Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/tgoop/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/howtolooksmart/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/tgoop/post.php on line 50 Вроде культурный человек@howtolooksmart P.812
(3) Саид считает, что нам нужно избегать этого взаимоисключающего нарратива — либо нашим, либо вашим. Разнообразие, преодоление границ, отказ от логики «мы или они» и превосходства подлинника — в этом Саид видит путь к некому развитию.
В мысли Фрейда ему нравится, что даже для самой определимой, проще всего идентифицируемой, самой упрямой общинной идентичности (для Фрейда такой была еврейская) существуют внутренние границы, мешающие ей полностью стать одной и только лишь одной идентичностью.
Идентичность не может быть продумана или выработана только через себя саму; она не может составить или представить себя без первоначального надлома, изъяна, сопротивляющегося вытеснению. Саид в разных текстах пытается показать пересечения методов гуманитарных наук и разных ксенофобских / мигрантофобских методов мышления. Мы не любим, когда тексты пересекают границы так же, как не любим, что мигранты пересекают границы — если отношения к текстам изменится, может, изменится и наше отношения с мигрантами. Поэтому тексты необязательно рассматривать только в своем контексте.
«Фрейдовским символом этих границ стал основатель еврейской идентичности, сам египтянин, неевропеец. Иными словами, идентичность не может быть продумана или выработана только через себя саму; она не может составить или даже представить себя без этого радикального изначального надлома или изъяна, сопротивляющегося вытеснению, потому что Моисей был египтянин, а значит, всегда вовне идентичности, внутри которой столь многие стояли и страдали — а позже, может, даже и торжествовали. Сила этой мысли, я думаю, в том, что она может прозвучать и донести нечто также и любой другой осажденной идентичности — не раздавая паллиативов вроде терпимости и сострадания, а скорее преследуя ее как ноющая, парализующая, дестабилизирующая светская рана — суть космополитического, от которой не избавит ничто, никакая решимость определиться, никакая стоическая безмятежность, никакое утопическое примирение даже с самой собой. Это необходимый психологический опыт, утверждает Фрейд, но проблема в том, что он не дает никаких указаний на то, как долго его следует терпеть, или есть ли у него, собственно говоря, реальная история — коль скоро история всегда есть то, что приходит после и — слишком часто — либо отменяет, либо вытесняет этот изъян. Итак, вот какие вопросы оставляет нам Фрейд: может ли столь предельно нерешительная и столь глубоко неопределенная история когда-либо быть написана? И если да, то на каком языке и какими словами?
Может ли такая история претендовать на роль условия некоторой политики жизни в диаспоре? Может ли она когда-либо стать незыбким фундаментом двухнационального государства на земле евреев и палестинцев, в котором Израиль и Палестина предстанут скорее частями, чем антагонистами — как взаимных историй, так и лежащей в основе реальности? Сам я в это верю — настолько же потому, что фрейдовское нерешенное чувство идентичности являет столь показательный пример подобного, как и потому, что состояние, которое он, прилагая столько усилий, пытается прояснить, на самом деле распространено в неевропейском мире гораздо шире, нежели ему думалось».
(3) Саид считает, что нам нужно избегать этого взаимоисключающего нарратива — либо нашим, либо вашим. Разнообразие, преодоление границ, отказ от логики «мы или они» и превосходства подлинника — в этом Саид видит путь к некому развитию.
В мысли Фрейда ему нравится, что даже для самой определимой, проще всего идентифицируемой, самой упрямой общинной идентичности (для Фрейда такой была еврейская) существуют внутренние границы, мешающие ей полностью стать одной и только лишь одной идентичностью.
Идентичность не может быть продумана или выработана только через себя саму; она не может составить или представить себя без первоначального надлома, изъяна, сопротивляющегося вытеснению. Саид в разных текстах пытается показать пересечения методов гуманитарных наук и разных ксенофобских / мигрантофобских методов мышления. Мы не любим, когда тексты пересекают границы так же, как не любим, что мигранты пересекают границы — если отношения к текстам изменится, может, изменится и наше отношения с мигрантами. Поэтому тексты необязательно рассматривать только в своем контексте.
«Фрейдовским символом этих границ стал основатель еврейской идентичности, сам египтянин, неевропеец. Иными словами, идентичность не может быть продумана или выработана только через себя саму; она не может составить или даже представить себя без этого радикального изначального надлома или изъяна, сопротивляющегося вытеснению, потому что Моисей был египтянин, а значит, всегда вовне идентичности, внутри которой столь многие стояли и страдали — а позже, может, даже и торжествовали. Сила этой мысли, я думаю, в том, что она может прозвучать и донести нечто также и любой другой осажденной идентичности — не раздавая паллиативов вроде терпимости и сострадания, а скорее преследуя ее как ноющая, парализующая, дестабилизирующая светская рана — суть космополитического, от которой не избавит ничто, никакая решимость определиться, никакая стоическая безмятежность, никакое утопическое примирение даже с самой собой. Это необходимый психологический опыт, утверждает Фрейд, но проблема в том, что он не дает никаких указаний на то, как долго его следует терпеть, или есть ли у него, собственно говоря, реальная история — коль скоро история всегда есть то, что приходит после и — слишком часто — либо отменяет, либо вытесняет этот изъян. Итак, вот какие вопросы оставляет нам Фрейд: может ли столь предельно нерешительная и столь глубоко неопределенная история когда-либо быть написана? И если да, то на каком языке и какими словами?
Может ли такая история претендовать на роль условия некоторой политики жизни в диаспоре? Может ли она когда-либо стать незыбким фундаментом двухнационального государства на земле евреев и палестинцев, в котором Израиль и Палестина предстанут скорее частями, чем антагонистами — как взаимных историй, так и лежащей в основе реальности? Сам я в это верю — настолько же потому, что фрейдовское нерешенное чувство идентичности являет столь показательный пример подобного, как и потому, что состояние, которое он, прилагая столько усилий, пытается прояснить, на самом деле распространено в неевропейском мире гораздо шире, нежели ему думалось».
There have been several contributions to the group with members posting voice notes of screaming, yelling, groaning, and wailing in different rhythms and pitches. Calling out the “degenerate” community or the crypto obsessives that engage in high-risk trading, Co-founder of NFT renting protocol Rentable World emiliano.eth shared this group on his Twitter. He wrote: “hey degen, are you stressed? Just let it out all out. Voice only tg channel for screaming”. The public channel had more than 109,000 subscribers, Judge Hui said. Ng had the power to remove or amend the messages in the channel, but he “allowed them to exist.” Ng Man-ho, a 27-year-old computer technician, was convicted last month of seven counts of incitement charges after he made use of the 100,000-member Chinese-language channel that he runs and manages to post "seditious messages," which had been shut down since August 2020. Choose quality over quantity. Remember that one high-quality post is better than five short publications of questionable value.
from us
