ontological Tomfoolery

довольно распространено мнение, что человека от (остальных) животных отличает способность речи. и тем более такое различие ожидается от структурного психоанализа, в котором символический порядок играет такую важную роль, а «бессознательное структурировано как язык». тем не менее, лакан (сам, кстати, собачник) утверждал, что животные вполне способны на речь: они обращаются к нам с сигналами (голосовыми, телесными), которые мы истолковываем с большей или меньшей верностью, они сами прислушиваются к нашей речи и учатся её понимать. более того, животное, живущее с человеком, через причастность к общему символическому порядку может как бы заразиться человеческим бессознательным: научиться чувствовать вину, вытеснять влечения и так далее — пусть даже и в какой-то редуцированной форме.

разница между человеком и животным, в таком случае, заключается не в способности говорить, но в адресации речи: животное всегда обращается ровно к тому, с кем оно говорит (скорее всего — к своему хозяину): оно знает, чего и от кого хочет своей речью добиться; тогда как люди, обращаясь друг к другу, всегда на самом деле в какой-то степени обращаются к большому другому, к другому другого, в котором, предположительно, и основан символический порядок, и который, как нам кажется, чего-то от нас требует.

таким образом, разница между животной и человеческой речью в том, что человеческая речь всегда направлена фундаментально не по адресу, расходится со своей непосредственной целью. но интересно, что, если целью анализа может являться признание того, что большого другого не существует, получается, что в ходе анализа субъект в каком-то смысле проходит через становление животным?

www.tgoop.com/tiny_book/104

1.3K viewsAug 5, 2020 at 21:47

довольно распространено мнение, что человека от (остальных) животных отличает способность речи. и тем более такое различие ожидается от структурного психоанализа, в котором символический порядок играет такую важную роль, а «бессознательное структурировано как язык». тем не менее, лакан (сам, кстати, собачник) утверждал, что животные вполне способны на речь: они обращаются к нам с сигналами (голосовыми, телесными), которые мы истолковываем с большей или меньшей верностью, они сами прислушиваются к нашей речи и учатся её понимать. более того, животное, живущее с человеком, через причастность к общему символическому порядку может как бы заразиться человеческим бессознательным: научиться чувствовать вину, вытеснять влечения и так далее — пусть даже и в какой-то редуцированной форме.

разница между человеком и животным, в таком случае, заключается не в способности говорить, но в адресации речи: животное всегда обращается ровно к тому, с кем оно говорит (скорее всего — к своему хозяину): оно знает, чего и от кого хочет своей речью добиться; тогда как люди, обращаясь друг к другу, всегда на самом деле в какой-то степени обращаются к большому другому, к другому другого, в котором, предположительно, и основан символический порядок, и который, как нам кажется, чего-то от нас требует.

таким образом, разница между животной и человеческой речью в том, что человеческая речь всегда направлена фундаментально не по адресу, расходится со своей непосредственной целью. но интересно, что, если целью анализа может являться признание того, что большого другого не существует, получается, что в ходе анализа субъект в каком-то смысле проходит через становление животным?

BY ontological Tomfoolery