На Грамоте внезапно нашла замечательную статью Юлии Дрейзис о переводе, там перечислены три барьера, которые мешают переводить китайскую поэзию на русский. И первый – мне кажется, самый неодолимый – формульность, смысловая плотность китайского языка:

Китайский язык по сравнению с русским выражает сложные смыслы меньшим количеством слов (морфем), он больше тяготеет к формульности. А долгая литературная традиция насыщает язык таким количеством легко считываемых аллюзий, что он еще больше «уплотняется».

И с прозой ведь то же самое. Поначалу переводчики больше всего боятся текстов с каламбурами, языковой игрой и всякими частушками. Или с обилием реалий, которые придется распихивать по сноскам. Но бояться надо вообще не этого, страшнее всего – мелкое кружево, когда в оригинале аккуратное предложение на два десятка иероглифов, а на выходе получается целый громоздкий абзац, и у автора текст дышал, а у тебя читателю негде повернуться, всюду углы, приходится либо отсеивать часть смыслов, либо здорово мудрить с синтаксисом, а чаще и то, и другое.

Не все современные авторы пишут плотно, я бы сказала, что такие кружева – примета текстов начала-середины XX века. И то не всех: у Лу Синя плотность почти на нуле, там другие трудности. А вот у Шэнь Цуньвэня она выкручена на максимум, и отсюда перевод, в котором вроде все правильно, но тесно и душно, как в бабкиной квартире.

ПС. Если еще не подписались на Юлин канал, скорее подписывайтесь.

Еще про трудности и непереводимости.

Трудность появляется там, где в языке на месте нужного концепта – пробел. Или другой концепт со своим огородиком коннотаций. Например, слова 流氓 и 通奸犯 чаще всего не хотят переводиться на русский. Наверное, почва у нас слишком сухая.

Первое слово 流氓 люман словарь предлагает переводить как “хулиган”. Но китайский люман – не просто хулиган, обычно этим словом называют подлых, низких и развратных людей без определенных занятий, маргиналов. Люман – ругательство, довольно обидное. Если смотреть на иероглифы, дословно люман означает “бродячий люд”, то есть это бездельники, люди, предоставленные сами себе, а значит, опасные. От них исходит угроза (сюда же 泼皮 и 无赖). Может быть, пока люман никакого преступления не совершил, но ходит по краю, от него лучше держаться подальше.

А наше “хулиган” – бабушкинское и вообще не обидное. Быть хулиганом в школе даже почетно. Синонимы у него тоже вполне себе симпатичные: шпана, шкодник, озорник, забияка, безобразник. Такой трикстер, который шатает рамки и плюет на условности. Никакой угрозы в “хулигане” не чувствуется.

Для второго слова 通奸犯 тунцзяньфань самый подходящий перевод – “разврат” / “развратник”. Но последний иероглиф указывает на то, что это преступление, а первые два переводятся как “прелюбодеяние, адюльтер”. Чаще всего тунцзяньфанями объявляли пару, застуканную на месте преступления, дальше на них надевали белые колпаки, цепляли позорные таблички и водили по улицам. Связь была по обоюдному согласию, между двумя взрослыми людьми, и все равно это позор, разврат и нарушение стиля (作风 , еще одно непереводимое слово).

Такой “разврат” хотели записать в уголовные преступления, но после продолжительных обсуждений новая власть решила оставить его “нарушением стиля”. А вот за шашни с женой военного до сих пор можно присесть на три года (статья 破坏军婚, разрушение военного брака), за двоебрачие грозит срок до двух лет (двоебрачием в том числе считается гражданский брак с любовницей, пока официальный брак не расторгнут).

У нас “разврат” это все-таки что-то более экзотическое. Конечно, и у нас встречаются абсурдные примеры:

Пыталась создать условия для разврата путем госпитализации зэка мужского пола в палату для зэка обратного пола

Но на то они и абсурдные. Было еще “аморальное поведение”, но там градус осуждения намного ниже и последствия не такие фееричные. Ну пропесочат тебя разок на партсобрании, а сослуживцы, наоборот, будут считать тебя ловкачом и хватом.

Если совсем ударяться в спекуляции, оба примера о том, насколько там сильнее коллективное начало: коллективу есть дело до того, работаешь ты или нет и почему, с кем спишь и кого любишь. А у нас пока (или уже) все-таки по-другому.

Спросят меня: Алина, каким своим переводом ты больше всего гордишься? А я скажу: никаким. Хорошо, но за какой перевод тебе меньше всего стыдно? А я тогда: вот за этот, “Дни, месяцы, годы” Янь Лянькэ. Необыкновенный текст, огромная радость была его переводить, и даже верстка читана мной без содроганий.

А если спросят, какую книгу было труднее всего переводить, скажу - “Словарь Мацяо”. Поначалу тяжело было этот огромный мир крючком вывязывать и ближе к концу тоже выдохлась, все-таки полтора года работы. Даже не в том дело, что приходилось придумывать для Мацяо говор и всякие местные словечки, а в философских построениях, которые вокруг этих словечек вырастали. Уважительная задача, как говорил наш губернатор.

Конец шестидесятых, самые яркие пожары культурной революции уже отпылали, теперь студентов и школьников из города отправляют в деревни на бессрочное перевоспитание. Главный герой, интеллигентный пятнадцатилетний мальчик, оказывается в глухой деревне Мацяо, и как рыбак, случайно забредший в деревушку у персикового источника, проваливается в дремучую доконфуцианскую архаику, порой идиллическую, а порой пугающую. Через шесть лет “перевоспитание” закончится, он вернется в город к нормальной жизни, начнет писать и публиковаться, а однажды попытается вернуться в Мацяо, но второй раз персиковый источник уже не отыскать.

Книга построена как словарь говора Мацяо (нет, с “Хазарским словарем” там мало общего), в каждой словарной статье - своя история, они цепляются друг за друга, собираются в сюжет. Я уже писала, что “Словарь Мацяо” похож на “Сандро из Чегема” - райская глухомань, куда нет возврата. И хтонь там тоже есть, куда без нее)

Выйдет в декабре.

📖 Отправили в типографию еще одну книгу — роман китайского писателя Хань Шаогуна «Словарь Мацяо» в переводе Алины Перловой. 

Действие происходит в китайской деревне Мацяо (провинция Хунань) в середине XX века. В то время в деревни, подобные Мацяо, отправляли школьников и студентов «для перевоспитания». Поэтому именно там оказывается пятнадцатилетний главный герой книги, который проведет в деревне долгие шесть лет. Все это время он будет усердно трудиться в поле, учиться местному диалекту, украшать горизонтальные поверхности высказываниями председателя Мао и стремиться вернуться в город. Однако «Словарь Мацяо» — это не только история жизни главного героя, но и анализ языка жителей деревни Мацяо. Вот почему роман написан в виде словаря и включает 115 слов и историй, связанных с ними.

✍️ «Словарь Мацяо» — самое значительное произведение автора, отмеченное Шанхайской литературной премией. Роман входит в список «100 лучших произведений китайской литературы XX века» издания Asia Weekly.

Хоть в "Желтом дворе" побываю, ото всех я слышала про него, а сама ни разу не видела. Приходите, поговорим про Янь Лянькэ и современную китайскую литературу. Про трансляцию не уверена, но запись будет)

Друзья, 3 декабря, во вторник, приглашаем вас на встречу с переводчицей Алиной Перловой!

«И вот тогда я решил, что пройду пятьдесят шесть петляющих ли и взойду на самую высокую гору хребта Фунюшань ради нашей деревни. Ради города. Ради нашей земли и ради людей, что живут на земле, и ради дядюшки Яня, ради Янь Лянькэ, расскажу вам, что случилось тем вечером и той ночью. Прошу вас — боги — сохраните нашу деревню, город и людей. Сохраните день и ночь. Сохраните кошек и собак. Сохраните писателя Янь Лянькэ, у которого сломались все перья и высохли все чернила. Пошлите ему вдохновение и просветление. Пошлите ему столько небесной бумаги и небесных чернил, чтобы вовек не истратить. Чтобы он мог писать и жить дальше. Чтобы он в три счета написал свою книжку "Человечья ночь", и чтобы все мои родные в той книжке были хорошими».

Встреча пройдет в рамках юбилея издательства «Поляндрия». Вход свободный, количество мест ограничено. Пожалуйста, регистрируйтесь заранее.
Начало в 19.00.

Я тоже вовсю собираюсь на нонфик, правда, буду только в субботу. Сначала мы с любимой Асей Шевченко поговорим про “Словарь Мацяо” Хань Шаогуна (15:00 Авторский зал, приходите!), а дальше я планирую наобнимать всех, к кому руки из Новосибирска не дотягиваются. Так что если вы 7 декабря будете там, готовьтесь)

«А главное — мы спешили. Мы вечно спешили — не куда-нибудь, а на работу. Прочитать очередную рукопись. Срочно прочесть корректуру. Сверхсрочно съездить в типографию, на другой конец города (хотя бы и ночью), внести новую поправку в уже сверстанные листы. Обсудить вместе с художниками расположение картинок над четверостишиями. Съездить в две-три школы, чтобы проверить, как слушают дети новый рассказ Пантелеева.

Недосуг было думать. Нам казалось — мы заняты важнейшим делом на свете. Хорошо или плохо, справедливо или несправедливо управляет огромной страною послереволюционная власть — а детей наших в любых обстоятельствах надлежит учить русской грамоте. В этом наш долг, долг интеллигенции. Не так ли, дорогой читатель?..

К более сложному пониманию окружающей нас сложнейшей действительности мы оказались не подготовленными. Учились, учили других — а сами встретили беду неучами».

Лидия Чуковская «Прочерк»

Я сейчас веду в CWS курс по литературному переводу, и это концентрированная радость, которая спасает даже в самые темные декабрьские дни. Места в группе разошлись неожиданно быстро, так что мы решили с марта взять второй поток (а с осени, надеюсь, сделаем мастерскую для продолжающих, там каждый будет переводить свой текст для публикации).

Начинаем 15 марта, будет десять занятий, тексты современных писателей и авторов середины 20 века. Программу немного поменяю, будем переводить Су Туна, Лю Чжэньюня, Гэ Фэя, Лу Синя, Хань Шаогуна, Мо Яня и Юй Хуа.

Можно уже записываться, а можно сначала перевести текст для конкурса на бесплатные места. Отрывок из рассказа Ван Цзэнци "Обет", по мнению Юй Хуа, одного из двух лучших рассказов в мировой литературе (Угадайте, какой второй?) Отрывок небольшой, срок - 6 января, так что времени должно хватить.

Для перевода сравниваю Синодальную Библию и китайскую (CUV). В Исходе, где Господь распекает Моисея за то, что сыны Израилевы быстренько сваяли себе золотого тельца, у нас он говорит: “Я вижу народ сей, и вот, народ он – жестоковыйный”, в китайском похоже: 我看这百姓真是硬着颈项的百姓, там народ буквально “с жесткой шеей”. Интересно, что в китайском получается та же конструкция, что и в обиходных выражениях 硬着头皮 жестоколобый (то есть сцепивший зубы, действующий через не хочу) и 硬着脸皮 жестколицый (обнаглевший, отвердевший лицом).

А вот там, где Аарон оправдывается перед Моисеем, у нас он говорит: “Да не возгорается гнев господина моего; ты знаешь этот народ, что он буйный”. А у китайцев так: “求我主不要发烈怒 。这百姓专於作恶，是你知道的” - “этот народ любит творить всякие злодейства”.

Синодальный перевод кажется более мутным и архаичным, но он почти на век старше самого распространенного китайского. И по тону он более торжественный. Но в китайском переводе нет пёсьих мух! Там просто мухи: “我要叫成群的苍蝇到你和你臣仆并你百姓的身上，进你的房屋，并且埃及人的房屋和他们所住的地都要满了成群的苍蝇。

А у нас так:
Я пошлю на тебя и на рабов твоих, и на народ твой, и в домы твои пёсьих мух, и наполнятся домы Египтян пёсьими мухами.

И еще в китайском переводе Библии первый стих Евангелия от Иоанна, любимый всеми поэтами, звучит так:

В начале было Дао, и Дао было вместе с Богом, и Дао было Бог.

太初有道 ， 道与神同在，道就是神。

Как писали раньше в жэжэ, теперь и вы живите с этим.

Традиционный список 10 главных книг уходящего года от китайской платформы Douban:

1) Ян Суцю «Зачем миру нужны библиотеки» | 《世上为什么要有图书馆》杨素秋. Университетская преподавательница Ян Суцю, оказавшись в Сианьском Лесу стел, выясняет, что там нет ни одной библиотеки, и немедленно решает, что библиотеке в Лесу стел – быть.

2) Чжан Сяомань «Моя мама – уборщица» | 《我的母亲做保洁》张小满. Развитие тренда на «литературу курьеров».

3) Сун Минвэй «Выше гор» | 《比山更高》 宋明蔚. Нонфикшн о китайских альпинистах.

4) Ли Фэйфэй “The Worlds I See: Curiosity, Exploration, and Discovery at the Dawn of AI”. Ли Фэйфэй – профессор Стэнфорда, исследовательница ИИ.

5) Элена Ферранте «Незнакомая дочь»

6) Джоан Чэнь «Рыбка для кошки» |《猫鱼》陈冲. Джоан Чэнь – сняла «Осень в Нью-Йорке» и «Сосланную», сыграла Джози Пэккард в «Твин Пиксе», императрицу Ваньжун в «Последнем императоре» и много еще кого. А это сборник ее автобиографических эссе.

7) Сунь Литянь «Красный манифест императора Канси» | 《康熙的红票》孙立天. Исторический нонфикшн.

8) Дубравка Угрешич «Музей безоговорочной капитуляции»

9) Аманда Монтелл “Wordslut: A Feminist Guide to Taking Back the English Language”

10) Алесандро Чески «Мне приснился сон на китайском» | 《我用中文做了场梦》亚历. Итальянец написал на китайском книгу о своих приключениях в Китае. Китайцы в восторге)

Очень много нонфикшна. Его каждый год много, но в этом году прямо рекорд. И обе художественные книжки – переводные, и авторы не англоязычные. Еще интересно, что в этом году в топе совсем нет японцев с корейцами. А в нонфике все предсказуемо: ИИ, феминизм, император Канси, истории простых людей и удивительные приключения итальянцев в Китае.

Некоторые книги будто нарочно так тихо выпускают, чтобы никто о них не услышал. Например, в Строках вышел роман Гэ Фэя “Край” | 格非《边缘》, но как об этом узнать, если вы не подписаны на Строки, непонятно.

А роман прекрасный, я его читала года три назад, некоторые сцены намертво врезались в память. Похож на “Жить” Юй Хуа, только больше, атмосфернее и обставлен подробнее. С поместьем, изо всех щелей которого сочится прекрасная хтонь. Если интересно, откуда растут ноги у “Кокона”, то растут они из Гэ Фэя.

Еще должна сразу предупредить чувствительную бублику: в самые напряженные моменты своей биографии главный герой начинает мучиться запором и никак не может опростаться. Это китайская литература, а что вы хотели.

Когда жизнь страшнее самого страшного романа дядюшки Яня. А “Сны деревни Динчжуан” сверстаны, весной выйдут, надеюсь.

В воскресенье буду на Новой книге в Академгородке, устроим разговоры о любви! Откуда взялся миф, что китайцы не знают романтической любви? И миф ли это? Почему так мало стихов про любовь? Где средневековые любовные романы? Правда ли, что слова “любовь” и “романтика” в китайском языке заимствованные? У них что, одни нефритовые жезлы на уме?

Вот про это и поговорим.

9 февраля в 17.30
Новосибирск, Академгородок, ТРК «Эдем», ул. Кутателадзе, д.4/4

Приходите!

Иногда бытовые описания в китайских книжках напоминают замечательную песню про остров, где всё есть: 什么混沌、扒糕、吊子汤、卤煮火烧、爆肚、灌肠、炒肝、还有茶汤、油茶、豌豆黄、爱窝窝、盆儿糕, и розовые бантики, и некроромантики, и книга Апресяна по лексической семантике (и нет только боцмана Чугайло). Наверное, тут дело в том, что Китай меняется слишком быстро, и китайскому читателю такое перечисление приносит радость узнавания, это как вдохнуть забытый запах из детства. Но в переводе-то что делать? У нас читатель или равнодушно пробежит глазами незнакомые названия, или заблудится в сносках. А выбрасывать тоже жалко.

Поговорим, что делать со всей этой красотой, в субботу на вебинаре про адаптацию. Бесплатно, онлайн, запись будет, но надо зарегистрироваться.

Наверное, можно уже писать и не бояться сглазить: в апреле выходит “Четверокнижие” Янь Лянькэ, самая крутая его книга по версии меня. Конец пятидесятых, исправительный лагерь для правых элементов на песках старого русла Хуанхэ. Время там было такое, что никаких фантастических допущений не нужно, Китай сам прекрасно справлялся со скатыванием в абсурд: кампания против “правых”, Большой скачок, массовая выплавка стали, битва за урожай, повышенные планы, которые перевыполняли всей страной, и в лагерях тоже, а дальше – великий голод.

Я думаю, “Четверокнижие” – больше, чем попытка вспомнить и оплакать кошмарное прошлое, скорее это поиск ответа на вопрос, что мы выносим из опыта страдания, насилия и несвободы.

Издает NoAge, электронная версия будет нескоро, но в Читай-городе уже есть предзаказ.