Сегодня меня провожали друзья. Я приехала в кафе «Слой» недалеко от вокзала, на Старом Невском, заняла большой стол в центре зала, заказала кофе. Там хороший кофе и довоенная атмосфера. Ничего не говорит здесь о происходящем, кроме людей. Витрина всё ещё полна соблазнительных десертов: эклеры с ярко-розовой помадкой, украшенные малиной, изящные полоски медовика, острые уголки разнообразных чизкейков, похожие на лепестки пирожные с ревенем. Звук кофе машины врезается в лёгкий лаунджевый фон — так звучит привычный мир. У привычного мира запах хорошего кофе.
Полина — кандидат филологических наук, главред литературного портала, недавно купила квартиру. Она сидела напротив, еле сдерживая слезы. Мы говорили обо всем. О мешке риса, которым она запаслась, об уехавших и готовящихся к отъезду друзьях, о родных, с которыми сейчас бывает непросто находить общий язык. Эплпэй в кафе уже не работает и я расплатилась за нас обеих картой. Я не пользовалась картой уже очень давно.
Мы пили кофе, я отдала Полине свои грибы с вафли. Полина вегетарианка, поэтому спросила, лежали ли грибы рядом с ростбифом на вафле. Я ответила, что лежали, но это ничего не значит. Можно быть соседями, но не вторгаться за границы друг друга. Я убедила Полину, что ростбиф и грибы соблюдали суверенитет, и она их съела. Я говорила, Полина занимается литературой, но мы о ней совсем не говорили. Мы обсуждали то, как каждая из нас сейчас спасается от паники. Я призналась, что плачу каждый день и пью таблетки радости. Полина рассказала, как варила борщ. Так мы и сидели вдвоём.
Потом к нам присоединилась моя мама. Мы попрощались утром дома, она поехала в поликлинику, а я в сторону вокзала, но закончив дела раньше, она приехала к вокзалу меня проводить. Она сидела рядом и слушала наш разговор. Я заказала ей капучино и отдала купленную накануне в метро свежую «Новую». Я знаю, что мне очень повезло, что у нас с мамой нет конфликта по ситуации в Украине. Те дни, что я провела в Питере, решая всевозможные дела, мы слушали вместе подкасты, в которых обсуждали Украину, и смотрели Акунина у Дудя. Каждый день я зачитывала маме какие-то новости с Медузы вслух. Мама очень расстроилась из-за Юникло, и немного из-за Макдональдса — они иногда заходили туда с папой, чтобы выпить кофе и съесть десерт. Мама плакала из-за меня, когда я плакала из-за беженцев. Сказала, что у меня с детства было обостренное чувство справедливости и что мне надо себя очень беречь. А ещё, что мне надо уезжать. А потом начала плакать, что тогда она останется совсем одна. Думаю, она приехала меня ещё раз проводить, чтобы ещё немного побыть не одной. И мы сидели втроём.
Потом приехал Максим. Вчера закрыли журнал, в котором он несколько лет вёл книжную рубрику. Это Максим показал мне это кафе два дня назад, когда встретил на Московском вокзале. Это Максим рассказал Полине, где купить мешок риса. Он уже не успевал выпить кофе, поэтому заказал с собой. Максим увидел у мамы свежий номер «Новой газеты» и попросил полистать. Мне показалось, что после этого мама точно прочитает номер от корки до корки, потому что так работает встречный интерес, повышает ценность того, что у тебя есть. А я очень хочу, чтобы мама читала независимую прессу, а не вот это всё. Мы немного посидели вчетвером. Я смотрела на лица друзей, сидящих напротив, и боковым зрением на маму и проживала эти волнительные мгновения. Меня провожали друзья.
Сегодня меня провожали друзья. Я приехала в кафе «Слой» недалеко от вокзала, на Старом Невском, заняла большой стол в центре зала, заказала кофе. Там хороший кофе и довоенная атмосфера. Ничего не говорит здесь о происходящем, кроме людей. Витрина всё ещё полна соблазнительных десертов: эклеры с ярко-розовой помадкой, украшенные малиной, изящные полоски медовика, острые уголки разнообразных чизкейков, похожие на лепестки пирожные с ревенем. Звук кофе машины врезается в лёгкий лаунджевый фон — так звучит привычный мир. У привычного мира запах хорошего кофе.
Полина — кандидат филологических наук, главред литературного портала, недавно купила квартиру. Она сидела напротив, еле сдерживая слезы. Мы говорили обо всем. О мешке риса, которым она запаслась, об уехавших и готовящихся к отъезду друзьях, о родных, с которыми сейчас бывает непросто находить общий язык. Эплпэй в кафе уже не работает и я расплатилась за нас обеих картой. Я не пользовалась картой уже очень давно.
Мы пили кофе, я отдала Полине свои грибы с вафли. Полина вегетарианка, поэтому спросила, лежали ли грибы рядом с ростбифом на вафле. Я ответила, что лежали, но это ничего не значит. Можно быть соседями, но не вторгаться за границы друг друга. Я убедила Полину, что ростбиф и грибы соблюдали суверенитет, и она их съела. Я говорила, Полина занимается литературой, но мы о ней совсем не говорили. Мы обсуждали то, как каждая из нас сейчас спасается от паники. Я призналась, что плачу каждый день и пью таблетки радости. Полина рассказала, как варила борщ. Так мы и сидели вдвоём.
Потом к нам присоединилась моя мама. Мы попрощались утром дома, она поехала в поликлинику, а я в сторону вокзала, но закончив дела раньше, она приехала к вокзалу меня проводить. Она сидела рядом и слушала наш разговор. Я заказала ей капучино и отдала купленную накануне в метро свежую «Новую». Я знаю, что мне очень повезло, что у нас с мамой нет конфликта по ситуации в Украине. Те дни, что я провела в Питере, решая всевозможные дела, мы слушали вместе подкасты, в которых обсуждали Украину, и смотрели Акунина у Дудя. Каждый день я зачитывала маме какие-то новости с Медузы вслух. Мама очень расстроилась из-за Юникло, и немного из-за Макдональдса — они иногда заходили туда с папой, чтобы выпить кофе и съесть десерт. Мама плакала из-за меня, когда я плакала из-за беженцев. Сказала, что у меня с детства было обостренное чувство справедливости и что мне надо себя очень беречь. А ещё, что мне надо уезжать. А потом начала плакать, что тогда она останется совсем одна. Думаю, она приехала меня ещё раз проводить, чтобы ещё немного побыть не одной. И мы сидели втроём.
Потом приехал Максим. Вчера закрыли журнал, в котором он несколько лет вёл книжную рубрику. Это Максим показал мне это кафе два дня назад, когда встретил на Московском вокзале. Это Максим рассказал Полине, где купить мешок риса. Он уже не успевал выпить кофе, поэтому заказал с собой. Максим увидел у мамы свежий номер «Новой газеты» и попросил полистать. Мне показалось, что после этого мама точно прочитает номер от корки до корки, потому что так работает встречный интерес, повышает ценность того, что у тебя есть. А я очень хочу, чтобы мама читала независимую прессу, а не вот это всё. Мы немного посидели вчетвером. Я смотрела на лица друзей, сидящих напротив, и боковым зрением на маму и проживала эти волнительные мгновения. Меня провожали друзья.
When choosing the right name for your Telegram channel, use the language of your target audience. The name must sum up the essence of your channel in 1-3 words. If you’re planning to expand your Telegram audience, it makes sense to incorporate keywords into your name. Your posting frequency depends on the topic of your channel. If you have a news channel, it’s OK to publish new content every day (or even every hour). For other industries, stick with 2-3 large posts a week. Developing social channels based on exchanging a single message isn’t exactly new, of course. Back in 2014, the “Yo” app was launched with the sole purpose of enabling users to send each other the greeting “Yo.” The main design elements of your Telegram channel include a name, bio (brief description), and avatar. Your bio should be: “[The defendant] could not shift his criminal liability,” Hui said.
from us
