«Что бы ни происходило сейчас, этот процесс был проведён крайне неприятным образом», — заявила высокопоставленный политик от Социал-демократической партии Германии Анне Релингер.

Александр Владленович Шубин отмечает: «Большевики организовали не восстание, а давление на Советы. Социалистическое большинство Советов не поддалось давлению, и политическая стратегия большевиков на этом этапе потерпела неудачу»

В Восточной и Центральной Европе евроскептики усиливают позиции, особенно за счет недовольства населения прошлыми реформами. Что можно было сделать иначе в девяностых? Я юрист, а не экономист, но, пожалуй, стоило больше заниматься социальной защитой людей, особенно неустроенных из-за безработицы. Вероятно, было нелишним сделать лучше школьную и университетскую реформы, а тогда не было никаких смелых попыток. В итоге реформа образования, считай, провалилась. Государству надо было больше помогать развитию предпринимательства. За эти тридцать лет стало очевидно, что перемены были все-таки позитивны. Я не согласен с Ярославом Качиньским, что современная Польша — это сплошь проблемы. Когда профсоюз «Солидарность» начал свою активность, звучали требования рабочего самоуправления. В девяностых же рабочие получили лишь развал предприятий и экономический кризис. Как так вышло? Все элементарно: большинство протестующих не имело никакого представления или плана, что будет после. Никто до нас не проходил сложную дорогу от социализма к капитализму. На Гданьской судоверфи во время революционных забастовок работало более 20 тысяч человек, а в девяностых, после победы над коммунистами, рабочих стали массово увольнять. Почему так случилось?

Во-первых, разрушились экономические связи и в Россию перестали экспортировать нашу продукцию. Во-вторых, на заводе были устаревшие технологии: сегодня для создания одного судна уже не нужно столько рабочих. Когда я проходил стажировку на заводе, то ужасался, насколько все нерентабельно. Конечно, это крайне депрессивно отразилось на настроениях людей — пожалуй, это схоже с тем, что думает немало россиян, в том числе те, с кем я знаком. Когда пришел Горбачев и началась перестройка, для нас это было хорошей новостью. Знаю, что многие россияне его не любят, но для поляков он был позитивным человеком, который совершил глубокие изменения.

Конституция ясно говорит, что у нас децентрализация, но решение о тотальном пересмотре социалистического прошлого было принято в столице. Теперь между поляками и русскими как будто есть стена, но и тогда, и сейчас многие в Польше умели различать государство и общество.
В Гданьске сразу после смены коммунистической власти названия улиц изменили. Включая те, которые были связаны с Армией Людовой, куда во время Второй мировой войны входили польские партизаны-коммунисты. На самом деле далеко не все поляки являются правыми, среди нас было и есть много левых, поэтому уничтожать память о них неправильно. Например, переименовали улицу, названную в честь убитого гитлеровцами коммуниста. Что, он был плохим поляком? Власти же пытаются переписывать историю.