Интересная тема, конечно. Получается, в современном мире любая «публичная сфера» кому-то принадлежит — и, более того, её основополагающая цель и задача совсем не связана с реализацией тех вещей, которым служит публичная сфера.
Ну то есть: Юрген Хабермас, автор понятия в его современном смысле, определил публичную сферу (Öffentlichkeit) так: она «состоит из частных лиц, собравшихся вместе как общественность (публика) и выражающих потребности общества совместно/перед государством». Извините за корявую цитату. У публичной сферы, по Хабермасу, есть набор характерных ей черт: открытая дискуссия, критика действий власти, полная подотчетность, гласность и независимость действующих лиц от экономических интересов и контроля государства.
Но то, что привело к расцвету публичной сферы (капитализм как процесс накопления капитала и социального веса людьми, не включенными в традиционные режимы власти —двор и церковь) привело и к её конечному упадку: политика спонсируется бизнесом, «свободные» медиа тоже стали зависеть от кликов, лайков, трафика (то есть рекламных денег) или грантов/внешнего финансирования (то есть, опять же, капитала).
Телеграмы, Фейсбуки, Инстаграмы и прочие площадки — это, конечно, места, где частные лица формируют определенную общественную группу/публику, имеют дискуссии и тд. Но они не формулируют, в конечном итоге, никаких общественных требований — такие дискуссии не предполагают ничего, кроме дискуссии (или каких-то идентификационных игр — я с этими, я такой), это проведение времени. И, что еще важнее, цель самого существования такой площадки (а они, как мы давеча были заново проинформированы, принадлежат конкретным людям, находящимся в определенной системе отношений с государством и иными элитарными группами) — вовсе не в том, чтобы поддерживать те самые ценности публичной сферы. Они, как было сказано выше, нужны, чтобы их собственники, сотрудники и иные держатели коммерческих интересов (скажем, ребята, которые играют на курсе TON) могли заработать денег. Короче, можно сколько угодно создавать публичную сферу в телеграме, но какой в этом толк, если в любой момент Дурова могут повязать в аэропорту [вставьте название города].
Но на самом деле эту идею легко радикализировать: публичная сфера в интернете вообще не принадлежит, собственно, участникам публичной сферы. Сама суть и содержание публичных отношений между индивидами взята в аренду на рынке, управляемом арендодателями. Все доменные имена и хостинги мы арендуем. Интернет-провайдеры зависят от государственных институтов. В конце концов, интернет можно перерубить, заглушить, нормировать и так далее. Мы не управляем поисковой выдачей, алгоритмами соцсетей, тем, какие сайты у нас открываются, какие — нет. Аргументы технооптимистов и сингулярность Курцвела начинают казаться искаженной версией ночного кошмара.
Неспроста Хабермас возвращается к салонам, публичным библиотекам и прочим кофейням (местам, где публичная сфера в 17-18 веках и начала появляться). Это места человеческого интереса и привязанности, но их главное качество — что суть публичного разговора не является их производной, их в любой момент можно сменить. В России к ним можно добавить те самые гаражи Кордонского (уже, конечно, много где снесенные и закатанные под парковки), дачные поселки и кооперативы, домовые советы, публичные бани, клубы по интересам и тд — любые пространства, где полная индивидуализация по определению невозможна, где формируемая общность вполне может быть случайной. Если думать о каком-то политически значимом действии сегодня — то это не медиа, не какая-либо игра по правилам медиа, а немедийная публичная сфера — пожалуй, это оно и есть.
Но это, опять же, радикальная версия. Истина, как водится, где-то посередине.
Интересная тема, конечно. Получается, в современном мире любая «публичная сфера» кому-то принадлежит — и, более того, её основополагающая цель и задача совсем не связана с реализацией тех вещей, которым служит публичная сфера.
Ну то есть: Юрген Хабермас, автор понятия в его современном смысле, определил публичную сферу (Öffentlichkeit) так: она «состоит из частных лиц, собравшихся вместе как общественность (публика) и выражающих потребности общества совместно/перед государством». Извините за корявую цитату. У публичной сферы, по Хабермасу, есть набор характерных ей черт: открытая дискуссия, критика действий власти, полная подотчетность, гласность и независимость действующих лиц от экономических интересов и контроля государства.
Но то, что привело к расцвету публичной сферы (капитализм как процесс накопления капитала и социального веса людьми, не включенными в традиционные режимы власти —двор и церковь) привело и к её конечному упадку: политика спонсируется бизнесом, «свободные» медиа тоже стали зависеть от кликов, лайков, трафика (то есть рекламных денег) или грантов/внешнего финансирования (то есть, опять же, капитала).
Телеграмы, Фейсбуки, Инстаграмы и прочие площадки — это, конечно, места, где частные лица формируют определенную общественную группу/публику, имеют дискуссии и тд. Но они не формулируют, в конечном итоге, никаких общественных требований — такие дискуссии не предполагают ничего, кроме дискуссии (или каких-то идентификационных игр — я с этими, я такой), это проведение времени. И, что еще важнее, цель самого существования такой площадки (а они, как мы давеча были заново проинформированы, принадлежат конкретным людям, находящимся в определенной системе отношений с государством и иными элитарными группами) — вовсе не в том, чтобы поддерживать те самые ценности публичной сферы. Они, как было сказано выше, нужны, чтобы их собственники, сотрудники и иные держатели коммерческих интересов (скажем, ребята, которые играют на курсе TON) могли заработать денег. Короче, можно сколько угодно создавать публичную сферу в телеграме, но какой в этом толк, если в любой момент Дурова могут повязать в аэропорту [вставьте название города].
Но на самом деле эту идею легко радикализировать: публичная сфера в интернете вообще не принадлежит, собственно, участникам публичной сферы. Сама суть и содержание публичных отношений между индивидами взята в аренду на рынке, управляемом арендодателями. Все доменные имена и хостинги мы арендуем. Интернет-провайдеры зависят от государственных институтов. В конце концов, интернет можно перерубить, заглушить, нормировать и так далее. Мы не управляем поисковой выдачей, алгоритмами соцсетей, тем, какие сайты у нас открываются, какие — нет. Аргументы технооптимистов и сингулярность Курцвела начинают казаться искаженной версией ночного кошмара.
Неспроста Хабермас возвращается к салонам, публичным библиотекам и прочим кофейням (местам, где публичная сфера в 17-18 веках и начала появляться). Это места человеческого интереса и привязанности, но их главное качество — что суть публичного разговора не является их производной, их в любой момент можно сменить. В России к ним можно добавить те самые гаражи Кордонского (уже, конечно, много где снесенные и закатанные под парковки), дачные поселки и кооперативы, домовые советы, публичные бани, клубы по интересам и тд — любые пространства, где полная индивидуализация по определению невозможна, где формируемая общность вполне может быть случайной. Если думать о каком-то политически значимом действии сегодня — то это не медиа, не какая-либо игра по правилам медиа, а немедийная публичная сфера — пожалуй, это оно и есть.
Но это, опять же, радикальная версия. Истина, как водится, где-то посередине.
1What is Telegram Channels? As the broader market downturn continues, yelling online has become the crypto trader’s latest coping mechanism after the rise of Goblintown Ethereum NFTs at the end of May and beginning of June, where holders made incoherent groaning sounds and role-played as urine-loving goblin creatures in late-night Twitter Spaces. How to build a private or public channel on Telegram? Healing through screaming therapy As five out of seven counts were serious, Hui sentenced Ng to six years and six months in jail.
from us
