Я пишу этот пост два дня уже. Потому что не могу подобрать правильных слов. Прокуратура запросила Ольге Архаровой и Александре Баязитовой 13 и 14 лет соответственно. По делу о телеграм-каналах.
Дело в том, что Оля - моя ближайшая подруга. Мы знакомы с тех пор, когда мне было 17, а ей 20. До политики, до выборов, до всего. У нас в жизни были разные периоды. И соперничество, и вражда, и годами не разговаривали. Так бывает. Но потом, пройдя через множество трудностей и повзрослев, мы стали очень близки. Давайте я расскажу вам о ней.
Оля сама поступила в Вышку на экономфак, позже получила МВА, правда, не помню где. Она с прирожденной предпринимательской жилкой, очень сильная и волевая. Самое худшее для нее - показать какие-то свои слабости и неуспех. Она всегда транслировала на публику образ “успешной стервы”, даже когда всё было хуже некуда.
У нее родился сын - Игорёк. Мальчик невероятной красоты. Через какое-то время выяснилось, что Игорек - с особенностями развития. Увы, у Оли с мужем была генетическая несовместимость, так бывает. Тогда в их семье почти не было денег, но Оля одалживала, как-то находила и тратила всё на лечение сыночка. Даже возила его к каким-то гуру во Франции, но и они разводили руками.
В марте 2019 Игорёк умер у Оли на руках. Ему было семь лет. Скорая приехала почти сразу, потом вызвала дополнительную бригаду, полчаса пытались помочь - но все тщетно. Я приехала одной из первых, сразу после Олиной мамы. За мной приехал Дима Гусев - крестный отец Игорька. Муж Оли Артем тогда выпил бутылку водки почти залпом и не опьянел. Дима удерживал его, чтоб в окно не выпрыгнул. Я молча гладила Олю, которая то плакала, то смотрела в стенку. Кстати, Артем - политтехнолог, почти всю жизнь работавший на Единую Россию.
Оля ничего никогда не писала в соцсетях. Ни про болезнь Игорька, ни про его смерть. Ей было невыносимо все это показывать на публику, она ненавидела вызывать жалость - только перед близкими могда показать слабость. Иронично рассказывала, как сразу после того, как скорая зафиксировала смерть, ее повезли допрашивать - такая процедура. И следователь, восточный мужчина, всё видя и все понимая, отводил глаза и извинялся - ну вот такая процедура, положено, увы. В глазах у Оли при этом рассказе была пустота.
Я проводила с их семьей очень много времени. Старалась не дать им спиться или уйти в черную депрессию. Оля думала про усыновление, мы много про это говорили. Про попытаться родить через ЭКО и про методы диагностики на уровне эмбриона мы тоже говорили, но второй такой смерти они бы не перенесли. Сейчас ее лишили шанса стать матерью.
Оля как-то выжила. Великолепно выглядела, улыбалась. Когда в сентябре 2021 года меня догнали последствия моей реанимации - Оля была рядом, и уже она вытягивала меня из черной депрессивной ямы. Горе вообще сближает.
Оля - в гораздо большей степени охранительница, чем я. Я бы сказала, что она ультраохранительница, убежденная. Она холерик, я флегматик. Периодически писала мне, как она кого-нибудь ненавидит, я ее успокаивала: ну Оля, ну успокойся и подожди, сядь на берег реки и жди, пока их тела проплывут. Но точно также Оля всем помогала и делала кучу добрых дел. Она не могла пройти мимо просьб о помощи больным детям, она жертвовала кучу денег на всё, что считала нужным: благотворительные фонды, гуманитарная помощь беженцам, нужды СВО. Тоже никогда про это не писала, да и мне бы не говорила, если б это не происходило на моих глазах.
Я пишу этот пост два дня уже. Потому что не могу подобрать правильных слов. Прокуратура запросила Ольге Архаровой и Александре Баязитовой 13 и 14 лет соответственно. По делу о телеграм-каналах.
Дело в том, что Оля - моя ближайшая подруга. Мы знакомы с тех пор, когда мне было 17, а ей 20. До политики, до выборов, до всего. У нас в жизни были разные периоды. И соперничество, и вражда, и годами не разговаривали. Так бывает. Но потом, пройдя через множество трудностей и повзрослев, мы стали очень близки. Давайте я расскажу вам о ней.
Оля сама поступила в Вышку на экономфак, позже получила МВА, правда, не помню где. Она с прирожденной предпринимательской жилкой, очень сильная и волевая. Самое худшее для нее - показать какие-то свои слабости и неуспех. Она всегда транслировала на публику образ “успешной стервы”, даже когда всё было хуже некуда.
У нее родился сын - Игорёк. Мальчик невероятной красоты. Через какое-то время выяснилось, что Игорек - с особенностями развития. Увы, у Оли с мужем была генетическая несовместимость, так бывает. Тогда в их семье почти не было денег, но Оля одалживала, как-то находила и тратила всё на лечение сыночка. Даже возила его к каким-то гуру во Франции, но и они разводили руками.
В марте 2019 Игорёк умер у Оли на руках. Ему было семь лет. Скорая приехала почти сразу, потом вызвала дополнительную бригаду, полчаса пытались помочь - но все тщетно. Я приехала одной из первых, сразу после Олиной мамы. За мной приехал Дима Гусев - крестный отец Игорька. Муж Оли Артем тогда выпил бутылку водки почти залпом и не опьянел. Дима удерживал его, чтоб в окно не выпрыгнул. Я молча гладила Олю, которая то плакала, то смотрела в стенку. Кстати, Артем - политтехнолог, почти всю жизнь работавший на Единую Россию.
Оля ничего никогда не писала в соцсетях. Ни про болезнь Игорька, ни про его смерть. Ей было невыносимо все это показывать на публику, она ненавидела вызывать жалость - только перед близкими могда показать слабость. Иронично рассказывала, как сразу после того, как скорая зафиксировала смерть, ее повезли допрашивать - такая процедура. И следователь, восточный мужчина, всё видя и все понимая, отводил глаза и извинялся - ну вот такая процедура, положено, увы. В глазах у Оли при этом рассказе была пустота.
Я проводила с их семьей очень много времени. Старалась не дать им спиться или уйти в черную депрессию. Оля думала про усыновление, мы много про это говорили. Про попытаться родить через ЭКО и про методы диагностики на уровне эмбриона мы тоже говорили, но второй такой смерти они бы не перенесли. Сейчас ее лишили шанса стать матерью.
Оля как-то выжила. Великолепно выглядела, улыбалась. Когда в сентябре 2021 года меня догнали последствия моей реанимации - Оля была рядом, и уже она вытягивала меня из черной депрессивной ямы. Горе вообще сближает.
Оля - в гораздо большей степени охранительница, чем я. Я бы сказала, что она ультраохранительница, убежденная. Она холерик, я флегматик. Периодически писала мне, как она кого-нибудь ненавидит, я ее успокаивала: ну Оля, ну успокойся и подожди, сядь на берег реки и жди, пока их тела проплывут. Но точно также Оля всем помогала и делала кучу добрых дел. Она не могла пройти мимо просьб о помощи больным детям, она жертвовала кучу денег на всё, что считала нужным: благотворительные фонды, гуманитарная помощь беженцам, нужды СВО. Тоже никогда про это не писала, да и мне бы не говорила, если б это не происходило на моих глазах.
With the administration mulling over limiting access to doxxing groups, a prominent Telegram doxxing group apparently went on a "revenge spree." How to Create a Private or Public Channel on Telegram? The public channel had more than 109,000 subscribers, Judge Hui said. Ng had the power to remove or amend the messages in the channel, but he “allowed them to exist.” Informative The court said the defendant had also incited people to commit public nuisance, with messages calling on them to take part in rallies and demonstrations including at Hong Kong International Airport, to block roads and to paralyse the public transportation system. Various forms of protest promoted on the messaging platform included general strikes, lunchtime protests and silent sit-ins.
from us
