлять внимание к этой теме. ⬇️

⬆️—Корр-У США тоже интерес к редкоземельным металлам?

-МН-  Не могу не вспомнить, что, хотя сейчас интерес США к теме редкоземельных металлов ассоциируется, прежде всего, с Дональдом Трампом, к вопросу поиска альтернативных источников таких поставок в условиях доминирования КНР на этом рынке американская администрация обращалась и до его первого президентского срока. Например, к этой теме периодически обращалась Хиллари Клинтон, занимая пост госсекретаря — например, в ходе ее визита в Японию в 2010 году. Поэтому и в случае прихода к власти в США после президентских выборов 2028 года демократической администрации, интерес Вашингтона к этой теме сохранится, дополнительно мотивируя и ЕС работать с темой, в том числе, в рамках сотрудничества со странами Центральной Азии.

—Корр-Как может конкуренция со стороны США повлиять на планы ЕС в регионе?

-МН-Действительно, есть факторы, которые могут и ограничивать возможности ЕС (по крайней мере, в рамках бюджетного финансирования со стороны Евросоюза и его ведущих держав) по финансированию проектов в Центральной Азии. Скажем, курс на рост оборонных расходов будет ставить перед державами ЕС вопрос о том, на каких направлениях придется сократить финансирование. Также не будем забывать, что одним из последствий усиления внимания ЕС к оборонной сфере может быть не только финансирование модернизации своих вооруженных сил, но и новые стимулы для развития транспортной инфраструктуры и внутри Евросоюза (чтобы действия вооруженных сил были эффективны, у них должны быть возможности для быстрой переброски в нужных направлениях).

—Корр-И что это значит?

-МН- На этом фоне внутри ЕС могут прозвучать голоса в пользу того, чтобы ограничить финансирование реализации инфраструктурных проектов за пределами своей территории. Впрочем, различные проекты в Центральной Азии, включая инфраструктурные, могут быть интересы и частным европейским инвесторам. А тот же курс на увеличение оборонных расходов в целом ряде стран ЕС может привести к притоку инвестиций не только для компаний, занимающихся производством вооружений, но для игроков европейского стройкомплекса. Недаром, например, в ФРГ команда Фридриха Мерца, который должен стать новым федеральным канцлером, уделяет внимание и вопросам реконструкции военных объектов, необходимых для бундесвера. В этих условиях европейские игроки стройкомплекса могут заработать дополнительные средства, которые они вполне могут вложить и в проекты за пределами ЕС, в том числе, в Центральной Азии.

Корр-Не секрет, что все действия ЕС и, видимо, США преследуют цель: оторвать государства ЦА от России и Китая. Насколько такой план реализуем?

МН-ЕС действительно было бы объективно выгодно, чтобы влияние России в Центральной Азии снижалось. Это позволило бы, например, усилить конкурентные преимущества европейских компаний в рамках их борьбы за участие в реализации значимых для них проектов в регионе или, например, расширить их возможности по поставкам вооружений для центральноазиатских государств. Но, все же, ЕС, скорее, будет ставить перед собой сейчас наиболее реалистичные цели — прежде всего, просто расширить свои лоббистские возможности в Центральной Азии.
Насколько изменится баланс сил между Россией, ЕС, США и Китаем в рамках их взаимодействия с Центральной Азией зависит, в том числе, от экономических возможностей каждой из вовлеченных сторон. В частности, пока мы видим, что экономическая политика администрации Дональда Трампа делает ситуацию в мировой экономике менее предсказуемой, а это, во многих случаях, может сокращать финансовые возможности ключевых зарубежных компаний в работе с Центральной Азией.
Кроме того, возможности Москвы по работе с Центральной Азией будут зависеть, в том числе, от того, когда и на каких условиях завершится российско-украинский конфликт. От этого зависит, например, сколько ресурсов Россия сможет высвободить дополнительно для работы, в том числе, с центральноазиатским регионом. Пока мы видим, что, как минимум, в ближайшие месяцы вероятность даже «замораживания» этого конфликта остается не очень значительной. ⬇️