Александр Храмов

На Преображение навестил розановские места в Сергиевом Посаде.
 
В Черниговском скиту, там, где могила Розанова, пахнет чем-то сладким – работает кафешка, продают мед и квас, цветут розы. Василию Васильевичу бы понравилось. 
 
А вот дом Розанова на Полевой улице, где он провел последние полтора года своей жизни, в прискорбном состоянии. Палисадник зарос бурьяном, за домом какой-то сгнивший сарай и старый хлам. Там явно постоянно никто не живет, максимум – бывают наездами. 
 
С одной стороны – символично, что от этого дома веет унынием и упадком. Ведь именно там Розанов, сбежав с семьей из революционного Петрограда, переживал свою личную катастрофу – и катастрофу всей страны, которую он задокументировал в «Апокалипсисе нашего времени»: «Русь слиняла в два дня, самое большее в три».
 
Туда, в этот сырой и непротопленный дом Розанов брел по развезенной осенними дождями дороге, собирая окурки, чтобы из остатков табака скрутить себе папиросу. Там лежал, парализованный после удара. Там, на втором этаже, уже после его смерти, повесились розановская дочь по имени Вера (снова грустный символизм).
 
Но, с другой стороны, если там сделать уютное музейное пространство – может быть, тогда удастся – опять же, на символическом уровне – немного качнуть маятник истории вспять, от разрухи и безнадеги к чаю с вареньем, кормящим сосцам и прочим радостям домашнего очага, которые воспевал Розанов?  
 
Ну, а если не выкупить дом у собственников и не устроить там музей, то рано или поздно он сгорит, помяните мое слово –  вспыхнет однажды темным вечером, и останутся от него одни дымящие головешки, как это обычно происходит с такими старыми безнадзорными развалюхами. Конечно, это тоже будет символичный конец – но не хотелось бы.

👍35💔31❤11🙏9🔥2🥰1

www.tgoop.com/khramov_alexander/516

4.34K viewsAug 19 at 18:58

На Преображение навестил розановские места в Сергиевом Посаде.
 
В Черниговском скиту, там, где могила Розанова, пахнет чем-то сладким – работает кафешка, продают мед и квас, цветут розы. Василию Васильевичу бы понравилось. 
 
А вот дом Розанова на Полевой улице, где он провел последние полтора года своей жизни, в прискорбном состоянии. Палисадник зарос бурьяном, за домом какой-то сгнивший сарай и старый хлам. Там явно постоянно никто не живет, максимум – бывают наездами. 
 
С одной стороны – символично, что от этого дома веет унынием и упадком. Ведь именно там Розанов, сбежав с семьей из революционного Петрограда, переживал свою личную катастрофу – и катастрофу всей страны, которую он задокументировал в «Апокалипсисе нашего времени»: «Русь слиняла в два дня, самое большее в три».
 
Туда, в этот сырой и непротопленный дом Розанов брел по развезенной осенними дождями дороге, собирая окурки, чтобы из остатков табака скрутить себе папиросу. Там лежал, парализованный после удара. Там, на втором этаже, уже после его смерти, повесились розановская дочь по имени Вера (снова грустный символизм).
 
Но, с другой стороны, если там сделать уютное музейное пространство – может быть, тогда удастся – опять же, на символическом уровне – немного качнуть маятник истории вспять, от разрухи и безнадеги к чаю с вареньем, кормящим сосцам и прочим радостям домашнего очага, которые воспевал Розанов?  
 
Ну, а если не выкупить дом у собственников и не устроить там музей, то рано или поздно он сгорит, помяните мое слово –  вспыхнет однажды темным вечером, и останутся от него одни дымящие головешки, как это обычно происходит с такими старыми безнадзорными развалюхами. Конечно, это тоже будет символичный конец – но не хотелось бы.

BY Александр Храмов