Demiurge

Россия сталкивается с новой фазой своей стратегии на Ближнем Востоке, где контроль над военными базами в Сирии остается и важным элементом регионального влияния. Заявление главы Минобороны переходного правительства Сирии Мурхафа Абу Касры о возможности сохранения российских баз, если это будет отвечать интересам Дамаска, открывает окно возможностей для Москвы. Однако это окно не статично — оно требует активной дипломатии и готовности к прагматическим компромиссам.

Российские военные объекты в Тартусе и Хмеймиме имеют стратегическое значение. Они обеспечивают логистический контроль над восточным Средиземноморьем и выступают противовесом влиянию Турции и Израиля. Более того, они символизируют присутствие России на Ближнем Востоке как силового игрока, способного проецировать мощь далеко за пределами своих границ. Поэтому их сохранение становится ключевым вопросом не только для Министерства обороны, но и для всей внешнеполитической линии Кремля.

Однако новая политическая реальность в Сирии сопряжена с вызовами. Правительство, тесно связанное с радикальными исламскими группами, объективно нуждается в международной легитимности и экономической помощи для восстановления разрушенной страны. Здесь Россия получает возможность предложить свои услуги как политического медиатора и экономического партнера. В условиях, когда Запад сохраняет санкции и осторожность, Москва может стать тем внешним игроком, который поможет новому сирийскому режиму найти выход из международной изоляции.

Стоит учитывать, что ресурсы на восстановление Сирии требуются колоссальные. По оценкам прежнего правительства, сумма составляет порядка 400 миллиардов долларов. Анкара, несмотря на своё влияние и амбиции, вряд ли сможет самостоятельно справиться с этой задачей. Региональные игроки, такие как Саудовская Аравия и Иран, также перегружены внутренними вызовами и не готовы к столь масштабным инвестициям. Это создаёт для России пространство для манёвра: предложение услуг по реконструкции инфраструктуры, поставкам топлива и сырья, а также привлечению российских специалистов может стать основой для устойчивого диалога с Дамаском.

Нельзя исключать и сценарий эскалации внутриполитической ситуации в Сирии. Региональная специфика такова, что вероятность нового витка гражданского противостояния остаётся высокой. В случае нарастания хаоса Москва могла бы пойти по американскому пути: выбрать определённую политико-конфессиональную или этнополитическую группу для поддержки. Логичным выбором в этом случае становятся алавиты, поскольку именно в западных регионах Сирии — Латакия и Тартус — сосредоточены их основные общины, а также расположены российские военные базы. Прямая договорённость с алавитами может стать резервным планом на случай дальнейшей дестабилизации центральной власти.

Кроме того, Москва сохраняет важный дипломатический рычаг — право вето в Совете Безопасности ООН. Если новые власти Сирии проявят недоговороспособность или примут откровенно антироссийский курс, Кремль может рассмотреть вариант блокирования инициатив по снятию международных санкций с Дамаска. Этот инструмент, при грамотном использовании, станет мощным аргументом в переговорах.

Таким образом, несмотря на все вызовы, Россия сохраняет значительное пространство для манёвра в Сирии. Геополитическое значение баз, возможность участия в восстановлении страны, взаимодействие с алавитами и дипломатические рычаги дают Кремлю набор инструментов для укрепления своих позиций в регионе. Важно лишь помнить, что игра на Ближнем Востоке всегда многослойна и требует тонкого политического чутья. Но именно в этой сложности Россия всегда находила источники своего стратегического преимущества.

Telegram

Demiurge

Российское присутствие в Сирии — это не просто вопрос баз и влияния на конкретное государство. Это стратегический узел, который определяет будущее всей ближневосточной и африканской политики Москвы. Именно Сирия долгое время оставалась форпостом российских…

www.tgoop.com/kremlinsekret/2474

7.8K viewsedited  Feb 9 at 12:01

Россия сталкивается с новой фазой своей стратегии на Ближнем Востоке, где контроль над военными базами в Сирии остается и важным элементом регионального влияния. Заявление главы Минобороны переходного правительства Сирии Мурхафа Абу Касры о возможности сохранения российских баз, если это будет отвечать интересам Дамаска, открывает окно возможностей для Москвы. Однако это окно не статично — оно требует активной дипломатии и готовности к прагматическим компромиссам.

Российские военные объекты в Тартусе и Хмеймиме имеют стратегическое значение. Они обеспечивают логистический контроль над восточным Средиземноморьем и выступают противовесом влиянию Турции и Израиля. Более того, они символизируют присутствие России на Ближнем Востоке как силового игрока, способного проецировать мощь далеко за пределами своих границ. Поэтому их сохранение становится ключевым вопросом не только для Министерства обороны, но и для всей внешнеполитической линии Кремля.

Однако новая политическая реальность в Сирии сопряжена с вызовами. Правительство, тесно связанное с радикальными исламскими группами, объективно нуждается в международной легитимности и экономической помощи для восстановления разрушенной страны. Здесь Россия получает возможность предложить свои услуги как политического медиатора и экономического партнера. В условиях, когда Запад сохраняет санкции и осторожность, Москва может стать тем внешним игроком, который поможет новому сирийскому режиму найти выход из международной изоляции.

Стоит учитывать, что ресурсы на восстановление Сирии требуются колоссальные. По оценкам прежнего правительства, сумма составляет порядка 400 миллиардов долларов. Анкара, несмотря на своё влияние и амбиции, вряд ли сможет самостоятельно справиться с этой задачей. Региональные игроки, такие как Саудовская Аравия и Иран, также перегружены внутренними вызовами и не готовы к столь масштабным инвестициям. Это создаёт для России пространство для манёвра: предложение услуг по реконструкции инфраструктуры, поставкам топлива и сырья, а также привлечению российских специалистов может стать основой для устойчивого диалога с Дамаском.

Нельзя исключать и сценарий эскалации внутриполитической ситуации в Сирии. Региональная специфика такова, что вероятность нового витка гражданского противостояния остаётся высокой. В случае нарастания хаоса Москва могла бы пойти по американскому пути: выбрать определённую политико-конфессиональную или этнополитическую группу для поддержки. Логичным выбором в этом случае становятся алавиты, поскольку именно в западных регионах Сирии — Латакия и Тартус — сосредоточены их основные общины, а также расположены российские военные базы. Прямая договорённость с алавитами может стать резервным планом на случай дальнейшей дестабилизации центральной власти.

Кроме того, Москва сохраняет важный дипломатический рычаг — право вето в Совете Безопасности ООН. Если новые власти Сирии проявят недоговороспособность или примут откровенно антироссийский курс, Кремль может рассмотреть вариант блокирования инициатив по снятию международных санкций с Дамаска. Этот инструмент, при грамотном использовании, станет мощным аргументом в переговорах.

Таким образом, несмотря на все вызовы, Россия сохраняет значительное пространство для манёвра в Сирии. Геополитическое значение баз, возможность участия в восстановлении страны, взаимодействие с алавитами и дипломатические рычаги дают Кремлю набор инструментов для укрепления своих позиций в регионе. Важно лишь помнить, что игра на Ближнем Востоке всегда многослойна и требует тонкого политического чутья. Но именно в этой сложности Россия всегда находила источники своего стратегического преимущества.

BY Demiurge