Некоторые африканские мифы представляют для нас особый интерес. Например, в 1946 г. старейшины Огола решили допустить французского этнолога Марселя Гриоля и его ближайшую сотрудницу Жермену Дьетерлен к посвящению в «глубокое знание». Они поручили это одному из своих членов Оготеммели. Оготеммели не только приобщил этнологов к начальному знанию, но затем смог их ввести в одну из самых совершенных космогонических картин мироздания. Немалое место в ней отводилось обрезанию и эксцизии.

Так, Творец Амма создал мужчину и женщину одинаковыми, как двойников. Но затем они были разделены, чтобы дополнять друг друга, взаимодействовать и тем самым участвовать в динамике жизни. Чтобы добиться такого созидательного противоречия, один из предков нарисовал на земле два контура, один мужской, другой женский, так, чтобы один покрывал другой. Затем первый мужчина лег на них и принял за свои собственные. Но то же самое произошло и с женщиной. Поэтому в этот момент каждый человек был наделен одновременно душами разных полов.

У мужчины женская душа располагалась в крайней плоти, у женщины мужская душа находилась в клиторе. Чтобы человек не мог нести бремя сразу двух разнополых существ, предок Номмо сделал мужчине обрезание, тем самым удалив женское начало, таившееся в крайней плоти. Мужское начало в женщине было удалено во время совокупления с мужчиной, уже лишенным женских черт. По одной мифологической версии, первая эксцизия была совершена неким Амма (всего их четырнадцать).

«Обрезание в Древнем Египте - интерпретация ритуала с позиций ближневосточной и африканской традиций».
Орехов Р. А.

#Пандориум_мифология

Наш канал @pandorum_history

 В аккадском мифе об Этане, основывающемся на шумерской традиции, генезис царской власти представлен следующим образом: в стародавние времена, когда на земле еще никто не носил ни тиары, ни короны, ни скипетра, отделанного лазуритом, врата Небес были заперты Семеркой (богов), инсигнии власти (скипетр, пастырский посох, тиара) лежали перед престолом Ана, откуда они были спущены на землю и переданы земным властителям.

Имя Ана как первого в ряду богов шумерского пантеона впервые встречается в списке богов из Фары. В шумерских надписях эпохи Ан именуется «царем всех земель» (lugal kur-kur-ra), в позднейших источниках он величается творцом богов и людей, богом Небес и Земли, отцом, первопредком всех богов, царем богов, семени испускателем, распространившим человечество на земле, занявшим место на великом престоле. Ан, как «старейшина богов», почитался полновластным владыкой МЕ и царем мироздания (lugal an ki-ke4).

Символом Ана — всемощного бога, являлся исполненный креативной силы бык, инсигнией — рогатая тиара.

Вспомним что же такое МЕ. МЕ (от глагола «быть, являться») — важнейшая категория шумерской религии, означающая средоточие внутренних сил, присущих всему живому, энергийный потенциал всякой вещи, энергию всякого действия, источник которой в мире божественном (на Небе или в Абзу): всякая деятельность, а также первосвященство, пастырство, царственность, мудрость являются проявлениями МЕ, лишение которых равнозначно бессилию и смерти. В. Афанасьева пере-Эводит МЕ как Сути, которые «воплощены и воплощаются во всем сущем, могут из дружественных стать враждебными».

Аккадским аналогом МЕ, понимаемых как «силы», «энергии», является категория pars.u («явление»). Иными словами, категория МЕ передает идею явления божественных сил, становящихся источником и всякой активности, и самой жизни в мире людей, призванных воплощать МЕ, делать их совершенными на земле (на Небе вечные МЕ всегда совершенны), то есть правильно реализовывать данный им энергийный потенциал.

Прообразом клинописного знака МЕ являлось изображение языка, высунутого изо рта.

Истоки сакрализации власти.
О. Астапова

#Пандориум_мифология

Наш канал @pandorum_history

Идея семи небосводов, через которые душа восходит к своей первообители после смерти тела или в состоянии экстаза, когда тело еще живет, бесспорно, очень древнего происхождения. В смутной и несколько искаженной форме ее мож­ но обнаружить уже в древних апокрифах, как, например, в 4-й книге Ездры или в «Вознесении Исаии», произведении, опирающемся на еврей­ский текст. Точно так же старое талмудическое повествование о семи небосводах, их названиях и о том, что в них заключается, хотя и представля­ется чисто космологическим, несомненно предус­матривает восхождение души к Престолу на Седьмом небе. До нас дошли также описания ви­зионерами Меркавы послемишнаитского периода семи небес и перечень имен их архонтов. Именно в этом отношении эта доктрина носит еще совер­шенно эзотерический характер. Например, в «Ви­дениях Иезекииля», ставших известными только в наше время, Иезекииль видит в водах реки Квар отражение семи небес с их семью колесни­цами.

Мистику чужда не только идея Божественной имманентности, но ему почти неведома и любовь к Богу. То, что можно расценить как любовь в отношении между мистиком и его Богом, возникло в гораздо более поздний период и не имеет ничего общего с вопросом, рассмат­риваемым нами здесь. Существовал экстаз, и это фундаментальное пе­реживание, по-видимому, было источником религиозного вдохнове­ния, но мы не обнаруживаем даже следа мистического единения души с Богом. Неизменно здесь сохранялось представление, несколько пре­увеличенное, об «инаковости» Бога. Мистик также никогда не переста­ет осознавать свою «самость», свою индивидуальность, даже достиг­нув вершины экстаза. Творец и Его творение остаются разделенными, и никогда не предпринимается попытка сблизить эти понятия или сгла­дить различие между ними. Визионер, прошедший в состоянии экстаза через все врата, бесстрашно встретивший все опасности, предстает, на­ конец, перед Престолом, он видит и внимает - но не более того. Глав­ным образом выделяется аспект Бога-Царя, а не Творца, хотя эти ас­пекты и взаимосвязаны, и второй аспект, как мы еще увидим, даже ста­нет в определенной перспективе развития этого движения доминирую­щим. Правда, тайны творения и незримая связь между всеми вещами, существующая во вселенной, принадлежат к проблемам, решение кото­рых представляет глубокий интерес для авторов трактатов Хейхалот.

В описании видения Меркавы эти проблемы упоминаются неоднократно. «Большие Хейхалот» обещают раскрыть «тайны и чудесные секреты ткани, из коей созданы совершенство мира и его путь, и цепь неба и земли, в коей все крыла все­ленной и все крыла небесных высот связаны, сши­ты, скреплены и подвешены». Но обещание не исполнено, тайна не раскрыта. Напротив, благо­лепие и величие Бога, это переживание йордей Меркава, превозмогающее и затмевающее все ос­тальные переживания, не только провозглашает­ся, но и описывается с полнотой деталей, грани­ чащей с излишеством.

Странны и подчас непонятны имена, давае­мые Богу-Царю, восседающему на Престоле в Своей Славе. В

 стречаются такие имена, как Зогарариэль, Адирирон, Акатриэль и Тотросия (или Тетрасия, от «тетра», «четыре» по-гречески, че­тыре буквы, составляющие имя Бога: Йуд-Гей- Вав-Гей), имена, которые для мистиков могли означать различные аспекты Славы Божьей.

Здесь уместно напомнить, что благодаря специ­фике этой формы мистики, в основе которой лежит идея могущества и великолепия Бога, мистика трансформируется в теургию; владетель тайных «имен» сам проявляет свое могущество, следуя различным магическим и теургическим процедурам, описания­ми которых изобилует эта литература. В обоих языках преобладают атрибуты силы и возвышенности, а не любви и нежности. Совершенно в духе этих мистиков то, что маг, заклиная «Князя Божественного Присутствия», взывает к архонтам как к «Князьям Величия, Страха и Трепета». Величие, Страх и Трепет - слова-ключи к этой религии - «Сезам, отворись».

Рудольф Отто в своей известной книге «Идея святого» проводит различие между чисто рационалистическим прославлением Бога, в котором все ясно, определенно, знакомо и понятно, и прославлением, за­трагивающим источники иррационального, или, пользуясь его выраже­нием, нуминозного, и стремящимся вербальными средствами воспроиз­вести mysterium tremendum - вселяющее благоговейный ужас таинство, сопровождающее Божественное величие. Отто назвал эти сочинения «нуминозными гимнами». Вся еврейская литургия, а не только литургия мистиков, изобилует ими, и из нее Отто заимствовал несколько наиболее значительных своих примеров. Книги Хейхалот служат неисчерпае­мым кладезем таких нуминозных гимнов.

Невероятная торжественность языка, нагромождение высоко­парных фраз отражает внутреннюю парадоксальность этих гимнов: вершина возвышенности и торжественности, которой может достиг­нуть мистик, стремясь выразить великолепие своего видения, обора­чивается верхом бессодержательности. Филипп Блох, впервые прочвивший большой интерес к этой парадоксальности, пишет о «чрез­мерном, чисто плеонастическом скоплении однозначных и однозвуч­ных слов, ни в малейшей мере не стимулирующих процесс мышления, а только отражающих борение чувств».

Гершом Шолем
Основные течения в еврейской мистике.

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

Змеиные валы

Окопы древние, Змеиные валы,
Извивно-тяжкие мечты подземной мглы,
Кругосоздания из марева бесо́в,
Как перебраться к вам? — Через бездонный ров.
Созвездья слитные, вы, гроздья высоты,
Змеиноликости, и ты, Луна, и ты,
Звезда Вечерняя, венец свершённых дней,
Где путь к вам? — Чрез эфир, в котором нет путей.
О, души женские, пленённые мечтой,
Вы, сочетавшие змеиность с красотой,
Вы, вы, желанные, скажите, как к вам путь?
— Через бездонность глаз. Дрожишь? Оставь. Забудь.

К. Бальмонт
1906 г.
(Из книги "Злые Чары. Книга заклятий", цикл "Отсветы раковин")

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

 Египетский храм воспринимался как способ вернуться к началу Творения, как холм, проступивший в водах предвечного океана Нуна (траншеи с водой в основании храма символизировали первоокеан, а гипостильный зал — первозданные топи, окруженные водным хаосом). По мере продвижения по храму его пол становился выше, а святилище, самая высокая точка, представляло собой первую твердь, появившуюся из воды. В некоторых храмах вода из разлившегося Нила заливалась в храм и служила наглядным воплощением идеи вырастания суши из водного хаоса. Вместе с тем египетский храм отделен от остального профанного мира. Только там возможно пребывание Божества на земле, поскольку это место, «куда скверна профанного мира проникнуть не может». Согласно египетским представлениям, человек и божество сначала существовали вместе, но из-за злой силы боги устранились из человеческой сферы. Боги существуют вне человеческого мира и сферы человеческого опыта. «Внешние стены, окружавшие божественную сферу, устанавливали границы для дифференцированного, иерархически построенного миропорядка внутри». Храм выступает образом победы порядка над хаосом — «внутри идеального мира храма триумф порядка постоянно осуществлялся снова».

Подводя итог анализу храмовой архитектуры Ближнего Востока, М. Хандли заключает: «Храм как место встречи неба и земли... как самый центр мира, вокруг которого вращается все остальное, был малым миром в себе. Часто самодостаточный и огражденный от повседневных сфер».

Л. С. Чаковская
Стихия Воды в Иерусалимском Храме и в древних синагогах.

#Пандориум_символизм

Наш канал @pandorum_history

Мужское обнажение во время совершения колдовских ритуалов прослеживается по ряду источников, связанных с разными эпохами и континентами. Китайские экзорцисты «самоотверженно и яростно» размахивали над лежащими больными своими церемониальными мечами, изгоняющими зловредных призраков. «При этом волосы у них часто распущены и покрывают обнаженное тело, а в зубах зажат кинжал». Так они пытались избавить несчастных от демонов безумия, горячки и лихорадки, отваживали от страждущих «злобные силы, приводящие к женскому бесплодию». По сообщениям авторов XVII в., подтверждаемым данными фольклора, лапландские шаманы «практиковали камлание в совершенно обнаженном виде, как и многие другие арктические народы». Они «добивались настоящего каталептического транса, во время которого их душа, дескать, спускалась в Преисподнюю, чтобы сопровождать покойников или отыскивать души больных».

В раннесредневековой Испании во время гонений на последователей епископа Присциллиана один из поддерживавших его еретиков под пытками признал себя виновным в совершении вредоносных магических ритуалов. Он покаялся в разнообразных нарушениях морали: регулярном «общении с бесчестными женщинами» и в неоднократном совершении кощунственных молитв Богу в обнаженном виде. По итогам расследования он и его соратники-еретики были осуждены на смерть и казнены.

Далеко от места описываемых событий наблюдаются сходные сцены. Индийский колдун и его клиент во время совершения обрядов всегда «должны быть обнажены». Вероятно, в данном случае нагота стала необходимой для того, чтобы снять все существующие барьеры между ними и магическими силами. Африканские материалы вновь подтверждают указанную закономерность. Колдуны народности иджо, жившие в дельте реки Нигера, верили, что наибольшую магическую силу чародеи набирают к полуночи, когда выходят из домов. Колдуны неспешно «собираются группами и танцуют обнаженными вокруг домов, а затем отправляются дальше по своим делам».

Славянские материалы рисуют облик колдунов, занятых привычным делом: причинением всевозможного вреда односельчанам. «Желая сделать так, чтобы у соседей не держался скот», колдун тайком проникал к ним в хлев.

Оказавшись в хозяйственной постройке, он совершал простой, но зловещий обряд: «трется голым задом об углы, чтобы хлев стал "голым" (т.е. пустым), как голый зад». Нагота в момент совершения колдовских обрядов характеризует не только ведьм и колдунов, но и совсем фантастических бесполых персонажей мифологии – ходячих мертвецов. Они также способны похитить урожай у неудачливого крестьянина: «Пройдет по твоему полю, и у тебя ни чёрта не будет. Разденется догола и ходит по твоей ржи».

Обнажение характерно и для магических действий шаманов. «Видя себя обнаженным, полностью освобожденным от бренных и преходящих плоти и крови», он на магическом языке шаманов освящает себя для выполнения грандиозной задачи – опасного, но необходимого людям контакта с миром духов. Один из чукотских шаманов будто бы «погружался под землю вмес

те с бубном голый, уходил далеко» и вновь выходил на поверхность земли. Затем он возвращался обратно из трансцендентного пространства в реальный мир и громко стучался снаружи в собственную дверь. В определенных ситуациях шаманы требовали частичного обнажения от обращающихся к ним женщин. Предсказывая судьбу младенца, сибирский шаман, поплевав на берестяные фигурки, приклеивал их к обнаженному телу женщины. «Если фигурка прилипала, он говорил, что ребенок будет жить, если нет – умрет». Бесплодные попытки избавиться от притягательной, но зловещей власти духов, предпринимаемые будущим шаманом, также порой осуществляются в обнаженном виде. Известно, что прежде чем стать шаманом, человек заболевает специфическим расстройством поведения. Своеобразная «шаманская болезнь» проявляется в утрате интереса к жизненным потребностям: в том, что он не ест, не пьет, не спит. Его постоянно преследуют духи, требующие взаимодействия с ними.

Многовековые традиции, связанные с обнажением, вполне логично переместились из сферы колдовства на новую конфессиональную почву, приобретая здесь иные функции. Основатель так называемой религии «пляски духов» в свое время пережил экстатическое состояние, предрешившее его дальнейшую успешную наставническую карьеру. Родоначальник специфического культа, пророк Вовока, в состоянии транса взобрался на высокую гору и встретил красивую женщину, одетую в белое. Она открыла ему, что таинственный и всемогущий «Хозяин жизни» находится на вершине горы. Будущий пророк незамедлительно сбросил с себя всю одежду, помылся в ближайшей реке и в состоянии полной ритуальной наготы предстал перед загадочным правителем мироздания. Последний, видя перед собой достойного ученика, точно знающего, что следует делать при встрече со сверхъестественным существом, всем своим видом доказавшего полную преданность и способного решительно действовать ради общего блага незамедлительно выдал ему всякого рода суровые наказы нравоучительного характера, обязательные к исполнению. Первый из них заключался в противодействии опасным переселенцам: «не допускать белых на территорию».

Второе обязывало отказаться от алкоголя и постоянно «бороться с опьянением». Третье призывало к мирному сосуществованию с соседними племенами и содержало запреты нравственного характера: «отказаться от войны и полигамии». Затем, по завершении общения, мистический властитель мира дал ему несложную молитву, которую незамедлительно «надо было передать людям».

Подводя итоги, отметим, что обнажение присутствовало в колдовских обрядах народов, живших на земле в разные периоды истории на далеких друг от друга частях света. При несомненном различии культур между обрядами наблюдаются ощутимые черты сходства. Обнажение становилось обязательным и весьма часто достаточным условием для начала волшебства, магических действий и непременным условием для вступления в контакт со сверхъестественными силами. Языческое мировоззрение предполагало регулярное, обусловленное календарной обрядностью взаимодейств

 ие с неперсонифицированными силами природы, преимущественно при сборе трав и при сельскохозяйственных работах. Последний случай предполагал перераспределение результатов труда в пользу свершителя магических действий. В качестве «адресата» обнажения для сибирских народов, приверженных шаманизму, выступали духи, с которыми нагой чародей мог вступить в непосредственный контакт.

Христианизированное мировоззрение привнесло в осмысление ритуальной наготы новые черты. Обнажение стало обязательным условием близкого контакта с дьяволом, нечистой силой и своего рода обязательным элементом внешнего облика во время ведовских сборищ

Обнаженные волшебники (колдуны, шаманы): роль открытого тела в магическом обиходе.
Пулькин М.В.

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

Интерес к каббале у масонов был вызван представлением о единой традиции, восходящей еще к первому Адаму. Искры или проблески этой традиции они видели во всех религиозных учениях, но прежде всего в христианстве и каббале. Восстанавливая по крупицам это истинное древнее учение, масоны не могли избежать обращения к еврейской мудрости6. Так или иначе, но эти обращения к чужой религиозной традиции могут рассматриваться как первые попытки религиоведческого анализа.

К. Ю. Бурмистров замечает, что «русские братья» «считали каббалу ядром древней традиции мудрости, которая была унаследована первыми масонскими братствами и хранилась ими». Любопытно, что Иоганн Вахтер также писал об истинной традиции и видел ее раскрытие в учении Спинозы.

Если обратиться к вопросу, кто именно из масонов интересовался еврейской мистикой, то прежде всего следует сказать о главе русского масонства И. П. Елагине, его учителе С. П. Эли, И. Г. Шварце и круге московских мартинистов. Вообще же каббала в то время — составная часть масонского гнозиса, поэтому в той или иной степени с ее основами были знакомы практически все масоны.

Сегодня библиография вопроса о влиянии каббалы и еврейской философии на философию Спинозы насчитывает десятки книг и статей, прусский филолог и философ Иоганн Вахтер был первым, кто заговорил об этом.

Во второй книге, посвященной Спинозе и каббале, которая называется «Elucidarius Cabalisticus sive reconditae Hebraeorum philosophiae recensio», вышедшей в Галле в 1106 г., Вахтер утверждает, что каббала — это «спинозизм до Спинозы»
(«Spinozismo ante Spinozam»).

Как уже отмечалось выше, отчасти именно Вахтеру и полемике вокруг его книг Спиноза обязан тем, что не был окончательно забыт. Его работы упоминает Лейбниц, которого «также заинтересовала эта проблема. В "Теодицее" он пишет: "Один немец, уроженец Швабии, несколько лет тому назад ставший иудеем и распространявший свое догматическое учение под именем Моисея Германуса, смешав это учение с воззрениями Спинозы, думал, что Спиноза возродил древнюю Каббалу евреев; кажется также, что один ученый [Вахтер], опровергавший этого еврейского прозелита, разделял такое мнение о Спинозе"». Из обсуждения книг Вахтера родилась знаменитая полемика о Спинозе в конце XVIII в., в которой участвовал такие философы, как Г. Э. Лессинг, М. Мендельсон, Ф. Г. Якоби и др.

Рукопись эта была найдена нами в отделе рукописей РНБ в Санкт-Петербурге. Само сочинение называется «Ключ к таинственной еврейской каббале или сущность сокровенной еврейской философии, извлеченная из краткого и ясного изложения обозрителя оной Иоанна Вахтера, богослова, в Пруссии философии профессора в трех частях с виньетами и картинами вольный перевод. СПб, 1820 г.». Тут же указан переводчик — Семен Новиков. К сожалению, нам сегодня очень мало известно об этом человеке. Единственное, что известно, — это еще несколько его переводов философских текстов (в частности, Роджера Бэкона).

Переводчик посвящает свой труд «Высокопреосвещеннейшему владыке

 Санкт-Петербургскому, Эстляндскому и Финляндскому Митрополиту и кавалеру Михаилу». Рукопись эта, как и оригинальное сочинение Вахтера, разделена на три части: в первой части довольно подробно излагается собственно каббалистическое учение, во второй — учение Спинозы и его связь с каббалой, а в третьей части рассматривается вопрос о возможности и необходимости преподавания каббалы в училищах и университетах.

Во второй части книги Вахтер рассуждает о том, в чем мнение Спинозы согласно с каббалистическим учением и с чем не согласно. Ученый приводит главное, с его точки зрения, положение философии Спинозы — происхождение от Бога всех вещей. И в этом, по его мнению, Спиноза, безусловно, следует каббале. Более того, делает он это скрытно, как и пристало истинному каббалисту. Несмотря на то что Спиноза иногда заблуждался, он истинный каббалист «по учению о Энсоф и дефиниции Бога, по учению о Берейшит, т. е. о начале вещей, по учению о единой и единственной существенности (substancia) и двояком Божественном разуме, по учению об Адаме Кадмоне и Сефиротах, по учению о разумной душе и чувственной душе и по учению о Малхут о судьбе и о свободной воле. Спиноза без малейшего сумнения каббалиствует».

Главное положение, которое роднит Спинозу и каббалу по Вахтеру: «Бог и натура совсем не одно и то же, но как причина и произведение разнятся, ибо тогда натура вещей есть вечный и непостижимый Бог, то само по себе следует, что Бог есть телесен». Спиноза, разумеется, это отвергает, иначе бы воля и разум человека и Бога полностью совпадали.

Вахтер считает, что каббала делится на Маасе Брейшит (учение о творении) и Маасе Меркава, которой «главнейшее состоит в том, что научает она о таинственности имян Божиих, чрез призывания которых производятся чудеса,о имянах и силах ангелов и демонов, о сообщении духов, о чудотворных словах, о сигнатуре вещей, о знаках на бумаге, о разсмотрении букв, о толковании снов, о астрологии, о предсказывании будущаго, об Алхимии, о медицине и проч.». Так вот, имея в виду эту каббалу, Вахтер утверждает, что «Спиноза не был волхвом, довольно истинной каббалы».

«Спиноза без малейшаго сумнения каббалиствует»: о ранее неизвестном переводе на русский язык книги Иоганна Вахтера «Объяснение каббалы» XIX в.
Эндель Мария Иосифовна

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья
Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;
Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет
И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.
Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,
В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,
Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,
Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.

Чьи-то вздохи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье,
И тоска, и упоенье,- точно искрится звезда,
Точно светлый дождь струится,- и деревьям что-то мнится
То, что людям не приснится, никому и никогда.
Это мчатся духи ночи, это искрятся их очи,
В час глубокой полуночи мчатся духи через лес.
Что их мучит, что тревожит? Что, как червь, их тайно гложет?
Отчего их рой не может петь отрадный гимн небес?

Всё сильней звучит их пенье, всё слышнее в нем томленье,
Неустанного стремленья неизменная печаль,-
Точно их томит тревога, жажда веры, жажда бога,
Точно мук у них так много, точно им чего-то жаль.
А луна всё льет сиянье, и без муки, без страданья
Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов;
Все они так сладко дремлют, безучастно стонам внемлют
И с спокойствием приемлют чары ясных, светлых снов.

К. Бальмонт

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

Само по себе представление об отречении от Бога, неизбежно приводящем к дьяволу, свойственно средневековой христианской ментальности в целом. Оно определяется, помимо демонологических представлений, и свойственным средневековому христиан­скому мировоззрению представлением об особом характере связи человека с Богом. Эта связь мыслилась не как врожденная или навязанная человеку свыше. Существовало представление, что связь между человеком и Богом устанавливается в результате определенного волевого акта, после отречения от дьявола.

Так, крещение трактовалось еще раннехристианскими апологе­ тами как отречение от дьявола и заключение союза с Богом. «Приступающие к крещению, отрицаясь диавола, смотрели на запад, и сочетаваясь Христу, обращались к востоку, показывая тем, что они вступают в договор с Солнцем Правды и обещаются служить ему».

Кирилл Иерусалимский писал: «Когда ты отрицаешися Сатаны, разрывая совершенно всякий с ним союз и древнее согласие с адом <...>, тогда отверзается тебе рай Божий». Выраженную в приведенных цитатах мысль о договорной сущности взаимоотношений между Богом и человеком, имеющую традицию в Священном Писании, высказывали и другие ранне­ христианские писатели.

Формулы отречения от Сатаны и обещания Христу входят в Чин крещения, в основном виде сформировавшийся уже к VIII веку. Как известно, этот Чин занимает важнейшее место в пра­вославной обрядности.

Совершая крещение, священник должен обращать крещаемого к западу и произносить следующие слова: «„Имярек, отрицаешилися Сатаны". И аще в возрасте, все отрицание сам крестяися гла­голет. Аще ли младенец <...>, отвещают восприемницы: „Отрицаюся Сатаны". И абие вопрошает се: „И всех дел его". Отвещают подобие. И прочая вопроси. „И всея службы его, и всех аггел его, и всего студа его <...>". И паки вопрошает крещаемаго и се триж­ды: „Отречелися Сатаны". И отвещает: „Отрекохся Сатаны". И речет иерей: „Плюни на беса трижды, к западу" <...>». Затем крещаемого поворачивают лицом на восток и он произносит фор­мулу обещания Христу: «Обещаваюся Христу», после чего чита­ется Символ веры". Употребляемый здесь глагол «обѣ щеватисд» обозначал в старославянском языке, в частности, «давать обет, слово».

Запад традиционно считался стороной обитания дьявола. См. обо­снование уже у Кирилла Иерусалимского: «Поелику место видимой тьмы есть запад, Сатана же, будучи тьма, во тьме и державу имеет, для того прознаменательно, смотря на запад, вы отрицаетесь того темнаго и мрачнаго князя».

Отречение от Сатаны и обещание, данное при крещении Богу, также не навечно прикрепляли человека к Творцу. Потенциально существующая возможность отпадения от Бога, определяемая догматом о свободе воли, мыслилась в тех же категориях: как не­ которое активное действие, как поступок, совершаемый челове­ком.

Виды апостасии (от греческого «алосггааіа», отпаде­ние) перечисляются в важнейшем своде канонического права — в Кормчей. В зависимости от того, «страха ли ради», «во время го­не

ний», «претерпевая муки» или «без всякия нужди» отрекались грешники от Христа, им назначались различные епитимий. Текс­ты Кормчей пестрят устойчивыми формулами: «отметники Хрис­товы», «иже отвержется имени Христове», «елици же веры отвергошася» и т. д.

«Сласти плотские» наряду с «кумирослужением» обозначены в Толковой Псалтыри как путь отступления от Бога: «отвергся от Бога и чад его, и колена его, и дияволом прелщены бысте, и сластми плотскими, и кумирослужением, и жертвами бесовскими, и сии отвергаются Христа и предают бо себе Сатане и Антихрис-ту, и во адовы челюсти сводятся, отметаются Христа истиннаго и предаются огню вечному».

Ситуация принуждения к отречению от веры составляет общее место житий раннехристианских мучеников. Подобно тому, как отрицание от дьявола означало посвящение себя Богу, отрицание от Бога (или же изначальное неисповедание его) мыслилось как предание себя дьяволу как божеству, как служба и «моление» ему, то есть в сходных «религиозных» категориях. Именно такой взгляд прослеживается по многим памят­никам древнерусской письменности. Он основан на авторитетных словах апостола Павла из его 1-го послания к коринфянам:
«Язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу, но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую» (1-е Коринф., 1 0 : 2 0 — 2 1 ) .

Тема службы не Богу, но дьяволу развивалась в литературе в основном в связи с проблемой язычества, языческих культов и языческой по происхождению магии. «Благословленъ Господь Бог израілевъ, < . . . > , — писал митрополит Иларион в «Слове о Законе и Благодати»,— «ко не презрѣ до конца твари своеа идольскыимъ мракомъ шдержимѣ быти и бѣ совьскыимъ слоужеваніемь гыбноути». По словам Кирилла Туровского, «посла Бог Сына Своего избавити человечь род от плена дьявола и привести от тьмы на свет».

В Житии священномученика Никиты отец Никиты, бывший языческим царём, пытается разубедить своего сына обращаться в христианство и говорит о дьяволе: «О, Никито, се есть бог твой».

В дуалистических категориях трактуется язычество в Повести временных лет. Язычники, поклоняясь своим «богам», на самом деле «жряху бесом». В известном рассказе о восстании волхвов в Белоозере (1071 г.) приводится диалог между Яном Вышатичем и волхвами, в кото­ром они признавались, что «веруют» «богу Антихресту». Сход­ным образом решается проблема языческих «богов», которые «суть образом черни, крилати, хвосты имуще», в другом рассказе, под этим же годом, о некоем новгородце и кудеснике. Не слу­ чайно, очевидно, летописца так волновала проблема теодицеи.

Рассуждениям о Божьей справедливости, о попущении Божьем, основанным на Хронике Георгия Амартола, посвящена особая статья Повести временных лет.

«Бесовскими слугами» названы чародеи и «волшебники» в «По­учении <...> о лечащихся от болезней волхвованием» популярного на Руси Иоанна Златоуста, а также в приписываемом Златоусту «Поучении св. отец, како жити православным христианом». Так же ре

 шается тема жен-чаровниц в памятниках, повествующих о «злых женах».

О «службе» и «молении» бесам нередко упоминается в литера­туре церковного обихода. В различных текстах покаянной дис­циплины встречаются следующие фразы: «аще кто приносит жертву бесомь и недуги лечать чарми и наузы», «аще кто молить бесы на вред человеком», «всяк, веруя в чары, бесом угождает», «аще кто молится сатанам, или именам их, 5 лет пост о хлебе и воде». Стоглавый собор законодательно закрепил представление о служении бесам. В статьях, направленных против «бесовских» языческих обрядов, читаем: «волхвы и чародеи от бесовских на­ учений пособие творят кудесбою, и теми дьявольскими действы мир прельщают и от Бога отлучают», «всякое бо волхвование от­ речено есть Богом, се есть бесовское служение».

О. Д. Журавель
Сюжет о договоре человека с дьяволом в древнерусской литературе.

#Пандориум_иное

Наш канал @pandorum_history

 Хорошо известно, что в условиях первобытнообщинного строя попытки человека осмыслить окружавший его мир при бессилии человека перед природой приводили к ряду фантастических объяснений действительности, что отражалось в различных обрядах, запретах и т.п. Известно, что в числе подобных представлений у многих племен существуют представления о связи плодородия в природе с физическим состоянием вождя племени. Отсюда — широко распространенный обычай ритуального убийства начинающего слабеть и особенно стареть главы племени. Способы насильственной смерти предводителя бывали различны, однако почти всюду избегали пролития крови вследствие верований в ее особую силу. Поэтому предводителей племени дущили, отравляли, погребали заживо, а иноща они сами принимали яд по при казанию старейшин. При этом считалось, что предводителя надо убить еще в то время, когда он достаточно здоров и крепок, чтобы его дух переселился в преемника сильным и дееспособным. Поэтому у одних племен предводителей убивали при первом признаке старости или упадке сил (в частности, при половой слабости), у других же — спустя определенный срок правления — через год, через 7 лет, 14 лет и т.д. Характерно, что такая смена предводителей обычно происходила или в засушливый период года , или перед жатвой , словом, в то время, коща перед наступлением нового земледельческого года особенно важно обеспечить плодородие сил природы. С течением времени «замечается смягчение обычая ритуального убийства предводителе племен: сначала удлиняются периоды правления, а затем убийство заменяется обрядом восстановления физических сил предводителя. Так, у африканского племени юкун через каждые семь лет царь удалялся из города, и над ним совершался особый обряд под руководством жреца, носившего характерное название «отец могильного царя». Во время обряда убивали рабы (явная замена царя), после чего царь прятался в кустах, где его находили дагим, одевали в новые одежды, давали новое имя и торжественно везли в город.

М. Э. Матъе
Избранные труды по мифологии и идеологии Древнего Египта.

#пандориум_мифология

Наш канал @pandorum_history