Зачастую нигде нет ничего особенного: может, поезд, дребезжащий ни быстро, нимедленно, от Мельбурна до Сиднея, свет угасает, мы перешли ту широкую реку, которую помним по сказке об отрочестве и роковой любви, написанную водочной прозой, горящей и чистой — свет угасает, затем рядом с путями именно этот куст эвкалипта, маловажная деревяшка, роща, в твою сторону смотрит, но не на тебя, а сквозь, сквозь поезд, поверх него — глядит ветками и корой на что-то за пределами твоей жизни. Он, этот клочок зрения, не красивее миллиона других, даже менее многих; нет у тебя здесь прошлого, воспоминаний, ты никогда не ступишь под тень этих условных присутствий. Возможно, оставив этот континент, ты никогда не вернёшься; но он будет с тобой: годы спустя, когда бы ни промелькнул в твоей голове мутный образ его, из тебя вырывает он старый плач: О Земля, любимая моя Земля! — как и многие другие тусклые созвездия пейзажей, или обломок камня в лишайнике, или вовсе старый сарай, где однажды ты укрывался от ливня в Эссексе, опираясь на колесо или оглоблю пыльной телеги, и вышел, когда услыхал, как вернулся петь чёрный дрозд, хотя дождь ещё не утих; как ты и думал, там был, в тёмном углу, где хмурые облака сбились в кучу, неясный след радуги; напротив неё ожидаемый отблеск полуденного света Восточной Англии, листья, что сияют и опадают. Лужи, сорняки у обочины, очистившиеся от пыли. Земля, вновь тот внутренний плач — Земля, любимая...
Зачастую нигде нет ничего особенного: может, поезд, дребезжащий ни быстро, нимедленно, от Мельбурна до Сиднея, свет угасает, мы перешли ту широкую реку, которую помним по сказке об отрочестве и роковой любви, написанную водочной прозой, горящей и чистой — свет угасает, затем рядом с путями именно этот куст эвкалипта, маловажная деревяшка, роща, в твою сторону смотрит, но не на тебя, а сквозь, сквозь поезд, поверх него — глядит ветками и корой на что-то за пределами твоей жизни. Он, этот клочок зрения, не красивее миллиона других, даже менее многих; нет у тебя здесь прошлого, воспоминаний, ты никогда не ступишь под тень этих условных присутствий. Возможно, оставив этот континент, ты никогда не вернёшься; но он будет с тобой: годы спустя, когда бы ни промелькнул в твоей голове мутный образ его, из тебя вырывает он старый плач: О Земля, любимая моя Земля! — как и многие другие тусклые созвездия пейзажей, или обломок камня в лишайнике, или вовсе старый сарай, где однажды ты укрывался от ливня в Эссексе, опираясь на колесо или оглоблю пыльной телеги, и вышел, когда услыхал, как вернулся петь чёрный дрозд, хотя дождь ещё не утих; как ты и думал, там был, в тёмном углу, где хмурые облака сбились в кучу, неясный след радуги; напротив неё ожидаемый отблеск полуденного света Восточной Англии, листья, что сияют и опадают. Лужи, сорняки у обочины, очистившиеся от пыли. Земля, вновь тот внутренний плач — Земля, любимая...
Public channels are public to the internet, regardless of whether or not they are subscribed. A public channel is displayed in search results and has a short address (link). Deputy District Judge Peter Hui sentenced computer technician Ng Man-ho on Thursday, a month after the 27-year-old, who ran a Telegram group called SUCK Channel, was found guilty of seven charges of conspiring to incite others to commit illegal acts during the 2019 extradition bill protests and subsequent months. The group also hosted discussions on committing arson, Judge Hui said, including setting roadblocks on fire, hurling petrol bombs at police stations and teaching people to make such weapons. The conversation linked to arson went on for two to three months, Hui said. The imprisonment came as Telegram said it was "surprised" by claims that privacy commissioner Ada Chung Lai-ling is seeking to block the messaging app due to doxxing content targeting police and politicians. 2How to set up a Telegram channel? (A step-by-step tutorial)
from us
