Диалектика нижнего телеграма. Филосовский экзистенциальный дискурс. Часть 2. «Нижний телеграм как феномен этерналистского сознания»


Но что значит — быть Нижним телеграмом? Ведь это не просто позиция в информационном поле, не просто способность к монтажу смыслов. Это, прежде всего, способ существования в условиях перманентного смыслового дефицита. Мы живём в эпоху, когда сам акт мышления становится актом сопротивления — сопротивления хаосу избыточных данных, сопротивления тотальному обесцениванию контекста.

Нижний телеграм — это не про владение информацией, а про власть над её исчезновением. Он существует в режиме постоянного ускользания от фиксации, от окончательного определения. Он не может быть схвачен целиком, ибо сам является процессом схватывания. Нижний телеграм, — это не объект, а условие возможности определённого типа коммуникации.

В основу существующей парадигмы Нижнего телеграма заложен Этернализм

Этернализм, как форма аристократии духа. Админы Нижнего телеграма — Этерналисты — то есть те, кто осознал, что в мире, где всё можно скопировать, единственной подлинной собственностью остаётся способ восприятия. Они не владеют мемами — они владеют методом их порождения, формулами их создания. Их сила — не в накоплении, а в умении отпускать, ибо только так можно сохранить контроль над потоком и трафиком контента.

Но здесь возникает парадокс: чем свободнее админ-этерналист от привязанности к конкретным формам, тем сильнее его зависимость от самой структуры внимания, в которой он существует. Он не может выйти за её пределы, не перестав быть собой. И потому его борьба — это борьба не за содержание, а за право определять правила игры.

Предательство как необходимость

Исторически все элиты, достигшие власти через новые формы коммуникации, рано или поздно сталкивались с необходимостью предать собственный класс. Так было с буржуазией, предавшей аристократию, с технократами, предавшими буржуазию, и так будет с этерналистами, которые — в момент кризиса — неизбежно предадут нетократию.

Но это предательство — не акт слабости, а жест освобождения. Ибо истинный этерналист понимает: его власть зиждется не на лояльности к группе, а на способности переизобретать саму почву, на которой стоят все группы, пересобирать привилегированные ЦА. Когда старая парадигма исчерпывает себя, он не цепляется за неё — он создаёт новую, даже если это требует разрыва с прежними союзниками.

Информационный Консьюмтариат как временный союзник


В этом свете союз с консьюмтариатом — не измена, а тактическое погружение в хаос, из которого может родиться новая конфигурация власти. Этерналист идёт на этот союз не из солидарности, а потому что видит в массе сырой материал для слепка новой привелегерованной группы своих подписчиков.
Он использует её энергию, как когда-то буржуазия использовала энергию рабочего класса, — не для того, чтобы дать ей власть, а для того, чтобы через её движение перейти на следующий уровень игры.

Но в этом и трагедия: сам консьюмтариат никогда не станет субъектом. Он останется инструментом в руках тех, кто умеет формулировать повестку. И потому, когда админы-этерналисты добьются своего, они снова отстранятся, оставив массу в плену иллюзии участия и сопричастия.

Нижний телеграм как вечный вопрос этерналистического бытия

Так что же такое Нижний телеграм? Возможно, это просто названия для той точки в пространстве-времени, в которой мы ещё не перестали спрашивать. Он существует лишь до тех пор, пока мы не даём ему окончательного определения. В тот момент, когда мы скажем: «Вот он, этот Нижний Телеграм, лови его! мы его поняли!» — он исчезнет, уступив место чему-то другому.

И потому единственный способ «быть» Нижним телеграмом — это никогда не заканчивать его искать 🔍

Часть 1

Александр Голофеев
Музыка сфер. 1988

О, разумеется, в Москве конца шестидесятых можно было найти представителей какой угодно школы. Неосюрреалисты? Пожалуйста. Брусиловский, эстонец Юло Соостер, Володя Янкилевский, Юра Соболев. Поп-артисты? (Позднее они стали именовать себя более современно — «концептуалисты».) Загляните в мастерскую к Илье Кабакову на Сретенке, или спуститесь к Чистым прудам в мастерскую Эрика Булатова, или зайдите в подвал к Вите Пивоварову. Однако бородатых, разнузданно-страстных экспрессионистов все же было куда больше.

Наш передовой, свежеприбывший из провинции поэт, как мы уже упоминали, стал на сторону самых передовых школ — сюрреализма и поп-арта, и если дружил с представителями других течений, с Игорем Ворошиловым и «дедом» Кропивницким, то лишь следуя личной приязни, а не культурно-идеологическим расчетам.

Как и полагается, художественные течения враждовали. И враждовали между собой представители одного и того же течения. Вся эта орава — сотни художников, плюс многие сотни поэтов и куда меньшее количество прозаиков, плюс толпа обожателей (на западной стороне глобуса они назывались бы «группи») образовывали контркультуру, связанную, однако, с официальной культурой множеством нитей. Поп-артист Кабаков, например, уже тогда был вполне обеспеченным человеком, делая деньги иллюстрированием книг для детей. Сюрреалисты — Брусиловский, Соболев и Соостер — делали свои деньги иллюстрацией книг, работой в мультипликационном кино и в передовом журнале «Знание — сила». Как теплое тесто, вздымалась, взбухала контркультура, чтобы, достигнув высшей точки разбухания, в конце шестидесятых годов (именно когда прибыл в Москву наш герой), резко опасть уже в начале семидесятых… А дальше… Хотя «дальше» и находится за пределами нашего повествования, сообщим, что дальше случилось ужасное. Основные бродильные элементы, заставлявшие тесто вздыматься (как бы «дрожжи»), получили возможность удалиться на западный бок глобуса, часть бродильных элементов была адаптирована официальной культурой, и московское советское тесто контркультуры провалилось, опало и уже много лет находится в таком состоянии. Подымется ли оно опять когда-либо?

Эдуард Лимонов, "Москва майская"

Настоящий дежурный электрик свой первый стакан должен был добыть в бою спиздить из столовой.

Спирт в трехлитровой банке — шило. Почему-то никто, кроме тех, кто служил на флоте, не знает, что спирт это шило. С этим знанием поговорка "сменял шило на мыло" становится вполне логичной.

Вместо стакана у меня крышка от промежуточного реле, что-то типа РП-250. Двенадцать чебуреков. За чебуреками меня послали в столовую. Увидев Тётю Таню, возвышавшуюся над тесной кабинкой кассы как горный массив, спиздить стакан я побоялся.

Каждую смену в те благословенные времена нам полагался один талон на поллитра молока. Пачку молочных таллонов я сменял на чебуреки. "Хорош жрать, это закуска". Потом, ночью, на вопрос "Оружие, наркотики, колюще-режущие предметы есть?" я почему-то ответил что есть, и протянул пакет. Меня повалили на снег, прижали коленом к тротуару, скрутили руки, а пакет отпнули в сторону.

Спирт необходимо разбавить один к одному. В одной бутылке вода, в другой спирт, в третьей результат. Нужно подождать, пока произойдет "реакция": молекулярные кристаллические решетки спирта и воды взаимопроникнут друг друга и слегка нагреются. Через час все уже забыли, в какой бутылке что и запивали водку спиртом.
"Что скажешь?"— говорил старший электрик, глядя в пол.
"Ничего" — говорил я.
"Настоящему мужчине всегда есть что сказать" — отвечал на это старший электрик и тянулся к банке.

Когда собирались домой, токарь вспомнил, что по дороге нужно зайти к какому-то родственнику, который обещал ему коровьи ноги на холодец.

"Забери чебуреки с собой", — отдал приказание старший электрик. Он весил килограммов сто пятьдесят. Мы тащили его волоком по снегу до третьей общаги, где он жил с женой и дочкой. На входе охранник нас долго не пропускал.

Пакет с коровьими ногами был найден в ночной разливайке через два дня, перед самым Новым 2001-м Годом.

Из дежурной части меня выпустили под утро, я получил под подпись шнурки, ремень, ключи от дома, зажигалку и черный пакет, в котором лежали двенадцать надкусанных чебуреков. Я ел их весь следующий день.

Свой первый боевой стакан я добыл через год.

союз и правда оказался нерушимый — его не смогли ни победить, ни правильно упразднить 🤣🤣🤣

что-то очень похожее на безысходность 😔
#лабни