Избирательная память детства

Второй день идет дождь — и это значимое событие для перегретого балканского города. Свободный от обучения июль, летний дождь и особенно тишина, наступающая сразу после, запускают мою мадленку Пруста.

Мне десять, я в деревне у папы с бабушкой. Из забот — список летнего чтения, шатаюсь без дела. Вокруг очень тихо. Шумит только лес и калитка, которую раскачивает ветер. Как будто кто-то приходит и уходит.

Ничегонеделание направляет к бабушке. Возможно, ей нужна помощь. Но она качает головой: «Отдохни, почитай». Разве отдыхают, если не устали. Но иду на качели и открываю «Детство» Николеньки. Ему тоже десять, и когда умирает его мама, он не плачет.

Собирается дождь, и я вместе с тишиной перемещаюсь в дом. Внутри тусклый свет и сумрачно. Светлеет только после дождя — сначала мягким закатом, а позже лунным светом сквозь облака.

Весь день — все эти дни — я учусь быть наедине с собой и своей тишиной. Как писал Тарковский, это не про одиночество, а про «не скучать с самим собой».

Это состояние, которому я не умею подобрать точного названия. Оно читается в строках Пастернака:

«Тишина, ты — лучшее
Из всего, что слышал».

И хотя мое детство нельзя назвать одиноким или тихим, именно эти дни я помню ясно и подробно. Непонятно, почему память выбрала их, решила почитать. Психологи называют такие моменты «самоопределяющими воспоминаниями». Они пробираются в нас не из-за частоты повторений, а благодаря глубокому эмоциональному следу.

Такие воспоминания связаны с ключевыми темами жизни и формирования «я». Когда мы к ним возвращаемся, активируется сеть пассивного режима работы мозга, которая вовлечена в размышления о себе и построение жизненного нарратива.

Теперь, когда замечаю грусть и одиночество, узнаю свое тихое деревенское ничегонеделание. Мою мадленку — случайное ощущение, которое запускает пласт воспоминаний.

В романе Пруста это petite madeleine — маленький бисквит, обмакнутый в чай, вкус которого неожиданно возвращает герою все его детство: дом тети Леони, улицы Комбре, деревенский сад.

Наверное, у каждого есть такой сад, куда однажды, случайно, приводит нас память.

У меня есть отдельный документ, куда я отправляю идеи будущих постов. Обычно это короткая заметка — например, наблюдение за собой, цитата из книги или визуальная метафора, от которой затем оттолкнется мысль.

Все эти находки потом лежат и отдыхают. Как писал Достоевский, мысль не идет в слова. А точнее, в моем случае, в эмоции.

Если идея занесена в документ, значит мне ее важно исследовать. Но только любопытства для написания недостаточно. Это такое умозрительное восприятие, рациональное.

Помимо него, есть еще слой чувственно-зримого. Внутри возникает ощущение «не могу не сделать». Телом это ощущается как учащенное сердцебиение, возникает что-то вроде трепета, волнения или сильной радости. В такие моменты я буквально бегу к рабочему столу, быстро начинаю записывать — и всегда знаю, что это оно.

Мысль больше не просится — она вырывается наружу. Такой текст обязательно будет опубликован.

Это не значит, что это внезапное понимание, такой тыдыщ из ниоткуда. Скорее, это момент, когда идеи, которые до этого отдыхали, кликнули между собой.

И когда такой клик случается, я сначала чувствую его в теле. Ощущение тесноты или волнения в груди всегда (!) приходит быстрее, чем до рацио доходит, что мы попали в нужное место.

Любопытно, как можно корректно назвать это состояние. Нашла объяснение в теории воплощенного познания (embodied cognition). Все наши когнитивные процессы — принятие решений, понимание, творчество — прочно связаны с телесными ощущениями и эмоциональным опытом. Эмоции и телесные сигналы — это первичный ориентир и основа для всех наших решений.

Даже абстрактные мысли всегда опираются на физическое чувство. Я сейчас занимаюсь с коучем, и когда она на последней сессии меня спросила, каким будет результат встречи, как мы поймем, что мы там, где нужно — я, с опорой на это свое новое знание, сказала, что мне тело точно даст сигнал. Мы его не пропустим :)

Воспринимаю этот сигнал, это состояние как большой подарок. Двигатель и маячок внутреннего приоритета. На рациональном уровне всегда много сомнений, надо или нет, стоит ли. Но когда «встает один, все победивший звук», сомнений нет. Тело уже знает ответ наверняка, и подсказки его — не в бровь, а в глаз. Беги и делай.

Вижу в нем только один риск. Когда чувствую этот отклик, нельзя откладывать. Тело знает в эту минуту, дальше будут подсказки про другое.

Этот момент жизни твоей души нужно поймать сейчас, иначе получится, как у Алисы:

— Ты кто такая? — спросила Синяя Гусеница.

— Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

Мне сегодня 29!

Но во мне также остаются и двадцать шесть, и двадцать, и шестнадцать, и десять, и пять — и даже один.

На днях услышала в рилс (к сожалению, не нашла автора), что взросление похоже на луковицу: каждый год — это новый слой поверх предыдущего. Поэтому это не только праздник нового, но и всех лет, которые были раньше.

Вот я могу сказать что-то смешное и нелепое — и это часть меня, которой все еще 16. В другой день я сомневаюсь в себе — это двадцатидвухлетняя Саша. А иногда хочется вредничать или заплакать, как маленькой девочке, и это та часть меня, которой всего три.

Время нелинейно, каждый год вмещает опыт предыдущих и будущих дней. Читаю у Цветаевой:

юность — весна, зрелость — лето, пожилые годы — осень, старость — зима.

Но не соглашаюсь: каждый возраст вмещает в себя и весну, и лето, и осень, и зиму.

Иногда все сразу, в один день🧡