Давно дело было. В секретной рюмочной на станции метро "Елизаровская" пахло кислыми щами и одеколоном "Красная Москва". Сизый дым сигарет дрожал под потолком, облизывал запотевший кокпит буфета — будто стремился добраться до сложенных рядком бутербродов: с сыром и рыбой подозрительных оттенков. Ничто кроме дыма не смело двигаться в этом унылом пространстве. Замерли в траурном спокойствии столики и бутылки, одноразовые стаканчики и мухи. Даже звуки были подозрительно приглушенными. Наверное, так и должно ощущаться посмертие.

К барной стойке тянулся ручеек из колченогих работяг с ближнего завода. С хорошо скрываемым достоинством, соблюдая порядок, они подходили к кассе, сбрасывали отягощавшую карманы мелочь в пластиковый лоток и получали взамен дурманящее зелье — после совершения ритуала разбредались по углам, предвкушая томное забытье. Коньяк был холодный, водка — напротив, теплая. "Просит душа — налей. Нет — пересиль себя", — уверенно твердил человек из телевизора. Посетители рюмочной повторяли этот лозунг беззвучно, дрожащими от обреченности ртами.

Это было очень интеллигентное сообщество — нечто по типу клуба "Диоген" из рассказов про английского сыщика. Все знали свое место на этом клиросе. Кроме одного, совершенно случайного человека, забредшего в рюмочную по нелепому стечению обстоятельств. Чужеродное этому миру тело явилось неожиданно, одновременно со вскриком кукушки в часах. Нарушив все нормы этикета, оно известило о своем прибытии громким приветствием. Первый красный флаг преодолели быстро, настал черед второго — пришлый уверенно достал из кармана не горсть монет, а свеженькую купюру с изображением развалин Херсонеса. И заказал не водку или коньяк — ну на худую портвейн — а пива. Рюмочная коллективно заиграла желваками. Пиво нашли в подсобке, запыленное, наверное, оставленное там еще Иоанном Крестителем. Сдачу с двухсот не дали — не потому что не было, но из нескрываемой враждебности.

Но тело не понимало намеков. Вцепившись в свою бутылку, оно устроило гастроли по углам в поисках компании. Фальшиво улыбалось, совращало работяг дорогими сигаретами — словом, жаждало компании. Просило сделать погромче телевизор, напевало себе под нос романсы. Наконец, оно выискало в жертвы самого беспомощного — небритого мужичка, прятавшего в глазах синильные слезы. Встало рядом, село на уши — и начало вещать хорошо поставленным голосом комсомольца.

Его долго терпели, минуты три. Не гоже осквернять храм кровью, даже если это кровь врага. Паства цедила зелье, сжимала кулаки до белых костяшек. Искорки электричества забегали по пожелтевшим стенам. Все, как единый организм, приготовились к прыжку. Последняя капля терпения готовилась покинуть души этих мирных людей.

— А знаете, как называется сеть частных клиник в Аду? — спросил чужак ни у кого, но как бы у всех, и расплылся в омерзительно дружелюбной улыбке. — БафоМед!

Он ждал одобрительного смеха, должно быть. Первым не выдержал несчастный с заплаканными глазами. Неизвестно, откуда в этом тщедушном теле обнаружилась сила. Удар был глухим, как по крышке гроба — салютом взлетели к потолку зубы. Это признали за сигнал, сорвались с места люди-эритроциты, спешившие защитить место силы от атаковавшего его зла. В мгновение все пришло в движение: демона из внешнего мира пиздили тупоносыми ботинками, ему выкручивали уши, рвали одежду. Пустынь огласил нечеловеческий рёв.

Статичной оставалась одна фигура под телевизором, коротавшая вечность в компании шкалика "Стрижамента". Склонив голову и не обращая внимания на поднявшийся грай,
Андрей Золотарев писал на салфетках новый сериал. Уже набралось на два сезона.

Пора бы уже искусствоведам всерьез задуматься о научном обосновании фронтирной анимации соцблока. Как-то так получилось, что самые авангардные эксперименты в анимации преимущественно делали не в центре Варшавского договора, а на приграничье. На "Узбекфильме" рисовали "Будет ласковый дождь", Роберт Саакянц трудился в Ереване. А забористую притчу о милитаристической сущности технического прогресса сделали в Чехословакии.

Это я, разумеется, о "Крабах" Вацлава Мергля — чешского аниматора не от мира сего, взявшегося экранизировать рассказ советского физика Анатолия Днепрова "Крабы идут по острову". Роботы в виде ракообразного научены питаться металлом и размножатся — человечество по сути сотворила идеальную военную машину, которая очень быстро обретает признаки новой, смертельно опасной формы жизни.

Мергль, будучи представителем популярнейшего в Чехии жанра коллажной анимации, сделал штуку, которая своеобразно перекликается с анимационной техникой Терри Гиллиама, но вместо абсурда добавляет в нее моднейшую для социалистической анимации идею фатальности гонки вооружений. Настолько крипи, что временами глаза на лоб лезут. "Крабы" остались неизвестны массовому зрителю, но знатоки анимации их нежно любят. В заставке к аниме "Дандадан" на творение Мергля есть прямые визуальные отсылки — вот он, признание потомков! Самому аниматору, впрочем, вряд ли есть до этого дело. Он давно на пенсии, почитывает Борхеса и растит бонсаи.

Ай, ой. Простите за позднее включение. Ребята из @cinemaroutine опубликовали субъективные итоги 2024 года.

В них есть и моя заметочка об очень прикольном фильме «Контакты». В этом году это, пожалуй, самый самобытный фильм, продолживший отечественную традицию сай-фая — того самого, со хтоническим лицом. Он есть в онлайне, посмотрите обязательно.

Автор «Уоллеса и Громита» Ник Парк явно смотрел тизеры лайв-экшн ремейка «Белоснежки».

Хотя от «Побега из курятника» с cgi-курами никто бы не отказался. Гарантирую, это стало бы визитной карточкой современного кино.

Если пересадить Ипполита с заливной рыбы на двести грамм кимчхи — получится странно, но прикольно. Оказывается, какой-то герой невидимого фронта несколько лет назад нашел и выложил в Сеть северокорейский двухсерийный телефильм "Желаем счастья!". Как вы уже догадались по подводке, это нелицензированный ремейк "Иронии судьбы", сделанный в 2001 году.

Фильм Рязанова в КНДР тоже показывали, но идеология чучхе не разрешает делать иностранный фильм главным событием новогоднего эфира. Так что пришлось переснимать на свой лад. Врач Женя Лукашин превратился в инженера Чун Хака, Ипполит — в бесячего аппаратчика, работающего в северокорейском внешнеторговом ведомстве. Пхеньянский Лукашин спутал дома и приперся не туда, в итоге разрушил планы мажора на женитьбу с красавицей Мон Нан.

Если хочется новогоднего фильма с привкусом железа, то "Желаем счастья!" подходит идеально: он одновременно дико смешной, глупый и жуткий, как Зловещая долина. В начале нулевых КНДР все еще не оправилась от катастрофического голода, жертвами которого (по самым радикальным оценкам) стали 3 млн человек. Поэтому в новогоднем фильме с каким-то особенным трепетом показывают еду: апельсины, мясо, какие-то мрачные котлеты... А главные герои то и дело проговаривают, что надо уезжать из благополучного Пхеньяна в далекий северный край Тэхондан — там как раз ударно строятся колхозы, призванные накормить голодающую страну экзотичным овощем картошкой. В этом смысле корейская "Ирония судьбы" — бесценный документ страшной эпохи "Трудного похода", со всеми присущими ему нежностью, бедностью и натянутым оптимизмом.

Операторская работа — отдельный вид искусства в духе великих северокорейских режиссеров Тар Ан Тин и Гай Ри Чи.

Мы в той точке бифуркации, где нарисованные польские школьники, девочки-олени и коллаба DnD c поваренной книгой Елены Молоховец (sic!) в разы интереснее некоторых западных сериалов. «Задачу трех тел» от Нетфликса не было сил даже до середины дотошнить, а идеологически схожий с ним «О движении Земли» — пожалуйста, дайте два, еще один заверните с собой.

«Покебол с предсказанием» пригласил рассказать о любимых аниме 2024 года. К сожалению, новогодний эпизод «Убойной силы» под названием «Год глухаря» в него попасть никак не мог, пришлось поднапрячь мозги и назвать что-то более актуальное. Масштабные итоги лежат на Дзене. С наступающим, не болейте!

С наступившим!

Счастья, здоровья, любви, веры. И помните, что чрезмерное употребление алкоголя вызывает Данилу Козловского с гранатой.

Возрадуйтесь, к финалу создатели «Первого номера» таки вспомнили, что снимают не мелодраму, а ироничное драмеди об алкоголизме в российской журналистике. К середине сериала об этом уже можно было и подзабыть.

Советский мэтр (Леонид Ярмольник) и его прихвостни (Сергей Минаев и пьянющий Александр Цыпкин) играют в русскую народную игру — «подводную лодку» жд-edition. Собственно, ради таких сцен сериалы Клима Козинского и стоит смотреть.

Вайбы «Ширли-Мырли» с комнатой-вагоном — мое почтение.

Эх, сейчас бы в санаторий для работяг при Москворецком РУВД…

В последний день затянувшихся выходных наткнулся на документальный сюжет, созданный на ЛСДФ (Лендоке) в 1979 году. «Нет пьянству!» Олега Лучинина выполнен в жанре сатирического процедурала — вроде бы про советские вытрезвители рассказывают, но мимоходом про экзистенциальность культуры советского пьянства.

Лучинин — тот еще драматург, с фигой в кармане. Умудрился ввести в документальный сюжет о прелестях вытрезвителя (только посмотрите — у них там и камеры, и столовая, и телетайп) историю пьяненького прораба, которого решили прилюдно постыдить. А он взял, да и каяться отказался — зато выдал на гора программный спич о влиянии коньяка и водки на социалистическое хозяйство. «Каменщик не положит камень, если с утра не примет свою дозу» — есть в этом что-то от лозунга, хоть сейчас на транспарант.

Самый лучший показатель крутости актера эпохи немого кино — это его смерть и пышность похорон. Чем они прикольнее, тем выше была его гениальность. У меня даже личный топ звезд есть, составленный как раз по этому критерию.

3 место. Вера Холодная — возвращаясь из театра после концерта, выпала из саней в сугроб. Заболела, думали простуда — оказалась испанка. Умерла через несколько дней, а документальный фильм о похоронах стал блокбастером по обе стороны баррикад гражданской войны. В московских кинотеатрах "Похороны Веры Холодной" показывали до конца НЭПа.

2 место. Рудольф Валентино — умер от прободной язвы желудка, вызванной неуемным потреблением шампанского. После смерти выяснилось, что у кумира миллионов нет ни цента накоплений, так что его пришлось хоронить в "одолженном" у его фанатки склепе. Зато почетный караул к гробу приставили по личному распоряжению Бенито Муссолини.

1 место. Олив Томас — прекрасная старлетка в 1916 году вышла замуж за Джека Пикфорда, начала активно сниматься и не менее активно подбухивать. В 1920 году остановилась вместе с мужем в парижской гостинице, где произошел стремный пьяный скандал. Желая продолжения банкета, Олив выпила первый попавшийся ей на глаза фанфурик. В нем оказался хлорид ртути — им Джек лечил свой застарелый сифилис. Как итог, нефрит и несколько дней мучений. Фанаты утверждают, что крики актрисы до сих пор слышны в бродвейском театре "Новый Амстердам", где поселилась ее неупокоенная душа.

Вот не знаю, куда ставить нового своего любимца — Джона Гилберта, звезда которого зажглась в 1922 году благодаря исполнению главной роли в первой полноценной экранизации "Графа Монте-Кристо" (написал о ней вот тут). Именно с Гилберта списан образ Джека Конрада в "Вавилоне" и Джорджа Валентайна из "Артиста". Откуда-то взялась телега, что он умер, объевшись транквилизаторов и подавившись во сне собственным языком. Скорее всего, это сказки — умер он от изношенности сердца в 38 лет (в сравнении с другими звездами — долгожитель).

Смерть какая-то пресная, зато похороны королевские. У гроба Гилберта плакали шесть красивейших дам Голливуда, по совместительству его спутниц жизни. Среди них была Марлен Дитрих — и это в тот момент, когда сам Гилберт уже давно считался в Голливуде "сбитым летчиком" и личным врагом продюсера Луиса Майера, то есть человеком нерукопожатным. Не приехала хоронить экс-секс-символа только Грета Гарбо, сбежавшая от Гилберта за несколько дней до свадьбы. Кажется, ее отсутствие было красноречивее любых слез.

"Монте-Кристо" с Гилбертом, кстати, был всемирных хитом, выдержавшим два проката. Тем не менее, копии фильма умудрились как-то пролюбить, и он до 2020 года считался утраченным. Последний экземпляр пленки нашли в киноархиве Чехии. Как он туда попал — черт его знает.

Вы осквернили мои останки из-за той безумной любви, что страшила вас даже в смерти. Ради чего все это? Посмотрите вокруг — мы все еще среди вас.

Оказывается, сегодня на итальянском канале Sky Atlantic тихонько начал выходить сериал "М. Сын века" — с Лукой Маринелли в роли самого легендарного и проклятого М, какого только можно себе представить. И речь, разумеется, не про доктора Мабузе, а про Бенито Муссолини. Биографический сериал про диктатора (для современного европейского кино в принципе явление не слишком обычное), так еще и снял его Джо Райт — это он делал пряничную "Анну Каренину" с Кирой Найтли и нарядил Гэри Олдмена в сальный костюм Черчилля для "Темных времен". Явление совершенно неординарное.

Маринелли тут тоже не избежал монструозного грима: из худощавого итальянца превратился в корпулентного демона, поджигающего толпу чернорубашечников. И не только их. Вот уж поразительная для масс-медиа смелость — заставить давно почившего злодея разговаривать напрямую со зрителем. Вступительная сцена, в которой Муссолини нагло рушит все четвертые стены, даже в переводе не нуждается. И так все понятно. Довольно изобретательный режиссерский финт, отражающий беспокойство Райта от роста популярности правых в Евросоюзе. "Вы полюбите меня", — обещает Муссолини, возражения не принимаются.

А ведь там в сериале еще будут не менее демонический идеолог футуризма Филиппо Томмазо Маринетти, а также Габриэле д’Аннунцио — основатель восхитительного прожекта Республики Фиуме, в которой жителям прямо на улице раздавали кокаин (осуждаю). В общем, не сериал, а ожившая картина, которую могли бы написать старые футуристы вроде Туллио Крали. Нетфликс такое, конечно же, никогда не покажет.

У Великобритании есть супероружие, уничтожающее все живое, но не разрушающее здания. Оно называется "Ипотека". Общественным консенсусом признано, что юмор английского комика Бенни Хилла устарел — но именно эта шутка, кажется, будет актуальна всегда.

Ровно 70 лет назад, 15 января 1955 года, на Би-Би-Си показали самый первый эпизод скетч-шоу "Шоу Бенни Хилла". Программа в жанре теле-анекдота будет в том или ином виде выходить до мая 89-го, пока ее не прикроют по политическим мотивам. Говорят, легендарное шоу убили по личному требованию Маргарет Тэтчер — Железная Леди обиделась на шутки в свой адрес. Заодно предадут остракизму и создателя: в один ужасный день Бенни Хилл проснется и узнает, что все это время был позором нации, извратившим английское чувство юмора.

В СССР "Шоу Бенни Хилла" показали во времена Перестройки, но настоящая популярность пришла в 1996 году, когда его внезапно начал транслировать телеканал ТВ-6. Невдомек было, что к этому моменту сам Бенни Хилл уже четыре года лежал в могиле. Оставшись без дела всей жизни, комик переживал тяжелейшую депрессию. Его найдут через несколько дней после кончины на съемной квартире, перед работающим телевизором. В окружении грязной посуды и пустых бутылок. Узнают, что комик был колоссально одинок: семью так и не завел, родители и братья-сестры давно умерли. Даже наследство передать было толком некому.

Нелюбовь английских властей к Хиллу до сих пор заметна — многие эпизоды его шоу (особенно ранние) так и не были оцифрованы и сгнили где-то в архивах Би-Би-Си. Ползучая британская цензура оказалась ужасно действенна, когда речь идет о спасении престижа власти. Но зрительская память все же сильнее: "Шоу Бенни Хилла" вы могли и не смотреть, но его главную тему Yakety Sax знать обязаны.

На видео — отрывок из скетча Бенни Хилла From Moscow With Love. Британский суперагент Джеймс Понд на задании в СССР не палится совсем. "Что-то неуловимое выдавало в Штирлице советского разведчика. То ли буденовка, лихо сдвинутая набекрень, то ли парашют, который волочился за ним по всему Берлину".

Ща покажу, откуда на Землю готовилось нападение. Благословенные реки ютуба внезапно порадовали японским сай-фаем "Битва в космосе".

Совершенно удивительная телега от короля блокбастеров "категории Б" Исиро Хонды, который в конце пятидесятых устал снимать фильмы про кайдзю и пытался найти себя в других жанрах. Но вот уж трагедия мастера: от "Годзиллы" и ее многочисленных клонов уже тошнило, а творческие эксперименты (особенно Хонда тяготел к лирическим комедиям) зрителю не заходили. Поэтому студия Toho раз за разом заставляла несчастного режиссера снимать пятикратно переваренный палп про инопланетян, огромных варанов и радиоактивных ящериц.

Ну и про инопланетян, конечно же. "Битва в космосе" позиционировался как фильм с самой масштабной космической битвой из когда-либо снятых. В принципе, для 1959 года и правда занимательно, явно старательнее "Плана 9 из открытого космоса". Напавшим на Землю захватчикам противостоят бравые космопилоты из СССР, США и Японии. Присутствует зомбированный пришельцами злодей британец иранец. В мире "Битвы в космосе", кстати, нет КНР (вместо нее в Совбезе ООН Китайская республика). Почему бы и нет, в пятидесятых еще была легитимны надежды, что коммунизм в Китае ненадолго.

Нельзя не восхититься дальновидностью продюсеров из Toho, которые изначально задумали свой опус как международное событие (что для японских кинематографистов и сейчас не слишком характерно). Присутствие в кадре звездно-полосатых флагов помогло продать "Битву в космосе" в США, где ее успешно прокатывали прицепом к американским космооперам — они были примерно аналогичны по качеству. Собственно, поэтому ее сейчас и можно посмотреть в приличном английском дубляже (и даже с русскими субтитрами). Осознавали ли посетители грайндхаусов, что смотрят фильм одного из важнейших режиссеров в истории Японии? Вряд ли. Кого кроме гиков вообще волнуют такие мелочи, когда летающая тарелка делает "бдыщщ"?

"Объяснения тайны нет. Может быть, и самой тайны нет"

Вероятно, самый главный текст, характеризующий Дэвида Линча как режиссера и визионера — это небольшая заметка в газете The Guardian от 17 января 2002 года. Журналисты попросили ведущих кинокритиков эпохи рассказать о своих интерпретациях сюжета "Малхолланд Драйв".

Все критики, от Роджера Эберта до Джейн Дуглас, так или иначе соскочили с темы. Ограничились абстрактными формулировками в духе "Не пытайтесь это понять — пытайтесь это почувствовать", защищались безопасными формулами "Мне кажется" и "Я не уверен, но...". Они отлично понимали, что любая попытка объяснить линчевские сюжеты не стоит и ломаного гроша: все равно ошибешься, так еще и прослывешь автором ложной синефильской теории.

Это ли не символ того, что главная сила Линча крылась именно что в почти религиозной непознаваемости?

Сегодня в Вашингтоне инаугурация нового (молодого и перспективного) президента с очень специфическими представлениями о ведении политических дел.

А значит, один фильм почти что столетней давности вечером резко приобретет в актуальности. «Гражданская война» Алекса Гарленда в сравнении с «Гавриилом над Белым домом» — не политическая антиутопия, а так, роуд-муви о поездке Лехи Штыря в дом инвалидов.

Вышел трейлер «Кракена» — фантастики, в которой Александр Петров будет героически противостоять глубоководной штуковине с тентаклями.

Великое отсылает к гениальному. Но у Эда Вуда в «Невесте монстра» с графонием как-то получше было.

Сорри за шитпост, но с этой картинки разорвался в куски