Томас Гоббс и русская политическая мысль.

Киселев М. А. Гоббс как знаковая фигура в российских политических текстах XVIII-начала XIX века //Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. Электронный научный журнал. – 2018. – №. 3. – С. 107-120.

📔В исследовании русской политической мысли очень много строится вокруг того, как и что заимствовалось из западной мысли. Со времен Крещения русская мысль встала на интереснейшую позицию отстаивания отдельного Руси/России в мировой истории, ее особого политического статуса и наличия "подходящих" только для нее форм политического устройства.
При этом, русская мысль всегда комбинировала какие-то устоявшиеся в России трактовки с зарубежными работами, вступала с ними в полемику. Как писал М.Н. Карамзин

смесь в нравах, произведенная случаями, обстоятельствами, казалась нам природною, и россияне любили оную, как свою народную собственность.

🔖В этом контексте интересно не только то, какие авторы и как были освоены русской мыслью, но и те, которые были проигнорированы. С легкой руки С.С. Аверинцева мы знаем, что в России не осмыслили в должной мере Аристотеля - ни в позднеантичной трактовке, ни в его средневековом схоластическом изводе, ни в страстном восприятии эпохи Возрождения. По Аверинцеву, Аристотель - первый мыслитель, который "посмотрел в глаза духу утопии и преодолел его". По его мнению, последствием невнимания к Аристотелю в России стали сложности с разделением нравственных установок и внеморальных благ жизни, недостаточная разработка концепций наибольшего блага и наименьшего зла в политической теории. Можно спорить с Аверинцевым в отношении того, как русская мысль осмысляет права и договор - но совершенно точно русской мысли чуждо иерархическое разделение на законы природы и человечества, восходящее к Аристотелю.

🎲Еще один проигнорированный мыслитель, которого анализирует М.А. Киселев, - это Томас Гоббс. Одна линия отторжения Гоббса в России понятна - безбожник. Действительно, критика Фомы Гоббезия за какую-то форму атеизма может быть уместной - за это же его критиковали современники в Англии и Франции. Долгое время "Левиафан" был там запрещенной книгой, поскольку вместо Бога автор рассуждал о "смертном Боге", созданном людьми. Эта логика воспроизводилась в России и даже в усиленной форме, приписывающей Гоббсу не просто атеизм, но и антимонархизм (в логике "безбожие - это безначалие").

⚔️Любопытна вторая линия отторжения Гоббса в России - противопоставление подданых и монарха. Непристойный, дикий, пагубный - такие эпитеты сыпались на Гоббса в XVIII веке. Причина этих эпитетов - тот самый тезис о стремлении индивида к обеспечению своей безопасности и к учреждению государства ради этого. Отсюда возникал неприятный для любого государства (в том числе, российского) вывод - государство основано на несправедливости, на морально недостойных началах. А потому - не просто способно, а практически обречено, совершать несправедливости в отношении граждан/подданых. Этот тезис находился в противофазе не только с традиционными представлениями об отеческой власти монарха, но и с идеями просвещенного абсолютизма, которые в России восприняли с жадностью.

🔑 Что важного из гоббсовского наследия выпало в российском осмыслении? Мне кажется внимание нужно обратить как минимум на три момента.

1️⃣Во-первых, идея о любви человека к славе и о стремлении построить свою репутацию не только на конфликте, но и на каком-то позитивном восприятии своих действий. Хотя эта идея у самого Гоббса скорее вторична, ее значение для западной мысли велико - к ней можно возвести все современные мудрствования об имидже, мягкой силе, дискурсивной репрезентации и пр. Русская мысль в этом смысле всегда была более прямолинейна - если правда на нашей стороне, то какие-то рекламные усилия излишни, какие-то пояснения остальному миру не нужны и даже вредны. По сути, в России понадобилось усвоить Гегеля в пересказе Маркса и Энгельса, чтобы осознать важность перформативного измерения политики - судят, увы, по одежде, не по уму.