Возможно, вы что-то подобное видели в Московском метро или во дворцах императриц, но не придали значения. Яшмовая комната в Оренбурге невероятно красива. И невероятно качественно сделана. Её открыли в прошлом году, на родине этих самых яшм.

Я на Майском СБОРе (Социально-антропологически Базированное Обсуждение Ремесла) — первая социально-антропологическая конференция на базе Санкт-Петербургской школы гуманитарных наук и искусств НИУ ВШЭ.

С таким вот докладом:
Испорченное «поле» как диагноз социальной реальности одного камчатского поселка. 

Летом 2024 г. депутатка одного камчатского поселка заподозрила общественно опасную деятельность в наших беседах с людьми на улице. Доказательства обратного при личной встрече не помогли. Женщина отправила жалобы в полицию и ФСБ и не дожидаясь ответа инстанций, написала в поселковый чат предостережение от общения с «социологами». Поскольку поселок маленький и замкнутый, на следующий день мы столкнулись в настороженным отношением даже тех людей, с которыми успели познакомиться за четыре дня. Беседы заканчивались вопросом, где мы живем, хотя накануне это никого не интересовало. Утро началось со звонка участкового, который интересовался нашим статусом и целью. Его интерес быстро угас, когда мы подтвердили, что работаем по договору с поселкообразующими рыбными заводами и администрация района в курсе нашей деятельности. 

Поле было испорчено: у нас не было ни времени, ни желания исправлять тот образ, что создала депутатка в чате. Встретившись с ней вторично, уже по собственной инициативе, мы пытались выяснить, что лежит в основе ее подозрений и фобий. Является ли случившееся личной деформацией или эффектом тревожного времени? Почему недоверие к действиям власти зашкаливало, а социология оказалась синонимом мошенничества? Предстояло также ответить на вопрос: является ли социальное окружение и экономика поселения особым обстоятельством для подозрительности? Связано ли это с тем фактом, что старожилы игнорируют рыбодобывающие заводы, а те отвечают им взаимностью. Иначе говоря, насколько закономерен случившийся конфликт, и в предыдущие три года нам просто повезло не встретить подобных людей и мест на Камчатке, исследуя лососёвый промысел?..

🖇 Программа конференции здесь.

Телеграммные встречи на конференции Майский СБОР: с автором канала Струя добра Ильёй Абрамовым. Когда-то в 2015 году мы познакомились на Конгрессе антропологов и этнологов в Екатеринбурге как раз на почве интереса к лесным избушкам, и вот теперь фоткаемся на выставке экспедиционных фотографий Лидии Рахмановой (канал Сибирские рефлексивные тетради) под названием "Избушечная эстетика" 😁 🛖🛖⛺️

Слегка офигевшие, но надо понимать, что это третий день конференции)

В ночь музеев. Санкт-Петербург

Невозможно сказать, сколько раз нас проверяли и пробивали по всяким базам – этого мы никогда не узнаем. В какой-то момент я отказался от рефлексии по этому поводу, потому что ничего кроме чувства тревоги она за собой не несла. Это форма психической защиты. Дело не только в военном времени, но вообще в социальной напряженности территорий, где мы работали. В отдаленных рыбацких поселках нет случайных людей, нет туристов и всякий прибывающий прибывает по чью-то душу. По чью? выясняют, как только вы сойдете с трапа.

Звонишь в администрацию, говоришь, что хочешь услышать такого-то, приходишь через час, а там экстренное заседание местного Совбеза и сразу понятно, что интервьюрировать будут Вас и не отпустят пока не выяснят все, что касается их зоны безопасности. В поселках с высокой долей теневого предпринимательства это весьма важно и справедливо. Порой имеет смысл сразу открыть все карты чтобы не возникло недоразумений.

Уважаемые люди примут стратегию поведения относительно вас и проконтролируют действия через доверенных лиц, может даже выдадут некую порцию информации после совместного пикника. У вас может возникнуть искреннее любопытство к работе друг друга, атмосфера откровенности. Одновременно вас не будет покидать ощущение, что вы бельмо на глазу, и есть некий промежуток времени, около недели, когда вас готовы потерпеть – ведь ваш визит «согласован». Но задержка или повторный визит вызовут новый виток подозрений. Реакция может быть разной.

Все больше вы будете понимать, как устроено местное общество. Одновременно будет приходить понимание, что «многие знания – многие печали» и следует уехать как только на исследовательский вопрос появляется ответ, даже его проблеск. Я с трудом представляю как можно переварить информацию, которая может свалиться на тебя за 13 месяцев полевой работы в таких вот поселках. В кого вообще превратится антрополог.

Местные жители государство сильно недолюбливают, что не мешает использовать его удостоверяющий и карающий инструментарий. Я бы даже сказал злоупотреблять им, поскольку по некоторым реакциям силовиков было понятно, как ситуация общей тревожности мешает работать, а становиться инструментом сведения личных счетов они не подписывались.

О закулисных расследованиях вашей исследований, вы – невиннные/наивные антропологи можете даже не узнать, или дойдете умом позже, складывая разрозненные эпизоды поля в единую картину. Эксцесс, о котором я рассказал выше, при всей его случайности был по-своему закономерен. Чем дольше вы в сложном поле, тем больше вероятность непросчитываемых событий.

В момент нашего прибытия село атаковали телефонные мошенники, активность и успешность которых производна от тревожного времени. Нас - чужаков, приписали к ним, случайно, компенсаторно или в состоянии аффекта - не суть. Работа была сорвана. Тревожность – такая зараза, что передается воздушно-капельным путем. С ней порой невозможно справиться, проигнорировать, потому что проявленную к тебе враждебность ты начинаешь подозревать в других. ТВ-излучение превратило некоторых людей в бомбы ментального действия, и они могут рвануть от чего угодно, сея страх и подозрение вокруг.

На Северо-Востоке (Камчатка, Чукотка, Магаданская область) ситуация обострилась особо. Исторически причин для подозрительности там хватает. Прочитав статью Аси Карасевой «Against “methodological soloism”: an account of vertiginous ethnography in Kolyma in 2022» я нашел ее переживания релевантными своим. Среди прочего, там разобраны приемы как успокоить и обезопасить себя в подозрительной или потенциально опасной среде, но как мне показалось, не упомянут базовый способ – исключить работу в одиночку, а работать минимум парой.

С вами по-прежнему Струя Добра

Я тут много лет назад написал стишочек, а вчерась мой бро-космобро взял гитарку да и напел. Строго не судите, ну вы блять и сами поди не Робертины Лоретти (кстати, я с ним однажды ел), а получилось по-моему просто офигенно. Просто и офигенно. А самый цимес в том, что песенка про то, что я недавно вам тут рассказывал: про мироощущения фотона и человека. Надо же, оказывается я про это давным-давно думал уже, и даже кое-как зарифмовать умудрился. В общем, на ночи грядущие само то песенка, светлая она, спасибо космобру🔥

Канал "твоя будущая" cosmos18plus

Уже лечу. Екб - Сургут - Лянтор - Сытомино - Дарко-Горшково - Русскинская - Когалым. Маршрут на ближайшие две недели. По теме проблемных родовых угодий хантов. Результат той самой записки, о судебном споре между Молдановыми и Сургутнефтегазом. Позвали посмотреть, как там все вживую. Я четыре года прожил в ХМАО, но Сургутский район совсем не знаю. Наверстываю...

Помню просили текст, вот он, переделанный в статью, пока в качестве препринта

Три незабываемых дня с хантами в лесу. Было много всего, в том числе игры. Одна очень азартная. Только вот я не уверен, что хантыйская. Вдруг кто знает нечто похожее?
P. S. Копите палочки от суши

Выяснили, это казымский кубик. Есть еще аганский. Крест на грани может заменять точка - «Пыхты выс» («Черная точка»). Принцип игры уходит во тьму веков.

Эту и другие настольные игры обских угров см. в книге Татьяны Волдиной

Так выглядит родовое угодье хантов под Когалымом. Месторождение Лукойла

Сегодня тушили пожар. Сухая гроза сбила сушину в 2 км от стойбища, следом загорелся мох и торф. Дым заметили, потому что перегоняли оленей. Кинулись туда, отбили края. Хорошо, что через полтора часа начался ливень. Но даже после него пни-свечки продолжали гореть. Их залили подоспевшие пожарные. Завтра покажу как это было.

А это очень красивое видео с другого стойбища у Когалыма. Волшебный свет и несусветные комары

Как мы лесной пожар тушили! Хорошо, что хорошо кончается. Заметили вовремя. Дул бы ветер от дороги, сгорел бы бор.

Когда летел из Когалыма мне досталось место у окна по левому борту, и я обнаружил, что мы взлетаем прямо над родовым угодьем Ермаковых, которое посетил пару дней назад. Отлично было видно их летние стойбища между рекой и озером, широкую дорогу нефтяников, что разделила их.

Два стойбища друг от друга отделяет всего 500 метров, но это две очень разные истории отношений с Лукойлом. В одном стойбище нефтяников боготворили, в другом хулили, но, в целом, родовое угодье № 34 - хороший пример, что случается с традиционным хозяйством, которое оказалось рядом с городом. Точнее, это Когалым вырос рядом с вековыми стойбищами хантов и радикально изменил их жизнь.

На угодье зарегистрирована 21 семья (равные между собой субъекты права), однако 16 из них живут в городе и пользуются территорией как дачей. Условно традиционным хозяйством живет пять семей. У них, как правило, есть жилая недвижимость в городе, которую занимают дети или родственники.

На угодье чаще всего живут пенсионеры. Летом к ним присоединяются внуки. Это существенное замечание, поскольку, как выяснилось, на компенсации нефтяников семью не прокормишь, - надо где-то работать, или выйти на пенсию с северным стажем.

Поэтому приход нефтяников скорее благо, нежели, наоборот. На компенсацию можно вести то самое традиционное хозяйство, поскольку компания выдает необходимое имущество - условную"удочку" (снегоход, лодка, мотор, бензопила, топлива 2000 л на год, комбикорм). Возможно, это такой аналог бус в 21 веке, но альтернативы нет, кроме банального выживания в лесу у костра. И тогда встает вопрос зачем такие мучения. Ради традиции?

Нефтяники закупят оленей, если семья проявить активный интерес к этому виду деятельности. Другими словами, именно политика компенсаций нефтяных компаний стала мощным инструментом поддержания того, что зовется традиционным природопользованием. Оно нерентабельно, всегда было и будет таким на Севере. Вроде бы 25 км от города, но дорога такая, что на Ниве дважды за лето поменяли сцепление.

С другой стороны, ничего бы не было вообще: стойбищ, оленей, если бы в 1992 г. Округ не продавил институт родовых угодий – революционную для РФ форму землевладения. О том как принимали основополагающий закон, можно почитать мою статью «Спасение Югры на родовых угодьях: итоги этнической мобилизации обских угров».

4^40 утра. Солнце встает над Уральским хребтом. Косые лучи падают на Антипин гребень, проникают в ущелье Жигалана. Зябко, выйдя из палатки в такую рань.

Июнь 2019 на Кваркуше в компании Дмитрия Замуруева и тëсаного вогульского идола

Какая новость!
Наша книга "ПРОВОЦИРУЮЩИЕ ЛАНДШАФТЫ" уже в предзаказе. Поисковый проект: по задаче, географии, исследователям, выполненный в духе Географии Человека, восходящей к истокам классической географии, где человек не вырван из среды, не превращен языком в ресурс, средство производства или кадр. Так, по крайней мере, задумывалось. Это проект, под который собрался интересный коллектив, с очень разным бэкграундом и оптикой, и я не знаю, кто бы кроме Федора Корандея превратил собранные материалы в монолит книги.

Под одной обложкой вы найдете очень разные тексты, объединенные скорее пространством, нежели проблематикой. Это сразу понятно по оглавлению и в этом я предвижу основную критику, к которой сам часто прибегал в наших внутренних дискуссиях. Книга вышла в серии "Studia Urbanica", но там целый раздел посвященный Воде, и конкретно мы с Федором пишем про Вызов Болот на материале Тобольского Заболотья - изолированной местности и обособленного сообщества сибирских татар. Собственно теория провоцирующих ландшафтов (привет, Тим Ингольд) обкатывалась там - в лодке, в болоте и по локоть в клюкве.

Там мы открыли татарскую Венецию - сеть каналов, к сооружению которых взывал обводненный ландшафт. Эта сеть ускоряла коммуникацию людей, рыб и прочих ресурсов среды, но требовала постоянных вложений труда как любая рукотворная инфраструктура. О таких явлениях как-то не принято размышлять в духе модерна. Мы же склонны говорить о непрерывности и непреложности физических условий и человеческих практик, которые из них проистекают. Третий в мире по водности бассейн удивительно мало понял про себя и свою предопределенность.

Помимо этого, в моей памяти остались прекрасные автомобильные поездки по той неуловимой картографией местности, что зовется Зауральем - пологой равнине, что сползает от Екатеринбурга в Тобол, где реки на полпути меняют скалистые берега на большие разливные поймы. О том, как именно разрасталось пространство между Екатеринбургом и Тюменью статья нашего заглавного географа Александра Шелудкова (канал Карты и функции).

Но Зауралье куда шире этого отрезка, и мы далеки от мысли, что сумели его концептуально охватить и репрезентировать. Мы хотя бы не проскочили его на скорости 110, а задержались в треугольнике между Екатеринбургом, Челябинском и Курганом и попытались уловить вайб градиент перехода Урала в Сибирь.

Об этом, к сожалению, нет отдельного сюжета в книге. Большая часть наблюдений осела в дневниках, которые как известно, не горят, но прекрасно тонут в цифровых хранилищах. Поэтому я думаю, что прикреплю чуть позже полюбившийся фрагмент. Пусть это будет разогрев для книги.

"ПРОВОЦИРУЮЩИЕ ЛАНДШАФТЫ" должны будут выйти примерно к августу. Мы поехали в первую экспедицию по этому проекту в начале 2020 года, пандемия уже началась. Когда мы были в Заболотье, пришла новость о китайской студентке, которая заболела в Тюмени. Не мне судить, что получилось в научном плане, но для меня этот проект - личная вещь. Последние месяцы я много раз редактировал этот сборник и много раз вспоминал места, где побывал, людей, с которыми там был, и многое еще. Прекрасные воспоминания о довольно печальных временах. https://www.nlobooks.ru/books/studia_urbanica/28537/