Покончила сегодня с лицейской прозой и хочу рассказать вам про несколько, на мой взгляд, удачных находок.
У Марго Гритт, например, совершенно прекрасный рассказ «Вторжение». Должна признаться, я читала её сборник в числе последних из-за предубеждения, что с таким именем и названием может быть только фанфик про пришельцев. Я даже погуглила, не состоит ли Марго в литературном рабстве у одного издательства, которое заставляет молодых писательниц брать псевдонимы в стиле Руты Шейл (Саш, привет!). Короче, я ошиблась. Это совершенно прекрасный и болючий рассказ про насилие, нежеланного ребёнка и послеродовую депрессию. Героиня сидит на анонимном форуме для матерей, которые не могут полюбить своих детей, и читает о разновидностях этой страшной нелюбви: как может отвращать запах собственного ребёнка, как невыносим его плач, как страшны и реалистичны мысли, чтобы прекратить это всё. Однажды она решается написать о своей ненависти к дочери за то, что та изуродовала её тело. На это сообщение откликается художница (когда-то она тоже была матерью, но отдала ребёнка на усыновление) и предлагает помощь — она хочет использовать узор растяжек героини в своей новой работе. Заканчивается всё трагически. Рассказ «Вторжение» не только о вторгнувшемся в жизнь молодой девчонки ребёнке, он вообще о границах, нарушение которых, даже из лучших побуждений, может быть фатально. Другие рассказы сборника Марго Гритт тоже очень и очень неплохие. Птицефабрика, например — лютая и прекрасная дичь.
Ещё мне понравился сборник повестей Игоря Белодеда «Сын мой, Павел!». Первая повесть, собственно, «Сын мой, Павел!» рассказывает нам историю о 16-летнем одарённом подростке, чьё увлечение живописью раскрывает в нем талантливого художника. Обратной стороной этого дара становится пропасть между ним и родителями, которая с каждым днём только усиливается, и однажды мальчик пропадает. Текст читается как настоящий триллер, особенно во второй части, где повествование идёт от имени ошарашенного пропажей отца. Третья часть написана от лица обезумевшей от горя матери, которая придумывает себе параллельную реальность и живет в ней. Обсуждая текст с другими членами жюри я слышала упреки в, как бы это сказать помягче, грубых метафорах. Не знаю, меня лично не смутило, что «небо набухало сосками кормящей суки». Ну набухало и набухало. Одна неудачная метафора, ну ладно, две, ещё там как-то неизящно «ссучивали путлище», но все равно, а остальной-то текст вы видели? Или соски всё затмили? К слову, два других рассказа из сборника мне тоже понравились: один про проститутку, которая видит Бога в бродяге, а он всего лишь хочет её трахнуть (такой Достоевский на минималках), другой про выжившего из ума ветерана, причуды и припадки которого все вынуждены терпеть из-за его заслуг, и он этим жестоко пользуется. Есть в этой оптике что-то новое.
А вот про тексты двух других сборников — Ольги Егоровой «Женщина в моей голове» и Артемия Леонтьева «После прочтения сжечь» — хорошего сказать не могу. В первом случае будто Фейсбук чей-то читала и, знаете, есть и поинтереснее, во-втором, ох, может и правда лучше было бы сжечь. До.
Покончила сегодня с лицейской прозой и хочу рассказать вам про несколько, на мой взгляд, удачных находок.
У Марго Гритт, например, совершенно прекрасный рассказ «Вторжение». Должна признаться, я читала её сборник в числе последних из-за предубеждения, что с таким именем и названием может быть только фанфик про пришельцев. Я даже погуглила, не состоит ли Марго в литературном рабстве у одного издательства, которое заставляет молодых писательниц брать псевдонимы в стиле Руты Шейл (Саш, привет!). Короче, я ошиблась. Это совершенно прекрасный и болючий рассказ про насилие, нежеланного ребёнка и послеродовую депрессию. Героиня сидит на анонимном форуме для матерей, которые не могут полюбить своих детей, и читает о разновидностях этой страшной нелюбви: как может отвращать запах собственного ребёнка, как невыносим его плач, как страшны и реалистичны мысли, чтобы прекратить это всё. Однажды она решается написать о своей ненависти к дочери за то, что та изуродовала её тело. На это сообщение откликается художница (когда-то она тоже была матерью, но отдала ребёнка на усыновление) и предлагает помощь — она хочет использовать узор растяжек героини в своей новой работе. Заканчивается всё трагически. Рассказ «Вторжение» не только о вторгнувшемся в жизнь молодой девчонки ребёнке, он вообще о границах, нарушение которых, даже из лучших побуждений, может быть фатально. Другие рассказы сборника Марго Гритт тоже очень и очень неплохие. Птицефабрика, например — лютая и прекрасная дичь.
Ещё мне понравился сборник повестей Игоря Белодеда «Сын мой, Павел!». Первая повесть, собственно, «Сын мой, Павел!» рассказывает нам историю о 16-летнем одарённом подростке, чьё увлечение живописью раскрывает в нем талантливого художника. Обратной стороной этого дара становится пропасть между ним и родителями, которая с каждым днём только усиливается, и однажды мальчик пропадает. Текст читается как настоящий триллер, особенно во второй части, где повествование идёт от имени ошарашенного пропажей отца. Третья часть написана от лица обезумевшей от горя матери, которая придумывает себе параллельную реальность и живет в ней. Обсуждая текст с другими членами жюри я слышала упреки в, как бы это сказать помягче, грубых метафорах. Не знаю, меня лично не смутило, что «небо набухало сосками кормящей суки». Ну набухало и набухало. Одна неудачная метафора, ну ладно, две, ещё там как-то неизящно «ссучивали путлище», но все равно, а остальной-то текст вы видели? Или соски всё затмили? К слову, два других рассказа из сборника мне тоже понравились: один про проститутку, которая видит Бога в бродяге, а он всего лишь хочет её трахнуть (такой Достоевский на минималках), другой про выжившего из ума ветерана, причуды и припадки которого все вынуждены терпеть из-за его заслуг, и он этим жестоко пользуется. Есть в этой оптике что-то новое.
А вот про тексты двух других сборников — Ольги Егоровой «Женщина в моей голове» и Артемия Леонтьева «После прочтения сжечь» — хорошего сказать не могу. В первом случае будто Фейсбук чей-то читала и, знаете, есть и поинтереснее, во-втором, ох, может и правда лучше было бы сжечь. До.
Over 33,000 people sent out over 1,000 doxxing messages in the group. Although the administrators tried to delete all of the messages, the posting speed was far too much for them to keep up. While some crypto traders move toward screaming as a coping mechanism, many mental health experts have argued that “scream therapy” is pseudoscience. Scientific research or no, it obviously feels good. But a Telegram statement also said: "Any requests related to political censorship or limiting human rights such as the rights to free speech or assembly are not and will not be considered." Among the requests, the Brazilian electoral Court wanted to know if they could obtain data on the origins of malicious content posted on the platform. According to the TSE, this would enable the authorities to track false content and identify the user responsible for publishing it in the first place. The group’s featured image is of a Pepe frog yelling, often referred to as the “REEEEEEE” meme. Pepe the Frog was created back in 2005 by Matt Furie and has since become an internet symbol for meme culture and “degen” culture.
from us
