Людей загнали в бараки, где уже были истощенные люди.
Кормили только утром. Жидкой баландой. Ложек не давали. Женщин отправили работать на железную дорогу. Дети нужны были в качестве доноров.
После раннего подъема детям не разрешалось лежать на нарах. Можно было только стоять возле своих нар или присесть на краешек, если сильно устал. У входа дежурил фашист с плеткой.
Каждую ночь снился хлеб. Антонина Ивановна не ела хлеб уже два с половиной года.
Каждое утро, когда люди хлебали баланду, к бараку приезжала машина с санитарами. Они ходили по бараку и собирали умерших ребятишек. Дети умирали ночью. За ночь они вытягивались, коченели. Их так и бросали в кузов, как дрова.
Ближе к обеду приезжала другая машина. Это была специальная оборудованная машина, где у детей по очереди брали кровь. Когда детей было много, кровь брали раз в месяц.
Пакетики были на 50, 100, 200 миллилитров. Если брали 50 миллилитров крови, дети могли самостоятельно на ногах выйти из машины.
Если брали 200 миллилитров, то сил идти не было и детей пинком вышвыривали из машины. К ним тут же подходили другие дети, помогали подняться и дойти до барака.
Когда детей стало меньше, кровь начали забирать раз в неделю. Вместе с этим увеличилась и смертность детей.
Не вынес беспощадного забора крови и Коля, сын командира партизанского отряда.
Кроме забора крови детям делали какие-то уколы, которые быстро отменили.
- После этого укола ребенок начинал передвигаться на четвереньках, как обезьяна. Идет на пятачок земли и начинает выискивать червяков, вытаскивает из земли корешки и все отправляет в рот. Действие укола продолжалось 15 минут. Потом ребенок снова становился адекватным.
Женщины, мамы друг другу шепотом передавали. -Если сделают укол, не пускайте ребенка на землю, прижмите к себе и не отпускайте 15 минут.
Антонина Ивановна тоже не избежала этого укола. Ее прижала к себе сестра.
Детей постоянно била дрожь.
- Мы были похожи на мешки костей в полосатой одежде.
По бараку постоянно ходил фашист с плеткой.
- Если он был в хорошем настроении, то просто ходил, щелкал плеткой по своим сапогам. А стоило услышать какую-нибудь плохую новость с фронта, когда наши громили фашистов, его плетка крутилась как хвост коровы. Бил беспощадно, по чем попало, по голове, по лицу. Но плакать было нельзя. Если будешь плакать, вернется обратно и забьет до смерти.
В одно утро их никто не разбудил. Женщины как обычно встали на работу. Но фашистов нигде не было. Не было и собак.
В барак ворвались американские солдаты и в ужасе застыли в дверях от того жалкого зрелища, которое открылось перед ними.
Несчастным людям быстро организовали душ, переодели. За два с половиной года, проведенных в этом лагере, они ни разу не мылись. Их полосатая одежда загрубела, ломалась и натирала тело.
Всех под присмотром покормили. Американская еда была просто неописуемая. В пакетиках, нереально вкусная.
Когда они немного окрепли, их посадили в хорошие вагоны и отправили во Францию. Было начало 1945 года. Во Франции было решено отправить людей в Москву.
Из их села в живых оставалось 25 семей. Они просили только одного, чтобы их не отправляли морем. Война еще шла. Во Франции они пробыли месяца два.
И новость о Великой Победе они услышали тоже во Франции. Это был самый благословенный, самый счастливый день в их жизни.
До границы с Россией их отвезли на грузовике. Привыкшие бояться, на водителя грузовика, большого, добродушного негра, они поглядывали с опаской. Но он улыбнулся своей ослепительной белозубой улыбкой, сказал несколько добрых слов и страх ушел. На границе русские встретили их хлебом с повидлом.
И снова пешком. От границы до своего села. Только уже по своей родной, советской земле. По дороге их кормили наши женщины. Ночевали в селах. Утром снова в путь.
В один из вечеров наконец дошли до своего села, до Минюш. Их встретили землянки и недоверие властей. Раз в месяц они ходили отмечаться в правление.
Состоялась тяжелая встреча с отцом Коли. Эту встречу не описать словами.
Людей загнали в бараки, где уже были истощенные люди.
Кормили только утром. Жидкой баландой. Ложек не давали. Женщин отправили работать на железную дорогу. Дети нужны были в качестве доноров.
После раннего подъема детям не разрешалось лежать на нарах. Можно было только стоять возле своих нар или присесть на краешек, если сильно устал. У входа дежурил фашист с плеткой.
Каждую ночь снился хлеб. Антонина Ивановна не ела хлеб уже два с половиной года.
Каждое утро, когда люди хлебали баланду, к бараку приезжала машина с санитарами. Они ходили по бараку и собирали умерших ребятишек. Дети умирали ночью. За ночь они вытягивались, коченели. Их так и бросали в кузов, как дрова.
Ближе к обеду приезжала другая машина. Это была специальная оборудованная машина, где у детей по очереди брали кровь. Когда детей было много, кровь брали раз в месяц.
Пакетики были на 50, 100, 200 миллилитров. Если брали 50 миллилитров крови, дети могли самостоятельно на ногах выйти из машины.
Если брали 200 миллилитров, то сил идти не было и детей пинком вышвыривали из машины. К ним тут же подходили другие дети, помогали подняться и дойти до барака.
Когда детей стало меньше, кровь начали забирать раз в неделю. Вместе с этим увеличилась и смертность детей.
Не вынес беспощадного забора крови и Коля, сын командира партизанского отряда.
Кроме забора крови детям делали какие-то уколы, которые быстро отменили.
- После этого укола ребенок начинал передвигаться на четвереньках, как обезьяна. Идет на пятачок земли и начинает выискивать червяков, вытаскивает из земли корешки и все отправляет в рот. Действие укола продолжалось 15 минут. Потом ребенок снова становился адекватным.
Женщины, мамы друг другу шепотом передавали. -Если сделают укол, не пускайте ребенка на землю, прижмите к себе и не отпускайте 15 минут.
Антонина Ивановна тоже не избежала этого укола. Ее прижала к себе сестра.
Детей постоянно била дрожь.
- Мы были похожи на мешки костей в полосатой одежде.
По бараку постоянно ходил фашист с плеткой.
- Если он был в хорошем настроении, то просто ходил, щелкал плеткой по своим сапогам. А стоило услышать какую-нибудь плохую новость с фронта, когда наши громили фашистов, его плетка крутилась как хвост коровы. Бил беспощадно, по чем попало, по голове, по лицу. Но плакать было нельзя. Если будешь плакать, вернется обратно и забьет до смерти.
В одно утро их никто не разбудил. Женщины как обычно встали на работу. Но фашистов нигде не было. Не было и собак.
В барак ворвались американские солдаты и в ужасе застыли в дверях от того жалкого зрелища, которое открылось перед ними.
Несчастным людям быстро организовали душ, переодели. За два с половиной года, проведенных в этом лагере, они ни разу не мылись. Их полосатая одежда загрубела, ломалась и натирала тело.
Всех под присмотром покормили. Американская еда была просто неописуемая. В пакетиках, нереально вкусная.
Когда они немного окрепли, их посадили в хорошие вагоны и отправили во Францию. Было начало 1945 года. Во Франции было решено отправить людей в Москву.
Из их села в живых оставалось 25 семей. Они просили только одного, чтобы их не отправляли морем. Война еще шла. Во Франции они пробыли месяца два.
И новость о Великой Победе они услышали тоже во Франции. Это был самый благословенный, самый счастливый день в их жизни.
До границы с Россией их отвезли на грузовике. Привыкшие бояться, на водителя грузовика, большого, добродушного негра, они поглядывали с опаской. Но он улыбнулся своей ослепительной белозубой улыбкой, сказал несколько добрых слов и страх ушел. На границе русские встретили их хлебом с повидлом.
И снова пешком. От границы до своего села. Только уже по своей родной, советской земле. По дороге их кормили наши женщины. Ночевали в селах. Утром снова в путь.
В один из вечеров наконец дошли до своего села, до Минюш. Их встретили землянки и недоверие властей. Раз в месяц они ходили отмечаться в правление.
Состоялась тяжелая встреча с отцом Коли. Эту встречу не описать словами.
More>> There have been several contributions to the group with members posting voice notes of screaming, yelling, groaning, and wailing in different rhythms and pitches. Calling out the “degenerate” community or the crypto obsessives that engage in high-risk trading, Co-founder of NFT renting protocol Rentable World emiliano.eth shared this group on his Twitter. He wrote: “hey degen, are you stressed? Just let it out all out. Voice only tg channel for screaming”. Done! Now you’re the proud owner of a Telegram channel. The next step is to set up and customize your channel. Choose quality over quantity. Remember that one high-quality post is better than five short publications of questionable value. 5Telegram Channel avatar size/dimensions
from us
