К нашим иллюзионистским посиделкам подключился автора канала «Моральная крыса» Константин Морозов. Константин атакует меня с морального фронта. Отвечу, почему, на мой взгляд, иллюзионизм не влечёт за собой катастрофических моральных последствий.

I.
Существуют проблемы, связанные с использованием субъективных состояний как таковых в качестве фундамента для моральной оценки. Во-первых, предположим, что разные люди испытывают разные феноменальные состояния в связи с одними и теми же стимулами. Допустим, что у кого-то укол булавкой вызывает боль интенсивностью 10, а у другого — 100. Означает ли это, что укол булавкой второго человека в десять раз хуже, чем первого? Если у вас есть такая интуиция, сравните это со страданием в 10 000 пунктов, вызванным тем, что кому-то не купили новый айфон. В связи с этим последним утверждением приведу цитату из «Весёлой науки» Ницше (кажется, она уже появлялась на моём канале):

Нынче ненавидят боль в гораздо большей степени, чем прежние люди, и злословят о ней злее, чем когда-либо; даже саму мысль о боли находят уже едва выносимый и делают отсюда вопрос совести и упрек всему существованию. Появление пессимистических философий отнюдь не является признаком великих страшных бедствий; эти вопросительные знаки о ценности всякой жизни ставятся, скорее, в те времена, когда утонченность и облегченность существования достигает такой степени, при которой и неизбежные комариные укусы души и тела считаются слишком кровавыми и злостными, и на фоне скудного опыта по части действительных страданий уже томительное общее представление о них с легкостью предстает страданием высшего рода.

Я не буду дальше развивать это и подобные возражения (здесь можно было бы притащить утилитарного монстра и машину опыта Нозика), потому что Константин сам знает их гораздо лучше меня, и у него, я уверен, заготовлены ответы.

Во-вторых, а что, если зомби есть среди нас? Почему мы вообще должны считать, что феноменальное сознание есть у всех? Может быть, его наличие связано с какими-то физиологическими особенностями, которые имеются только у 50% людей. Может быть, я отношусь к другим 50%? В таком случае, вы меня не убедите, что моя боль (это излюбленное ментальное состояние философов) менее морально значима, чем ваша боль. Это просто процедурно невозможно: если бы я находился за вуалью незнания, и мне было бы неведомо, в какие 50% я попаду, то я бы никогда не выбрал принцип, согласно которому на людей, не испытывающих феноменальных состояний не распространялось бы действие морали. (Вуаль незнания использована в качестве примера. Другие процедуры, думаю, дадут похожий результат.)

II.
Мне не кажется, что существование именно феноменальной боли важно для этики. Для моральной философии нужно некоторое нейтральное определение боли: боль — это то состояние, которое люди испытывают, когда обжигают палец, роняют камень на ногу и так далее. Неважно, какая именно метафизика стоит за объяснением боли. Быть может, важным остаётся то, что ментальное состояние, в котором находятся люди, уронившие камень на ногу, должно быть таким, чтобы сами эти люди оценивали его как плохое. Так с этим иллюзионизм прекрасно справляется. Если я нахожусь в квазифеноменальном состоянии боли (то есть таком состоянии, которое вызывает у меня иллюзию квалиа боли), то я считаю это состояние неприятным, нежелательным, я не хотел бы ещё раз сам испытать такое состояние или чтобы другие люди его испытывали.