ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤ
:; h e a d c a n o n s ;:
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤ
🖇️ они стоят среди неонового моря, плечом к плечу, наблюдая, как толпа движется, как живой организм. сергей вдруг хватает константина за руку — «пошли против течения» — и они, смеясь, пробираются сквозь людской поток, будто сбегая от всего мира ;

🖇️ константин задерживается у полки с японской поэзией, переводит шепотом строки хайку. сергей подходит сзади, обнимает за талию и целует в шею: «ты звучишь красивее, чем они». костя фыркает, но не отстраняется ;

🖇️ тесное помещение, едва хватает места для двоих. безруков заказывает саке, хабенский — виски. они спорят о театре, о ролях, о новых пьесах и о том, когда всё же вернутся домой ;

🖇️ после бессонной ночи они сидят на скамейке, делят один кофе на двоих. сергей, уставший, кладёт голову ему на плечо. константин осторожно поправляет его воротник, бормочет: «спи, я тебя разбужу» — и не признаётся, что сам боится пошевелиться ;

🖇️ сергей настаивает на «аутентичном опыте», но уже через час ворочается в тесной капсуле и стучит в перегородку: «костя, мне не нравится». хабенский вздыхает, отодвигает занавеску и пропускает его к себе. утром администратор делает им замечание, но они только переглядываются, как провинившиеся школьники ;

🖇️ сергей тащит константина в магазин ретро-игр, находит «денди» и восторженно тыкает в экран: «смотри, ра-ри-тет!» костя качает головой, но через полчаса они уже сидят на полу среди японских подростков, проходят всякое на одном дыхании и смеются, как мальчишки ;

🖇️ тишина, только шелест листвы. они пишут эма — деревянные таблички с желаниями. константин долго думает, потом пишет что-то и быстро вешает повыше, чтобы сергей не прочитал. тот, конечно, тут же встаёт на цыпочки, хватает табличку и хохочет: «"чтобы безруков заткнулся"? серьёзно?» ;

🖇️ город в огнях, ночью токио кажется бесконечным. сергей что-то говорит пафосное про вечность, константин притворяется, что не слушает, но потом вдруг берёт его за руку и целует — «заткнись, а то пропустим последний поезд» ;

🖇️ они едут в переполненном вагоне, сергей почти засыпает стоя, прислонившись к константину. тот осторожно придерживает его за плечо, смотрит в окно на мелькающие огни и думает, что, может быть, не так уж важно, куда ехать — главное, чтобы рядом был он ;
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
:; stud!хабенруковы × япония ;
:; плейлист для поцелуев в неоне ;
:; 2 || [?] ;ㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤ
:; замечательный автор идеи и этих котят: ㅤ
🖇️ @prvwert ;
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤ

🟤🟤🟤🟤🟤🟤🟤🟤🟤

Сергей уже почти погасил свет, когда экран телефона коротко мигнул.
Женя Шварц — голосовое сообщение (00:27)

Он не сразу нажал. Полежал, слушая тишину квартиры. Потом всё же включил.

— Привет… Ты, наверное, уже спишь. И правильно делаешь, потому что нормальные люди в это время не гуляют по Москве без шапки. А я вот гуляю. Без шапки. Весь такой Николай Первый на гражданке.

В голосе слышалась усталость, но та, что приходит не от съёмок — от переполненности внутри. И одновременно — тот самый знакомый, фирменный шварцовский полутон: будто бы шутит, но не до конца.

— Видел у метро кота. Дымчатый. Дерзкий. Смотрел так, как ты иногда — будто видишь меня насквозь и не осуждаешь. Только этот кот — он ещё и мурлыкал. Представляешь? Серый, наглый и ласковый. Как будто говорил: "не бойся, всё норм".

Сергей улыбнулся. Уголком губ. Нежно.

— А потом я подумал — ты ведь тоже так умеешь. Просто стоять рядом. Просто быть. Без давления, без громких слов. И это... ох, ну в общем, это важно, понял?

Небольшая пауза. В голосе — чуть сбитое дыхание, как будто Женя остановился, не дойдя до дома.

— Я не жду, что ты ответишь. Просто захотелось сказать. Или, скорее, чтобы ты это услышал. Ночью ведь тишина громче всего звучит, да?

Щелчок. Конец сообщения.

Гилёв долго смотрел в потолок. Потом включил запись снова. Слушал медленно, словно выдыхая вместе с каждым словом.

А потом набрал короткий ответ.

"Голос — как свет в окне. Я не спал. Спасибо, что сказал. Просто будь. А я — рядом"

И нажал «отправить».

Женя уже почти поднялся по лестнице — шаги гулко отдавались под сводами старого подъезда. Но когда экран телефона вспыхнул коротким светом, он замер.

— Где ты сейчас?
— У Чистых. Почти дошёл домой. Почему?
— Подожди меня. Я выехал.

Он посмотрел в экран с таким выражением, будто в окно зажгли свет.
Внизу, на улице, фонари отбрасывали мягкий жёлтый свет на лужицы — осень уже полностью победила лето, и в воздухе стоял запах мокрого асфальта, сырой листвы и чего-то свежего, пробуждающего.
Город дышал тише, чем днём — как будто щадил тех, кто всё ещё не лёг спать.

Машина притормозила у обочины спустя двадцать минут. Из неё вышел Сергей — высокий, в коричневом пальто, и с той особенной усталой решимостью, которая бывает только у взрослых мужчин, привыкших думать дважды, но ехать сразу, если сердце приказывает.

— Прогуляемся? — спросил он, подходя ближе.

— Серьёзно, в час ночи? — Шварц улыбнулся, но уже без озорства. Легко. По-настоящему.

— Ты сказал: тишина звучит громче всего ночью. Мне захотелось послушать её с тобой.

И они пошли. По бульвару, где ветер лениво перебирал ветви деревьев, скрипел редкими лавочками и катался по плитке, как шутник без цели. Уличные фонари рассыпались на стекле витрин золотыми мазками. Где-то вдали тихо играла музыка —, словно открытое окно кафе, которое никто не успел закрыть.

Они молчали, но между ними не было неловкости — только какое-то растянутое, мягкое «теперь». То самое состояние, когда ты не ждёшь слов, потому что их уже не нужно.

Сергей первым нарушил тишину:

— Ты ведь не просто про кота говорил, да?

Евгений провёл ладонью по затылку, чуть растрепав и без того непослушные кудри. Глаза у него были чуть уставшие, но ясные, как вода в фонтане под утро.

— Иногда я не знаю, как сказать прямо. А иногда боюсь, что если скажу, ты уйдёшь.

Они остановились. Позади — тёплая тень дерева. Впереди — лужа, в которой отражались звёзды.

Мужчина обернулся к нему. Говорил тихо, почти не двигая губами — будто боялся спугнуть этот хрупкий момент:

— Я не из тех, кто уходит, Женя. Я из тех, кто остаётся. Особенно, если его зовут. Даже шёпотом.

У Шварца дрогнули пальцы — не от холода. Он выдохнул. Глубоко. Словно только что доплыл до поверхности из чего-то глубокого.

— Тогда я зову, — сказал он. — Тихо. Но честно.

Сергей взял его за руку. Просто. Без давления, без демонстрации. Его ладонь была тёплой. Сильной. Словно говорила: «я здесь».

Поздний вечер в офисе пах дешёвым супом и вымотанным светом. Стрелецкий сидел за столом, прислонившись лбом к руке, когда дверь в кабинет скрипнула — тише, чем обычно.

— Решил разнообразить ваш ужин, — пробурчал Мотя и поставил на стол дымящуюся лапшу в картонном стакане.
— Приятного аппетита.

Артём едва слышно сказал:
— Спасибо.

И тот уже ушёл. Тени за стеклом вернулись на свои места, растворились.

Он взял палочки, задумчиво размешал специи. Жевал, не замечая вкуса. Мысли всё равно были не о еде.

Он ведь мог просто завалиться спать. Мог сказать: "Я не повар, не сиделка". А он — принёс лапшу. Сказал глупость, чтоб разрядить воздух. И снова ушёл в тень.

Тянется. Почти незаметно. Не с вопросами, не с жалобами. Просто присутствием. Греет этим тёплым, непрошеным «рядом». А я... Что я? — Поток мыслей одолел психолога, — Кричу, швыряю папки, утыкаюсь в сигареты и чужие сны, как будто мне можно больше, чем остальным.

Артём потер виски. Лапша давно остыла, но доедать хотелось — как будто в ней хранилась чья-то забота, которую нельзя бросить.

За перегородкой было темно. Мужчина машинально глянул — и заметил свет от экрана. Матвей опять засиделся. Полулёжа на своей раскладушке, ноутбук на коленях, лицо в синеве монитора. Заснул. Прямо так.

Артём вышел тихо. На цыпочках. Впервые за долгое время — осторожный, как вор. Закрыл крышку ноутбука, поставил его на стол. Поднял одеяло с дивана, расправил. Мотя зашевелился, но не проснулся.

Тонкие пальцы, загнутые к груди. Плечи чуть дрожат от холода.

Стрелецкий наклонился. Обычное движение — пригладить кудри, проверить лоб, — обернулось неожиданным. Касание губ к макушке. Тихое, тёплое. Невесомое. Как извинение. Как признание.

Я не должен. Не умею. Не знаю, как — быть с кем-то так бережно. Но с тобой — тянет.

Остался на миг, задержал дыхание. Потом выпрямился, не оглянувшись, и вернулся в кабинет. Лёг в свою слишком холодную кровать. Закрыл глаза, но сна не было.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤ
:; триггер ;
:; артём стрелецкий × матвей ;
:; 🔉 звери — просто такая сильная любовь ;
:; 🔉 aut-text-idea: @mykihopot ;
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤ
;: это танго, и в нём можно всё
вертятся нежности на языке
но погаснут и звуки, и свет
сколько историй рождает паркет
где имён и развития нет ;:
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

:; пищеблок ;
:; хлопуновы ;
:; валера лагунов × лёва хлопов ;
:; 🔉 моя дорогая — три-четыре ;
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤ
;: яркое в лицо, так, что жарко
тёмное скрывать под глазами
замедляет пульс алкоголь
самосохранение ноль. ;:
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

:; фишер × внутри убийцы ;
:; волобоки ;
:; тимофей волох × евгений боков ;
:; 🔉 градусы — грязные стёкла ;
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ