Ровно год назад в этот день я сидела в подвале больницы Святого Георгия и последовательно записывала за сотрудником морга пункты сметы на выдачу тела отца. Помню, что самым дорогим была обработка специальным раствором, чтобы тело не пахло во время процедуры прощания: 15000 голова и руки, 35000 по пояс, 45000 всё тело. Сотрудник морга сказал, что живот, где все органы, самое важное место. Я не помню, что мы в итоге взяли — с животом или без. Вероятно первое, потому что денег не хватило и я довозила какую-то сумму на следующий день.
Вещи папы из больницы нам выдали в большом чёрном пластиковом мешке. Внутри все было вперемешку: одежда, посуда, зарядка. Сестра спросила, там ли детские рисунки, которые переслала ему правнучка — там были пожелания от пятилетнего ребёнка выздоровления дедушке. Медсестра, вынесшая пакет, смотрела на нас отстранённо и, кажется, не поняла вопрос.
В подземном закутке напротив морга мы, отстояв небольшую очередь, попали к менеджеру по похоронному сервису. Там сразу выбрали урну для кремации, оплатили трансфер в крематорий, пошлину за кремацию и договорились, что завтра к определённому часу привезём одежду, а на следующий день будет прощание тут же в подземном храме. Папа не был верующим человеком, а мама набожная, скорее, по привычке. Но мы подумали, что хоть какой-то ритуал лучше, чем никакой.
Вся следующая неделя стала чередой похоронных дел, которые всё не заканчивались. Смерть — конец только для умершего. Интересно, что спустя год, я вспоминаю не сам факт ухода отца, а вот эти дела, которые оказалось необходимо сделать и кроме меня делать было некому. Возможно, поэтому мама, приходя на кладбище, горько плачет о муже, а я, сидя напротив аккуратной стены колумбария, ловлю спокойствие и удовлетворение: хорошее место выбрали, ячейка на удобном уровне и с краю, гравировка хорошо смотрится и хорошо, что без фотографии решили.
Недавно навещала папу и встретила Ивана Кладбище (так он записан у меня в телефоне). Иван ставил нам плиту на ячейку в день захоронения, с ним же мы обсуждали её эскиз. Обычный такой мужик, работяга с циничными шутками. Он принимал новый заказ, показывал свободные ячейки, мы кивнули друг другу как старые знакомые. Там на кладбище я протерла плиту влажной салфеткой, от слова подполковник вниз до даты 21.09.2021, заметила полоску герметика в расщелине между плитой и бетонным каркасом ячейки, протерла полочку, вылила скопившуюся воду из цветочных горшочков, поставила фонарик со свечкой, который купила тут же на траурном базаре у входа на кладбище, и потом долго сидела на лавочке.
Я пробовала рассказывать праху отца про мир, в котором мы продолжаем жить без него — про войну, эмиграцию, стыд, страх — выходило нелепо и неважно. На кладбище вообще, я заметила, всё не очень важно. Да и как вообще можно такое рассказать офицеру? Ну вот как-то так мы тут живём, пап, хорошо, что ты не видишь.
Ровно год назад в этот день я сидела в подвале больницы Святого Георгия и последовательно записывала за сотрудником морга пункты сметы на выдачу тела отца. Помню, что самым дорогим была обработка специальным раствором, чтобы тело не пахло во время процедуры прощания: 15000 голова и руки, 35000 по пояс, 45000 всё тело. Сотрудник морга сказал, что живот, где все органы, самое важное место. Я не помню, что мы в итоге взяли — с животом или без. Вероятно первое, потому что денег не хватило и я довозила какую-то сумму на следующий день.
Вещи папы из больницы нам выдали в большом чёрном пластиковом мешке. Внутри все было вперемешку: одежда, посуда, зарядка. Сестра спросила, там ли детские рисунки, которые переслала ему правнучка — там были пожелания от пятилетнего ребёнка выздоровления дедушке. Медсестра, вынесшая пакет, смотрела на нас отстранённо и, кажется, не поняла вопрос.
В подземном закутке напротив морга мы, отстояв небольшую очередь, попали к менеджеру по похоронному сервису. Там сразу выбрали урну для кремации, оплатили трансфер в крематорий, пошлину за кремацию и договорились, что завтра к определённому часу привезём одежду, а на следующий день будет прощание тут же в подземном храме. Папа не был верующим человеком, а мама набожная, скорее, по привычке. Но мы подумали, что хоть какой-то ритуал лучше, чем никакой.
Вся следующая неделя стала чередой похоронных дел, которые всё не заканчивались. Смерть — конец только для умершего. Интересно, что спустя год, я вспоминаю не сам факт ухода отца, а вот эти дела, которые оказалось необходимо сделать и кроме меня делать было некому. Возможно, поэтому мама, приходя на кладбище, горько плачет о муже, а я, сидя напротив аккуратной стены колумбария, ловлю спокойствие и удовлетворение: хорошее место выбрали, ячейка на удобном уровне и с краю, гравировка хорошо смотрится и хорошо, что без фотографии решили.
Недавно навещала папу и встретила Ивана Кладбище (так он записан у меня в телефоне). Иван ставил нам плиту на ячейку в день захоронения, с ним же мы обсуждали её эскиз. Обычный такой мужик, работяга с циничными шутками. Он принимал новый заказ, показывал свободные ячейки, мы кивнули друг другу как старые знакомые. Там на кладбище я протерла плиту влажной салфеткой, от слова подполковник вниз до даты 21.09.2021, заметила полоску герметика в расщелине между плитой и бетонным каркасом ячейки, протерла полочку, вылила скопившуюся воду из цветочных горшочков, поставила фонарик со свечкой, который купила тут же на траурном базаре у входа на кладбище, и потом долго сидела на лавочке.
Я пробовала рассказывать праху отца про мир, в котором мы продолжаем жить без него — про войну, эмиграцию, стыд, страх — выходило нелепо и неважно. На кладбище вообще, я заметила, всё не очень важно. Да и как вообще можно такое рассказать офицеру? Ну вот как-то так мы тут живём, пап, хорошо, что ты не видишь.
5Telegram Channel avatar size/dimensions The creator of the channel becomes its administrator by default. If you need help managing your channel, you can add more administrators from your subscriber base. You can provide each admin with limited or full rights to manage the channel. For example, you can allow an administrator to publish and edit content while withholding the right to add new subscribers. SUCK Channel Telegram During the meeting with TSE Minister Edson Fachin, Perekopsky also mentioned the TSE channel on the platform as one of the firm's key success stories. Launched as part of the company's commitments to tackle the spread of fake news in Brazil, the verified channel has attracted more than 184,000 members in less than a month. Among the requests, the Brazilian electoral Court wanted to know if they could obtain data on the origins of malicious content posted on the platform. According to the TSE, this would enable the authorities to track false content and identify the user responsible for publishing it in the first place.
from us
