Структура наносит ответный удар

Маленькая психология, большая психология

Коллега Киричек прислала в редакцию новую любопытную статью о распространении системной теории в позднесоветской психологии. Владимир Коннов в History of the Human Sciences показывает, как истеблишмент этой науки, состоящий из наследников культурно-исторического (или деятельностного) кружка Выготского, в начале 1970-х гг. начал проигрывать коллективу молодого и пробивного директора Института психологии Бориса Ломова. Мне зашло, как Коннов описывает весь процесс смены поколений с ссылкой на де Солла Прайса: от малой науки к большой.

Как и всякий хороший историк, исследователь из МГИМО не фиксируется на какой-то единственной причине, склонившей фортуну от теоретиков деятельности (деятельщиков?) к системщикам. Вместо этого Коннов отмечает целый ряд факторов. Здесь и интерес партийных органов к разработкам, которые могли бы помочь с выстраиванием управления; и реванш ленинградских психологов, которые давно мечтали вернуть в мейстрим психологии позитивизм и натурализм; и освоение психологами новейшего экспериментального и компьютерного оборудования, под которое надо было подвести теоретический фундамент... Короче, много чего сделало кибернетический язык пиджином разных групп интересов внутри поля психологии. Забавно, что для этих целей философ Кузьмин даже обнаружил истоки системного подхода в трудах Маркса.

Конечно, безумно интересен этот феномен превращения раннесоветской науки с немногочисленными революционерами-полиматами в позднесоветскую, где тон уже задавали монструозные учреждения во главе с красными директорами. Это началось параллельно с индустриализацией, но тогда затронуло в основном естественно-научные исследования под сенью как Академии наук, так и отраслевых министерств. До гуманитариев и обществоведов очередь дошла только в Оттепель, когда как грибы стали появляться большие НИИ по всем направлениям от психологии и кибернетики до Латинской Америки и рабочего движения.

Кажется, что многие исследователи, особенно симпатизирующие раннесоветским гуманитариям и раннему СССР в целом, зачастую склонны проводить такой то ли романтико-анархистский, то ли троцкистский нарратив (это не про конкретную статью Коннова, а в целом). Мол, просто бюрократы от науки в итоге победили гениев-первопроходцев. Согласен, что без этого не обошлось. Однако процесс превращения маленькой науки кружков в большую науку институтов сам был довольно творческим процессом, в ходе которого многие неортодоксальные школы и направления воспользовались ресурсами, которыми их снабдили ЦК и АН. Про это нельзя забывать, просто сводя все к триумфу менеджериального разума.

👍37👏4

www.tgoop.com/structurestrikesback/672

3.57K viewsMay 14, 2024 at 11:41

Маленькая психология, большая психология

Коллега Киричек прислала в редакцию новую любопытную статью о распространении системной теории в позднесоветской психологии. Владимир Коннов в History of the Human Sciences показывает, как истеблишмент этой науки, состоящий из наследников культурно-исторического (или деятельностного) кружка Выготского, в начале 1970-х гг. начал проигрывать коллективу молодого и пробивного директора Института психологии Бориса Ломова. Мне зашло, как Коннов описывает весь процесс смены поколений с ссылкой на де Солла Прайса: от малой науки к большой.

Как и всякий хороший историк, исследователь из МГИМО не фиксируется на какой-то единственной причине, склонившей фортуну от теоретиков деятельности (деятельщиков?) к системщикам. Вместо этого Коннов отмечает целый ряд факторов. Здесь и интерес партийных органов к разработкам, которые могли бы помочь с выстраиванием управления; и реванш ленинградских психологов, которые давно мечтали вернуть в мейстрим психологии позитивизм и натурализм; и освоение психологами новейшего экспериментального и компьютерного оборудования, под которое надо было подвести теоретический фундамент... Короче, много чего сделало кибернетический язык пиджином разных групп интересов внутри поля психологии. Забавно, что для этих целей философ Кузьмин даже обнаружил истоки системного подхода в трудах Маркса.

Конечно, безумно интересен этот феномен превращения раннесоветской науки с немногочисленными революционерами-полиматами в позднесоветскую, где тон уже задавали монструозные учреждения во главе с красными директорами. Это началось параллельно с индустриализацией, но тогда затронуло в основном естественно-научные исследования под сенью как Академии наук, так и отраслевых министерств. До гуманитариев и обществоведов очередь дошла только в Оттепель, когда как грибы стали появляться большие НИИ по всем направлениям от психологии и кибернетики до Латинской Америки и рабочего движения.

Кажется, что многие исследователи, особенно симпатизирующие раннесоветским гуманитариям и раннему СССР в целом, зачастую склонны проводить такой то ли романтико-анархистский, то ли троцкистский нарратив (это не про конкретную статью Коннова, а в целом). Мол, просто бюрократы от науки в итоге победили гениев-первопроходцев. Согласен, что без этого не обошлось. Однако процесс превращения маленькой науки кружков в большую науку институтов сам был довольно творческим процессом, в ходе которого многие неортодоксальные школы и направления воспользовались ресурсами, которыми их снабдили ЦК и АН. Про это нельзя забывать, просто сводя все к триумфу менеджериального разума.

BY Структура наносит ответный удар