Ну кстати, а так и есть. Теория международных отношений — одна из самых «устаревших» в политической науке, и одной из центральных теорий в ней является реализм.

Согласно реалистической теории, государства — основные и самые сильные акторы международной политики, которая в свою очередь является игрой на выживание и процессом борьбы за самую сильную позицию в международной системе. Государства всегда рациональны: они действуют исходя из своих национальных интересов (например, безопасность, процветание или суверенитет) и стремятся укрепить свою власть за счет разнообразных ресурсов. Государства преследуют свои интересы без оглядки на относительные моральные и этические принципы, а природа международных отношений подчинена законам борьбы за власть и влияние. Другие акторы международной политики (международные организации, гражданские общества и другие негосударственные участники, типа знаете, народ, люди...), воспринимаются как слабые и не имеющие реального влияния на глобальную политику. Международное право реалистическая модель тоже не признает — так как за ним нет реальной силы, которая могла бы принудить остальных ему следовать. А когда условные (кхе) США заставляют другие страны выполнять условия международного права — на деле, просто более сильный игрок вынуждает более слабых делать то, что ему выгодно.

Реализм понимает мировую систему как анархию, где нет единых центров и источников власти. Санкции, кстати, в этом контексте — это не только силовое давление, но и попытка показать, что государство ведет себя нерационально. Буквально: продолжишь плохо себя вести, не сможешь реализовывать свои интересы, это же глупо, да? Переставай. Если государство не перестает — включаются другие методы силового давления.

Других форматов политического действия (то есть действий, имеющих какие-то значительные последствия для международной системы) в рамках этой теории не существует.

«Мы предполагаем, что политики думают и действуют с точки зрения интереса, определенного в терминах власти, и исторические примеры подтверждают это. Данное предположение позволяет нам предугадать и проследить действия политика. Мысля в терминах интереса, опреде­ленного как власть, мы рассуждаем так же, как и он, и как беспристрастные наблюдатели понимаем смысл его действий, может быть, лучше, чем он сам».

Моргентау Г. Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир (1997).

У реализма как теории есть проблемы — начиная, как минимум, с того, что он вообще не заинтересован социально-экономической реальностью и историей государств, рассматривая их всегда как максимально рациональных игроков, а именно — всегда выполняющих логичные если/то операции. Многие факты современности ставят перед реалистами сложные вопросы: например, в случае с санкционным режимом им остается делать две вещи — либо признать декоративный характер санкций (это не реальное силовое давление, а просто «поза»), либо же столкнуться с тем пониманием, что реализм в текущем виде не способен интерпретировать реальность. Вся мораль, разумеется, тоже частное дело (и когда какая-то страна начинает выступать универсальным моральным камертоном — это проблема; тут с реализмом можно согласиться). Но нет и причин принимать решения, невыгодные для единственной конечной цели: максимизации власти государства (например, сюда попадают все «глобальные» проекты типа климатических).

Интересно и другое: насколько эта теория не столько исследует реальность, сколько создает её. Будучи одной из центральных логик международной политики, она формирует определенный взгляд на реальность: кругом анархия, все — враги, интересы есть только у государства, и главное — набирать себе как можно больше власти и ресурсов, и никому вообще не доверять. Реализм рисует мрачный мир и выдает его за единственную рациональную реальность — но мы-то знаем, что никакой реальности нет. Осознавая мир как опасный, мы и создаем опасный мир.