tgoop.com/zachemmt/1263
Last Update:
Привычный всем нарратив звучит так: чем больше разрыв между богатыми и бедными, тем хуже людям жить, тем больше депрессии и тревоги. Неравенство будто универсальный яд для психики, который действует на всех сразу. Но на днях вышел новый мета-анализ в Nature, который как проверяет этот сюжет – и сообщает куда более сложную картину...
Авторы собрали 168 исследований с многоуровневыми данными: 11.4 млн. человек, 38,335 контекстов (регионов, стран, штатов, более мелких единиц и временных точек), десятки опросов по миру с 2000 по 2022 гг. Везде был один и тот же базовый вопрос: в более неравных обществах (по коэффициенту Джини по доходам) живут более несчастные (более низкое субъективное психологическое благополучие) люди, и чаще ли там встречаются проблемы с психическим здоровьем (депрессия, тревога и т.п.)?
Все эффекты авторы перевели в сопоставимую метрику: как изменяются шансы на «существенное ухудшение» при росте Джини на 0.05 (это примерно то, что можно получить крупной налоговой реформой – при всех лозунгах о справедливости эффект такой).
Но дальше авторы оценивают и делают поправку на публикационную предвзятость. Они смотрят, не завышен ли эффект за счёт небольших, шумных исследований, которые опубликовали «красивый» негативный результат, тогда как нулевые результаты так и остались неопубликованными. После исправления на эти искажения «средний» эффект на психическое здоровье исчезает: становится статистически неотличимым от нуля и попадает в зону эквивалентности с отсутствием эффекта.
То есть если смотреть на всё население сразу, картина следующая: на уровне больших обществ экономическое неравенство само по себе не даёт устойчивого, воспроизводимого ухудшения ни субъективного благополучия, ни психического здоровья. И это уже довольно сильный вызов доминирующему нарративу о «тотальном статусном стрессе» от неравенства.
Во-первых, важен именно уровень экономического развития стран, из которых набраны выборки. В более бедных контекстах связь между неравенством и проблемами психического здоровья есть; в более богатых контекстах она исчезает. Тот же рисунок авторы отдельно показывают на данных Gallup World Poll (до 2 млн. респондентов): в относительно бедных странах рост коэффициента Джини связан с ростом депрессии, в более богатых — нет. Поэтому имеет значение скорее — абсолютная бедность, а не неравенство само по себе.
Во-вторых, инфляция. При высокой инфляции рост неравенства связан с падением удовлетворённости жизнью, в условиях низкой инфляции – наоборот, с небольшим ростом. Авторы интерпретируют это так: когда цены «берут вверх», неравенство усиливает чувство несправедливости и беспомощности; когда экономика стабильна, часть людей может воспринимать неравенство как сигнал возможностей и социальной мобильности («если у кого-то получилось, может и у меня получится»).
