В общем, меня это сломало. Я потеряла опору. Перечитываю сейчас то, что писала в Инстаграме первый день и вижу один большой Ах! из предложений. Во второй день была отчаянная попытка найти поддержку и утешение в том, что всегда поддерживало и утешало — в книгах, но тщетно. С 25 февраля я больше ни разу не взяла в руки книгу. Дальше была попытка как-то всё спасти: книжный клуб — отключив списание на Патреоне, книжный блог — создав резервный акк в Телеграме, собственную шкуру — закрыв все соцсети и вымарав запрещённое слово отовсюду. Не знаю, в какой именно момент пришло осознание, что всё тщетно, я больше ничего не могу, не хочу, не чувствую.
Наверное для меня это в каком-то смысле конец. Я больше не могу читать, ни на секунду не могу отвлечься от реальности, чувствую себя преступницей даже за одну мысль о том, чтобы отвлечься. Испытываю тихое презрение к тем, кто отвлекается, не погружается, отгораживается, примиряется с тем, что ничего не может и готовится приспособиться; за всю эту мелкую возню вокруг ушедших газировок, тряпок и табуреток. К тем, кто продолжает вопреки всему множить контент вокруг литературы, испытываю очень сложные чувства — не осуждаю, но и не понимаю, как это спасает. Хотелось бы мне так же? Наверное. Могу я хоть что-то из этого сейчас воспринять? Тотально нет. Но и обесценивать не буду.
Я благодарна всем издательствам, возобновившим рассылку и отправку книг, хоть я сейчас совершенно не потребитель всего этого; благодарна авторам, которые пишут мне в личку, отвечая на запросы из прошлого; своим работодателям, которые запрашивают реквизиты и обещают заплатить за всё, что уже отработано; оставшимся патронам, чат с которыми из совместно читательного превратился в совместо охреневательный и пока неизвестно, найду ли я силы откатиться к изначальному формату. Для новых участников Патреон закрыт.
Уже две недели я живу с ощущением выпотрошенности изнутри. Весь ресурс уходит на проживание боли и ужаса. Я не оплакиваю то, что безвозвратно утеряно, но я регулярно плачу от растерянности, что пока не понимаю, что делать дальше, чтобы не быть бесполезной. Меня не пугают трудности, не пугает то, что придётся жить в совсем другом мире вокруг, мне бы только найти, за что ухватиться. Будут ли это книги или что-то рядом с ними, я не знаю. Хорошо, если так. Хоть бы так.
В следующем видео фрагмент интервью журналистки Ольги Алленовой, автора книги «Форпост. Беслан и его заложники», Екатерине Гордеевой, которая сейчас берёт совершенно беспощадные к зрителю (и самой себе) интервью. Смотреть их сложно и неприятно, но важно. Да и другого контента у меня для вас нет.
В общем, меня это сломало. Я потеряла опору. Перечитываю сейчас то, что писала в Инстаграме первый день и вижу один большой Ах! из предложений. Во второй день была отчаянная попытка найти поддержку и утешение в том, что всегда поддерживало и утешало — в книгах, но тщетно. С 25 февраля я больше ни разу не взяла в руки книгу. Дальше была попытка как-то всё спасти: книжный клуб — отключив списание на Патреоне, книжный блог — создав резервный акк в Телеграме, собственную шкуру — закрыв все соцсети и вымарав запрещённое слово отовсюду. Не знаю, в какой именно момент пришло осознание, что всё тщетно, я больше ничего не могу, не хочу, не чувствую.
Наверное для меня это в каком-то смысле конец. Я больше не могу читать, ни на секунду не могу отвлечься от реальности, чувствую себя преступницей даже за одну мысль о том, чтобы отвлечься. Испытываю тихое презрение к тем, кто отвлекается, не погружается, отгораживается, примиряется с тем, что ничего не может и готовится приспособиться; за всю эту мелкую возню вокруг ушедших газировок, тряпок и табуреток. К тем, кто продолжает вопреки всему множить контент вокруг литературы, испытываю очень сложные чувства — не осуждаю, но и не понимаю, как это спасает. Хотелось бы мне так же? Наверное. Могу я хоть что-то из этого сейчас воспринять? Тотально нет. Но и обесценивать не буду.
Я благодарна всем издательствам, возобновившим рассылку и отправку книг, хоть я сейчас совершенно не потребитель всего этого; благодарна авторам, которые пишут мне в личку, отвечая на запросы из прошлого; своим работодателям, которые запрашивают реквизиты и обещают заплатить за всё, что уже отработано; оставшимся патронам, чат с которыми из совместно читательного превратился в совместо охреневательный и пока неизвестно, найду ли я силы откатиться к изначальному формату. Для новых участников Патреон закрыт.
Уже две недели я живу с ощущением выпотрошенности изнутри. Весь ресурс уходит на проживание боли и ужаса. Я не оплакиваю то, что безвозвратно утеряно, но я регулярно плачу от растерянности, что пока не понимаю, что делать дальше, чтобы не быть бесполезной. Меня не пугают трудности, не пугает то, что придётся жить в совсем другом мире вокруг, мне бы только найти, за что ухватиться. Будут ли это книги или что-то рядом с ними, я не знаю. Хорошо, если так. Хоть бы так.
В следующем видео фрагмент интервью журналистки Ольги Алленовой, автора книги «Форпост. Беслан и его заложники», Екатерине Гордеевой, которая сейчас берёт совершенно беспощадные к зрителю (и самой себе) интервью. Смотреть их сложно и неприятно, но важно. Да и другого контента у меня для вас нет.
best-secure-messaging-apps-shutterstock-1892950018.jpg With Bitcoin down 30% in the past week, some crypto traders have taken to Telegram to “voice” their feelings. Telegram desktop app: In the upper left corner, click the Menu icon (the one with three lines). Select “New Channel” from the drop-down menu. In the next window, choose the type of your channel. If you want your channel to be public, you need to develop a link for it. In the screenshot below, it’s ”/catmarketing.” If your selected link is unavailable, you’ll need to suggest another option. How to create a business channel on Telegram? (Tutorial)
from us
