В пятницу мы записывали пятый (финальный в этом сезоне, после релиза уйдем в отпуск на лето) выпуск подкаста с Галиной Юзефович.
И подняли важнейшую для моего поколения/среза/тусовки писателей тему: «А зачем все это? Что получит писатель, когда его книга выйдет? И почему писатели так много пишут о себе/муках/творческих переживаниях в своих каналах?»
Приготовьтесь, дальше рубрика «Почему мы ноем»:
Что заставляет людей заниматься творчеством? Стремное какое слово «заставляет». Но ему вторят другие: побуждает, тянет, велит. Тоже все какое-то не то.
Пик творческого запоя, когда я бешено кайфовал от процесса письма, строчил ночами и был весь из себя писатель (так мне казалось), пришелся на 2000-2001 годы (да, прошло 24 года). Я тогда написал штук 40 гусей (так мы узким кругом называем зарисовки, микро-рассказы) и штук 15-20 полноценных рассказов. Мне казалось, что это прям Оно — ворота в большой писательский мир, где я стою, если не вровень, то по плечо гигантам. Помню, когда я прочел сборник Пелевина «Синий фонарь», пожал плечами: ачотакова, я все это уже написал.
Сейчас это звучит смешно. Но мне важна не моя самонадеянность, а чувство безграничной любви к процессу — теплая ванна графомании и удовольствия от входа в текст и вполне продуктивного, с развязкой и финалом — выхода.
В 2002 меня свалил первый серьезный кризис: ужасно хотел писать. И вообще не мог. Мучился страшно. Вылез из него неожиданно просто: взялся редактировать свои старые рассказы, переносил их с бумаги в комп и увлекся.
С 2006 пытался писать каждый день.
С 2007 на волне этих проб обнаружил, что пишу роман. Так появился «Брандлькаст».
В 2011, воя от долго творческого застоя, вошел с братом-психотерапевтом в пакт и на волне написал 20 авторских «Призраков осени» (сейчас мы знаем их двухтомными, а вообще-то это одна книга).
«Золотую пулю» мы с Шимуном Врочеком начали в 2015, а дописали в 2018.
И с 2002 года писать мне было сложно, маетно, я бросал на долгие месяцы, за 2016 написал одну зарисовку. Но хотел писать всегда.
И вот я здесь и сейчас:
Пять не дописанных романов, сотни продолбанных обязательств по отношению к себе. Успешная работа, очень творческая, проектная, любимая. И родное хобби — живые ролевые игры, в которых у меня вообще-то тоже есть кризис, давний и неприятный.
Я не люблю играть.
На самом деле, обожаю, но за годы своей ролевой карьеры я сыграл на больше, чем сотне больших игр (это в лесу или на базе, несколько дней, от 30-50 до 1000+ человек), еще у меня за кормой сотни две сыгранных игр кабинетных (от 2 до 30 человек), сотня + проведенных игр, если сюда добавить деловые/прикладные игры, которые я провел, сумма потянет на полтыщи (сам в шоке!).
И я давно уже разучился погружаться в игру, верить в ее настоящесть, жить персонажем, а не изображать его жизнь. Выгорел, высох, вышел весь.
Но вот парадокс: игра дичайше меня увлекает, когда я становлюсь над нею. Не чистый персонаж, но режиссер в персонажной шкуре (мы называем таких «игрок в мастерской позиции», его задача помогать игре изнутри, делать ее более яркой, драматичной, подкидывать дров в пламя игроцкого конфликта). Когда я не персонаж, за которого отвечаю (не постарался — интерес из игры не добыл), а часть игры (я и есть интерес, играйте со мной, играйте против меня, горите от моего пламени) — у меня всё супер, я кайфую, играю, как встарь, жгу по Сатане!
Где-то здесь зарыт клад одержимости творчеством. Как-то эти темы связаны. Но я пока не могу раскопать ответов.
#мояжизньидругиеживотные #приниматьад #нытье
И подняли важнейшую для моего поколения/среза/тусовки писателей тему: «А зачем все это? Что получит писатель, когда его книга выйдет? И почему писатели так много пишут о себе/муках/творческих переживаниях в своих каналах?»
Приготовьтесь, дальше рубрика «Почему мы ноем»:
Что заставляет людей заниматься творчеством? Стремное какое слово «заставляет». Но ему вторят другие: побуждает, тянет, велит. Тоже все какое-то не то.
Пик творческого запоя, когда я бешено кайфовал от процесса письма, строчил ночами и был весь из себя писатель (так мне казалось), пришелся на 2000-2001 годы (да, прошло 24 года). Я тогда написал штук 40 гусей (так мы узким кругом называем зарисовки, микро-рассказы) и штук 15-20 полноценных рассказов. Мне казалось, что это прям Оно — ворота в большой писательский мир, где я стою, если не вровень, то по плечо гигантам. Помню, когда я прочел сборник Пелевина «Синий фонарь», пожал плечами: ачотакова, я все это уже написал.
Сейчас это звучит смешно. Но мне важна не моя самонадеянность, а чувство безграничной любви к процессу — теплая ванна графомании и удовольствия от входа в текст и вполне продуктивного, с развязкой и финалом — выхода.
В 2002 меня свалил первый серьезный кризис: ужасно хотел писать. И вообще не мог. Мучился страшно. Вылез из него неожиданно просто: взялся редактировать свои старые рассказы, переносил их с бумаги в комп и увлекся.
С 2006 пытался писать каждый день.
С 2007 на волне этих проб обнаружил, что пишу роман. Так появился «Брандлькаст».
В 2011, воя от долго творческого застоя, вошел с братом-психотерапевтом в пакт и на волне написал 20 авторских «Призраков осени» (сейчас мы знаем их двухтомными, а вообще-то это одна книга).
«Золотую пулю» мы с Шимуном Врочеком начали в 2015, а дописали в 2018.
И с 2002 года писать мне было сложно, маетно, я бросал на долгие месяцы, за 2016 написал одну зарисовку. Но хотел писать всегда.
И вот я здесь и сейчас:
Пять не дописанных романов, сотни продолбанных обязательств по отношению к себе. Успешная работа, очень творческая, проектная, любимая. И родное хобби — живые ролевые игры, в которых у меня вообще-то тоже есть кризис, давний и неприятный.
Я не люблю играть.
На самом деле, обожаю, но за годы своей ролевой карьеры я сыграл на больше, чем сотне больших игр (это в лесу или на базе, несколько дней, от 30-50 до 1000+ человек), еще у меня за кормой сотни две сыгранных игр кабинетных (от 2 до 30 человек), сотня + проведенных игр, если сюда добавить деловые/прикладные игры, которые я провел, сумма потянет на полтыщи (сам в шоке!).
И я давно уже разучился погружаться в игру, верить в ее настоящесть, жить персонажем, а не изображать его жизнь. Выгорел, высох, вышел весь.
Но вот парадокс: игра дичайше меня увлекает, когда я становлюсь над нею. Не чистый персонаж, но режиссер в персонажной шкуре (мы называем таких «игрок в мастерской позиции», его задача помогать игре изнутри, делать ее более яркой, драматичной, подкидывать дров в пламя игроцкого конфликта). Когда я не персонаж, за которого отвечаю (не постарался — интерес из игры не добыл), а часть игры (я и есть интерес, играйте со мной, играйте против меня, горите от моего пламени) — у меня всё супер, я кайфую, играю, как встарь, жгу по Сатане!
Где-то здесь зарыт клад одержимости творчеством. Как-то эти темы связаны. Но я пока не могу раскопать ответов.
#мояжизньидругиеживотные #приниматьад #нытье
tgoop.com/waitmanfear/3306
Create:
Last Update:
Last Update:
В пятницу мы записывали пятый (финальный в этом сезоне, после релиза уйдем в отпуск на лето) выпуск подкаста с Галиной Юзефович.
И подняли важнейшую для моего поколения/среза/тусовки писателей тему: «А зачем все это? Что получит писатель, когда его книга выйдет? И почему писатели так много пишут о себе/муках/творческих переживаниях в своих каналах?»
Приготовьтесь, дальше рубрика «Почему мы ноем»:
Что заставляет людей заниматься творчеством? Стремное какое слово «заставляет». Но ему вторят другие: побуждает, тянет, велит. Тоже все какое-то не то.
Пик творческого запоя, когда я бешено кайфовал от процесса письма, строчил ночами и был весь из себя писатель (так мне казалось), пришелся на 2000-2001 годы (да, прошло 24 года). Я тогда написал штук 40 гусей (так мы узким кругом называем зарисовки, микро-рассказы) и штук 15-20 полноценных рассказов. Мне казалось, что это прям Оно — ворота в большой писательский мир, где я стою, если не вровень, то по плечо гигантам. Помню, когда я прочел сборник Пелевина «Синий фонарь», пожал плечами: ачотакова, я все это уже написал.
Сейчас это звучит смешно. Но мне важна не моя самонадеянность, а чувство безграничной любви к процессу — теплая ванна графомании и удовольствия от входа в текст и вполне продуктивного, с развязкой и финалом — выхода.
В 2002 меня свалил первый серьезный кризис: ужасно хотел писать. И вообще не мог. Мучился страшно. Вылез из него неожиданно просто: взялся редактировать свои старые рассказы, переносил их с бумаги в комп и увлекся.
С 2006 пытался писать каждый день.
С 2007 на волне этих проб обнаружил, что пишу роман. Так появился «Брандлькаст».
В 2011, воя от долго творческого застоя, вошел с братом-психотерапевтом в пакт и на волне написал 20 авторских «Призраков осени» (сейчас мы знаем их двухтомными, а вообще-то это одна книга).
«Золотую пулю» мы с Шимуном Врочеком начали в 2015, а дописали в 2018.
И с 2002 года писать мне было сложно, маетно, я бросал на долгие месяцы, за 2016 написал одну зарисовку. Но хотел писать всегда.
И вот я здесь и сейчас:
Пять не дописанных романов, сотни продолбанных обязательств по отношению к себе. Успешная работа, очень творческая, проектная, любимая. И родное хобби — живые ролевые игры, в которых у меня вообще-то тоже есть кризис, давний и неприятный.
Я не люблю играть.
На самом деле, обожаю, но за годы своей ролевой карьеры я сыграл на больше, чем сотне больших игр (это в лесу или на базе, несколько дней, от 30-50 до 1000+ человек), еще у меня за кормой сотни две сыгранных игр кабинетных (от 2 до 30 человек), сотня + проведенных игр, если сюда добавить деловые/прикладные игры, которые я провел, сумма потянет на полтыщи (сам в шоке!).
И я давно уже разучился погружаться в игру, верить в ее настоящесть, жить персонажем, а не изображать его жизнь. Выгорел, высох, вышел весь.
Но вот парадокс: игра дичайше меня увлекает, когда я становлюсь над нею. Не чистый персонаж, но режиссер в персонажной шкуре (мы называем таких «игрок в мастерской позиции», его задача помогать игре изнутри, делать ее более яркой, драматичной, подкидывать дров в пламя игроцкого конфликта). Когда я не персонаж, за которого отвечаю (не постарался — интерес из игры не добыл), а часть игры (я и есть интерес, играйте со мной, играйте против меня, горите от моего пламени) — у меня всё супер, я кайфую, играю, как встарь, жгу по Сатане!
Где-то здесь зарыт клад одержимости творчеством. Как-то эти темы связаны. Но я пока не могу раскопать ответов.
#мояжизньидругиеживотные #приниматьад #нытье
И подняли важнейшую для моего поколения/среза/тусовки писателей тему: «А зачем все это? Что получит писатель, когда его книга выйдет? И почему писатели так много пишут о себе/муках/творческих переживаниях в своих каналах?»
Приготовьтесь, дальше рубрика «Почему мы ноем»:
Что заставляет людей заниматься творчеством? Стремное какое слово «заставляет». Но ему вторят другие: побуждает, тянет, велит. Тоже все какое-то не то.
Пик творческого запоя, когда я бешено кайфовал от процесса письма, строчил ночами и был весь из себя писатель (так мне казалось), пришелся на 2000-2001 годы (да, прошло 24 года). Я тогда написал штук 40 гусей (так мы узким кругом называем зарисовки, микро-рассказы) и штук 15-20 полноценных рассказов. Мне казалось, что это прям Оно — ворота в большой писательский мир, где я стою, если не вровень, то по плечо гигантам. Помню, когда я прочел сборник Пелевина «Синий фонарь», пожал плечами: ачотакова, я все это уже написал.
Сейчас это звучит смешно. Но мне важна не моя самонадеянность, а чувство безграничной любви к процессу — теплая ванна графомании и удовольствия от входа в текст и вполне продуктивного, с развязкой и финалом — выхода.
В 2002 меня свалил первый серьезный кризис: ужасно хотел писать. И вообще не мог. Мучился страшно. Вылез из него неожиданно просто: взялся редактировать свои старые рассказы, переносил их с бумаги в комп и увлекся.
С 2006 пытался писать каждый день.
С 2007 на волне этих проб обнаружил, что пишу роман. Так появился «Брандлькаст».
В 2011, воя от долго творческого застоя, вошел с братом-психотерапевтом в пакт и на волне написал 20 авторских «Призраков осени» (сейчас мы знаем их двухтомными, а вообще-то это одна книга).
«Золотую пулю» мы с Шимуном Врочеком начали в 2015, а дописали в 2018.
И с 2002 года писать мне было сложно, маетно, я бросал на долгие месяцы, за 2016 написал одну зарисовку. Но хотел писать всегда.
И вот я здесь и сейчас:
Пять не дописанных романов, сотни продолбанных обязательств по отношению к себе. Успешная работа, очень творческая, проектная, любимая. И родное хобби — живые ролевые игры, в которых у меня вообще-то тоже есть кризис, давний и неприятный.
Я не люблю играть.
На самом деле, обожаю, но за годы своей ролевой карьеры я сыграл на больше, чем сотне больших игр (это в лесу или на базе, несколько дней, от 30-50 до 1000+ человек), еще у меня за кормой сотни две сыгранных игр кабинетных (от 2 до 30 человек), сотня + проведенных игр, если сюда добавить деловые/прикладные игры, которые я провел, сумма потянет на полтыщи (сам в шоке!).
И я давно уже разучился погружаться в игру, верить в ее настоящесть, жить персонажем, а не изображать его жизнь. Выгорел, высох, вышел весь.
Но вот парадокс: игра дичайше меня увлекает, когда я становлюсь над нею. Не чистый персонаж, но режиссер в персонажной шкуре (мы называем таких «игрок в мастерской позиции», его задача помогать игре изнутри, делать ее более яркой, драматичной, подкидывать дров в пламя игроцкого конфликта). Когда я не персонаж, за которого отвечаю (не постарался — интерес из игры не добыл), а часть игры (я и есть интерес, играйте со мной, играйте против меня, горите от моего пламени) — у меня всё супер, я кайфую, играю, как встарь, жгу по Сатане!
Где-то здесь зарыт клад одержимости творчеством. Как-то эти темы связаны. Но я пока не могу раскопать ответов.
#мояжизньидругиеживотные #приниматьад #нытье
BY Страхи мужика
Share with your friend now:
tgoop.com/waitmanfear/3306