roguelike theory

Идея о новом, полном ресурсных войн периоде мировой истории, помимо навязывания печальных образов будущего, извращает и многие привычные этические позиции. Эти позиции зачастую очень сильно зависят от фантазии о том, что жизнь становится лучше. У Канта это было так – он посмотрел на кровавую французскую революцию и сказал: “Эти ужасные события сами по себе пугают, но как символ они – повод для оптимизма, поскольку выражают желание человечества быть свободнее и лучше”. Фантазия о развитии этической жизни позволяет простую позицию по отношению к любому кошмару: “Это закончится, все будет хорошо, такие вещи будут происходить реже” (и даже: "у меня столько друзей благодаря этой катастрофе, мы взялись за ручки и все вместе против, а значит, добро победит"). И действительно, пока по какой-то причине казалось, что жизнь становится, в долгосрочной перспективе, лучше (почему? из-за постоянного капиталистического роста?), можно было игнорировать мрачную реальность жизни на Земле, воспринимать ее как нечто временное.

“Ресурсные войны”, как идея, пугают тем, что в них напрочь откинуты любые универсалистские фантазии – это войны за то, чтобы одна маленькая группа людей получила больше ресурсов, чем другая; никаким символом того, что “человечество хочет быть свободнее и лучше” они быть не могут. (А если и могут, то таким образом, который принимать не хочется – представьте себе нацию, которая уничтожает какую-то другую, чтобы “человечество стало свободнее и лучше”). В предельной точке фантазии, “ресурсная война” как этическая категория это такая ситуация, где универсалистская этическая позиция оказывается полностью несовместима с выживанием. “Конечно, я хочу коммунизм и свободу для всех, но если мы не будем убивать соседей, то строить его будет некому”. (С логической точки зрения фраза, конечно, бессмысленная, но представить себе ситуацию, где в нее трудно не верить, легко (и мы видели об этом немало фильмов))

(Искусственный Интеллект легко вписывается в эту историю как нечто, что опрокидывает логику того, что нации нужно большое население. Пока эта идея жила, она тоже могла вдохновлять универсалистские фантазии; но если ИИ действительно сделает большое население экономически нецелесообразным, то что помешает миру разложиться на груду маленьких, хорошо вооруженных технологических наций, и миллиарды беженцев, бродящих между ними?)

Я читал как-то школьные сочинения юных либералов, предлагающих логику в духе “давайте посмотрим на этику будущего, и сразу сделаем как у них – мы же абсолютно уверены, что будущее повлечет за собой только больше сексуальной и идентичностной свободы”, и думал о том, что “этика будущего” всегда оказывается абсурдно иной, и что наши потомки будут воспринимать нас как злодеев и идиотов за вещи, которые нам кажутся абсолютно нормальными. Да, мы сами еще далеки от уничтожающей этики точки “ресурсных войн”; я надеюсь, что она, как фантазия, не будет достигнута никогда. Но я распознаю и как невероятную роскошь возможность в принципе рассуждать об универсалистской этике – этике, в которой трудно не распознать условия разрастающегося капитализма. Если же наши потомки вырастут в период нормализации ресурсных войн, то для них универсализм может оказаться совершенно абсурдной идеей. Это не значит, что от него надо отказываться – наоборот, что стоит увидеть в нем уникальную и роскошную позицию, доверенную нам историей, которую, возможно, никому не получится передать.

❤27🕊11🤔7😢3😈2🌚1

www.tgoop.com/roguelike_theory/625

3.72K viewsFeb 25, 2023 at 11:28

Идея о новом, полном ресурсных войн периоде мировой истории, помимо навязывания печальных образов будущего, извращает и многие привычные этические позиции. Эти позиции зачастую очень сильно зависят от фантазии о том, что жизнь становится лучше. У Канта это было так – он посмотрел на кровавую французскую революцию и сказал: “Эти ужасные события сами по себе пугают, но как символ они – повод для оптимизма, поскольку выражают желание человечества быть свободнее и лучше”. Фантазия о развитии этической жизни позволяет простую позицию по отношению к любому кошмару: “Это закончится, все будет хорошо, такие вещи будут происходить реже” (и даже: "у меня столько друзей благодаря этой катастрофе, мы взялись за ручки и все вместе против, а значит, добро победит"). И действительно, пока по какой-то причине казалось, что жизнь становится, в долгосрочной перспективе, лучше (почему? из-за постоянного капиталистического роста?), можно было игнорировать мрачную реальность жизни на Земле, воспринимать ее как нечто временное.

“Ресурсные войны”, как идея, пугают тем, что в них напрочь откинуты любые универсалистские фантазии – это войны за то, чтобы одна маленькая группа людей получила больше ресурсов, чем другая; никаким символом того, что “человечество хочет быть свободнее и лучше” они быть не могут. (А если и могут, то таким образом, который принимать не хочется – представьте себе нацию, которая уничтожает какую-то другую, чтобы “человечество стало свободнее и лучше”). В предельной точке фантазии, “ресурсная война” как этическая категория это такая ситуация, где универсалистская этическая позиция оказывается полностью несовместима с выживанием. “Конечно, я хочу коммунизм и свободу для всех, но если мы не будем убивать соседей, то строить его будет некому”. (С логической точки зрения фраза, конечно, бессмысленная, но представить себе ситуацию, где в нее трудно не верить, легко (и мы видели об этом немало фильмов))

(Искусственный Интеллект легко вписывается в эту историю как нечто, что опрокидывает логику того, что нации нужно большое население. Пока эта идея жила, она тоже могла вдохновлять универсалистские фантазии; но если ИИ действительно сделает большое население экономически нецелесообразным, то что помешает миру разложиться на груду маленьких, хорошо вооруженных технологических наций, и миллиарды беженцев, бродящих между ними?)

Я читал как-то школьные сочинения юных либералов, предлагающих логику в духе “давайте посмотрим на этику будущего, и сразу сделаем как у них – мы же абсолютно уверены, что будущее повлечет за собой только больше сексуальной и идентичностной свободы”, и думал о том, что “этика будущего” всегда оказывается абсурдно иной, и что наши потомки будут воспринимать нас как злодеев и идиотов за вещи, которые нам кажутся абсолютно нормальными. Да, мы сами еще далеки от уничтожающей этики точки “ресурсных войн”; я надеюсь, что она, как фантазия, не будет достигнута никогда. Но я распознаю и как невероятную роскошь возможность в принципе рассуждать об универсалистской этике – этике, в которой трудно не распознать условия разрастающегося капитализма. Если же наши потомки вырастут в период нормализации ресурсных войн, то для них универсализм может оказаться совершенно абсурдной идеей. Это не значит, что от него надо отказываться – наоборот, что стоит увидеть в нем уникальную и роскошную позицию, доверенную нам историей, которую, возможно, никому не получится передать.

BY roguelike theory