Soroka Diary by Маша Лобанова

Гагик, несомненно, был ужасным подростком. Его терпеть не могла вся школа — он умел третировать с таким упоением, получая неимоверное наслаждение от процесса, что вгонял в уныние всякого.

Я знала его с детства — наши дома находились по соседству. В свое время моя прабабушка поссорилась насмерть с бабушкой Гагика, потом они помирились, но добрые отношения остались в прошлом. Напряжение витало между домами тучным облаком, разражаясь там и тут ядовитыми дождями. Меня те дожди обошли стороной — о стародавней ссоре я узнала лишь в студенческие годы. Гагик, быть может, узнал о ней раньше, и мстил как умел: то комьями грязи закидает, то палкой огреет, то собаку Найду на меня натравит.

После школы мы пересекались с Гагиком пару раз — обычно это случалось на ежегодных встречах одноклассников. Последний раз встретились на его свадьбе. Гагик повзрослел и как-то подуспокоился, и лицо у него было совсем другое — счастливое и ошеломленное, будто он наконец обрел смысл жизни. Невеста была удивительной красоты девочкой — тоненькой, почти прозрачной, с большими сияющими глазами и ямочками на щеках. Гагик светился, когда смотрел на нее. Она смущалась и мгновенно краснела. Это была настоящая любовь — трогательная и искренняя.
— Как же ты изменился, — сказала я ему.
— Повзрослел, — улыбнулся он.
Нам было по 22.

Спустя год Гагик погиб в автомобильной катастрофе. Бабы шушукались, что свекровь заставила беременную на пятом месяце невестку избавиться от ребенка и выставила ее за порог. «Если бы она дала своей невестке родить, то получила бы частичку своего сына. Но она предпочла похоронить их обоих!» — судачили бабы, отводя от ужаса глаза.

Потом я уехала в Москву. Зима 1996-го была нестерпимо холодной — снежной, скрипучей, с морозной гжелью на окнах, с ночным воем мерзнущих собак и сизым утренним светом. Мне было 25, сыну — два месяца. Спал он плохо, урывками, много плакал и отказывался есть. Я не спала и не ела тоже. Однажды, наконец-то укачав его, я поставила чайник, чтобы выпить чаю. Пока ждала, когда вода закипит, легла рядом с ребенком. И незаметно для себя уснула.
Мне снилась школа, и Гагик, каким мы его знали и ненавидели — злой, ершистый, с пудовыми кулаками и неиссякаемым запасом мерзких слов. Вытянув шею, он выглядывал кого-то в толпе школьников. Увидев меня, подскочил и сердито крикнул в лицо: «Ты что-то забыла!» «Да вроде ничего я не забыла», — залепетала я, инстинктивно съежившись. Он толкнул меня больно в плечо: «Говорю тебе, ты кое-что очень важное забыла, Нара!»

Проснулась я от того толчка. И сразу же ощутила едкий запах газа. Пока я спала, чайник закипел, вода залила конфорку и загасила огонь, превратив нашу крохотную съемную квартиру на Южной в газовую камеру. Я схватила малыша и выскочила в дверь. Оставив его у соседей, вернулась, распахнула все окна, чтобы проветрить квартиру. В глазах двоилось, ломило виски. Мутило так, что я не смогла добежать до ванной и меня вывернуло в прихожей.

Есть у меня удивительное свойство — пережив сильный стресс, я мгновенно засыпаю
С тем сном случилось такая же история — память убрала его подальше, давая мне возможность прийти в себя. Я забыла о нем сразу же, и вспомнила спустя пару недель.

Жизнь подбирает нам учителей — всяких. Тех, которые ведут нас за собой ясными дорогами, и тех, кто заставляет пробираться топями. Мы всегда знаем, чему нас учат первые, и никогда — вторые. Мы благодарим первых, и никогда — вторых. О том, чему они нас научили, мы узнаем много позже. Или не узнаем вовсе.

В канун армянского Рождества я пишу о людях, сыгравших огромную роль в моей жизни. Сегодняшняя запись о неуправляемом мальчике, натравливающем на меня собаку, о ершистом и невыносимом подростке, наводившем ужас на школу, о счастливом женихе, на собственной свадьбе постигшем истинную радость жизни, о безвременно ушедшем молодом мужчине, не выжившем в чудовищной аварии. О Гагике Адамяне, моем однокласснике, который, не имея возможности спасти собственного ребенка, вернулся с того света, чтобы спасти моего.


Наринэ Абгарян в запрещённой социальной сети

❤126🙏22👍2

www.tgoop.com/sorokadiary/13481

2.45K viewsJan 6 at 17:08

Гагик, несомненно, был ужасным подростком. Его терпеть не могла вся школа — он умел третировать с таким упоением, получая неимоверное наслаждение от процесса, что вгонял в уныние всякого.

Я знала его с детства — наши дома находились по соседству. В свое время моя прабабушка поссорилась насмерть с бабушкой Гагика, потом они помирились, но добрые отношения остались в прошлом. Напряжение витало между домами тучным облаком, разражаясь там и тут ядовитыми дождями. Меня те дожди обошли стороной — о стародавней ссоре я узнала лишь в студенческие годы. Гагик, быть может, узнал о ней раньше, и мстил как умел: то комьями грязи закидает, то палкой огреет, то собаку Найду на меня натравит.

После школы мы пересекались с Гагиком пару раз — обычно это случалось на ежегодных встречах одноклассников. Последний раз встретились на его свадьбе. Гагик повзрослел и как-то подуспокоился, и лицо у него было совсем другое — счастливое и ошеломленное, будто он наконец обрел смысл жизни. Невеста была удивительной красоты девочкой — тоненькой, почти прозрачной, с большими сияющими глазами и ямочками на щеках. Гагик светился, когда смотрел на нее. Она смущалась и мгновенно краснела. Это была настоящая любовь — трогательная и искренняя.
— Как же ты изменился, — сказала я ему.
— Повзрослел, — улыбнулся он.
Нам было по 22.

Спустя год Гагик погиб в автомобильной катастрофе. Бабы шушукались, что свекровь заставила беременную на пятом месяце невестку избавиться от ребенка и выставила ее за порог. «Если бы она дала своей невестке родить, то получила бы частичку своего сына. Но она предпочла похоронить их обоих!» — судачили бабы, отводя от ужаса глаза.

Потом я уехала в Москву. Зима 1996-го была нестерпимо холодной — снежной, скрипучей, с морозной гжелью на окнах, с ночным воем мерзнущих собак и сизым утренним светом. Мне было 25, сыну — два месяца. Спал он плохо, урывками, много плакал и отказывался есть. Я не спала и не ела тоже. Однажды, наконец-то укачав его, я поставила чайник, чтобы выпить чаю. Пока ждала, когда вода закипит, легла рядом с ребенком. И незаметно для себя уснула.
Мне снилась школа, и Гагик, каким мы его знали и ненавидели — злой, ершистый, с пудовыми кулаками и неиссякаемым запасом мерзких слов. Вытянув шею, он выглядывал кого-то в толпе школьников. Увидев меня, подскочил и сердито крикнул в лицо: «Ты что-то забыла!» «Да вроде ничего я не забыла», — залепетала я, инстинктивно съежившись. Он толкнул меня больно в плечо: «Говорю тебе, ты кое-что очень важное забыла, Нара!»

Проснулась я от того толчка. И сразу же ощутила едкий запах газа. Пока я спала, чайник закипел, вода залила конфорку и загасила огонь, превратив нашу крохотную съемную квартиру на Южной в газовую камеру. Я схватила малыша и выскочила в дверь. Оставив его у соседей, вернулась, распахнула все окна, чтобы проветрить квартиру. В глазах двоилось, ломило виски. Мутило так, что я не смогла добежать до ванной и меня вывернуло в прихожей.

Есть у меня удивительное свойство — пережив сильный стресс, я мгновенно засыпаю
С тем сном случилось такая же история — память убрала его подальше, давая мне возможность прийти в себя. Я забыла о нем сразу же, и вспомнила спустя пару недель.

Жизнь подбирает нам учителей — всяких. Тех, которые ведут нас за собой ясными дорогами, и тех, кто заставляет пробираться топями. Мы всегда знаем, чему нас учат первые, и никогда — вторые. Мы благодарим первых, и никогда — вторых. О том, чему они нас научили, мы узнаем много позже. Или не узнаем вовсе.

В канун армянского Рождества я пишу о людях, сыгравших огромную роль в моей жизни. Сегодняшняя запись о неуправляемом мальчике, натравливающем на меня собаку, о ершистом и невыносимом подростке, наводившем ужас на школу, о счастливом женихе, на собственной свадьбе постигшем истинную радость жизни, о безвременно ушедшем молодом мужчине, не выжившем в чудовищной аварии. О Гагике Адамяне, моем однокласснике, который, не имея возможности спасти собственного ребенка, вернулся с того света, чтобы спасти моего.


Наринэ Абгарян в запрещённой социальной сети

BY Soroka Diary by Маша Лобанова