Вчера мы с Сашей посмотрели новый концерт Stromae. У него есть песня, в которой он призывает поднять бокалы за тех, у кого их нет, поздравить с праздником тех, у кого его нет, поблагодарить тех, кто не может больше праздновать. Война каждый день отнимает возможность праздника, экзистенциальной уверенности и надежды. Что мы можем делать? Искать искорки света в себе и делиться ими с теми, кто чувствует, что свет невозвратимо гаснет. Когда мы делимся тёплом, его становится больше, а когда болью — ее может стать меньше. В этих двух сложных коммуникационных связях есть много травматического, но взаимное излечение связано с укреплением наших отношений поверх любых границ. Любите, требуйте мира и презирайте законы, лишающие вас возможности быть. Радикальной ярости и освобождающей нежности. Вы лучшие. С праздником!

поэзия — не только дизайн языка, но и чистая энергия, претворенная в словах

закрыть плотнее дверь,
рухнуть на землю второго этажа,
запереть веки и смотреть
только туда,
где есть нескончаемое твоё,
потому что большего и нет вовсе

сомкнуть гардины крепче,
разбросать листы и средние линии,
разогрев заблаговременно плечи,
приготовиться к прорезанию лопаток,
тремя оставшимися лезвиями,
тем самым спасать поверхность бумаги

обрубить шесть последних лествиц,
стать островом без геоданных,
заварить черного без вопросов о количестве белого,
заранее запастись необходимым

любовью, яростью, гречкой,
парой банок красок
и набором новых,
но не очень дорогих кистей

сука как дороги стали материалы и как много чуши мы производим

закрыть, рухнуть, запереть, сомкнуть, разбросать,
приготовиться

соскабливать всепросачивающееся мы

4.1.25.

Люди остаются людьми, — и вы не можете облечь одного человека непререкаемой властью над другим, не испортив этого человека. Люди станут злоупотреблять этой властью и эти злоупотребления будут тем более бессовестны и тем более чувствительны для тех, кому от них приходится терпеть, чем более ограничен и узок мирок, в котором они вращаются. Принужденные жить среди враждебно настроенных к ним арестантов, надзиратели не могут быть образцами доброты и человечности. Союзу арестантов противопоставляется союз надзирателей, и так как в руках надзирателей — сила, они злоупотребляют ею, как все имеющие власть. Тюрьма оказывает свое пагубное влияние и на надзирателей, делая их мелочными, придирчивыми преследователями арестантов. Поставьте Песталоцци на их место (если только предположить, что Песталлоцци принял бы подобный пост), и он скоро превратился бы в типичного тюремного надзирателя. И, когда я думаю об этом и принимаю в соображение все обстоятельства, я склонен сказать, что все-таки люди — лучше учреждений.

Петр Кропоткин. В русских и французских тюрьмах

***

завершённый текст приходит
подобно поражению, —
с осознанием несостоятельности
большинства языковых средств,
эксплуатируемых тобой
в сомнительных целях

заработка денег или жажды признания,
которые можно считать
формами утешения, —
отделяющего сознание от тела
способностью абстрагироваться
и в беспамятстве бить в одну точку
на протяжении нескольких часов

но когда погоня окончена
и ошибки выглядывают из-под стройного ряда
безжизненных аргументов,
лишь тайно и подспудно зафиксировавших
то, от чего бежал —
потребность в ответе,
непредсказуемым движением мысли
перерубающим узел социальных противоречий,
забивает горло подтверждением очевидного,
не требующим специальных понятий

29.12.24

Письмо всегда казалось мне вечностью, потому что оно — мысль сама по себе, без своего телес­ного друга. Наша речь зависит от жеста или ударения — а письмо — словно спектральная си­ла мысли — движется в одиночестве.

Эмили Дикинсон

Прикосновение и присутствие

как только мы начинаем думать прикосновениями,
сгорая от желания в нежно любимых руках,
тела наполняются нездешней силой,
отождествляющей физический опыт
с поверхностями диалогов,
ведущихся вне слов и
устойчивых практик означения

— такая свобода знака
делает нас непредсказуемыми,
от любви теряющими понимание,
куда себя деть —

и не способы производства
и не политические режимы
не ограничат это стремление
проявиться на коже мокрыми следами
в судорогах присутствия

7.01.25

Мы продолжаем поиск переводчика/переводчицы с итальянского на русский 🌍

Как вы уже знаете, мы работаем над переводом и публикацией книги классика итальянского киноведения, анархо-пацифиста и балагура Гоффредо Фофи.

На русском языке это будет первая полноценная публикация по анархистской теории кино. Для нас данный проект крайне важен: с одной стороны, для популяризации анархистских исследований кинематографа, и с другой — для того, чтобы познакомить постсоветских читателей с выдающимся итальянским кинокритиком, сделавшим огромный вклад в изучение классического кинематографа и развитие постмодернистской литературы (мы уже планируем целую серию мероприятий, да-да).

Поскольку мы в редакции еще не успели выучить даже рекламно-кофейный итальянский, мы ищем человека, которому сможем довериться. Во-первых, перевод должен быть выполнен как можно точнее, во-вторых, с соблюдением основных правил русского языка, в-третьих, с пониманием того, что мы, как дотошные редакторы, попросим прочитать всю книгу с нами и сверить все спорные смысловые моменты с оригиналом, чтобы выработать общие решения.

Объем книги — 33 тысячи слов. Не так уж и много, но мы понимаем, что это не общераспространенный английский. За помощь в переводе готовы предложить 250 долларов и выплатить их после того, как будут начаты продажи (к сожалению, такова система оплаты в мире маленьких издательств).

Предлагаем всем, кому будет интересно с нами поработать, выполнить тестовое задание: перевести введение и прислать его нам в бот @vergili789 вместе с коротким рассказом о себе (чтобы мы могли построить комфортное общение) 🤝

PS. Буду благодарен за репосты!

... настоящее произведение искусства не может быть безупречным, и требовать безупречности — значит неверно толковать самую суть искусства.

Тому есть две причины, и обе основываются на вечных законах. Первая состоит в том, что ни один великий мастер не прекращает работы, пока не потерпит поражения: иными словами, его воображение всегда опережает его возможности, и в какой-то момент возможности оказываются исчерпанными; кроме того, малозначительным аспектам работы он будет придавать, как они того и требуют, мало значения; при этом, будучи великим, он настолько привыкает к внутреннему недовольству даже величайшими своими достижениями, что в минуты гнева или отчаяния ему становится все равно, останется ли доволен зритель. Как мне кажется, существовал лишь один человек, который не признавал этого и вечно стремился к совершенству, — Леонардо; печальным итогом его трудов было то, что он писал картины по десять лет и оставлял их незавершенными. Соответственно, если мы хотим, чтобы великие художники трудились, и трудились в полную силу, пусть их работы будут небезупречными, оставаясь при этом прекрасными. Из всех человеческих творений только дурные могут быть безупречными —безупречно дурными.

Вторая причина в том, что небезупречность в определенном смысле присуща и самой жизни. Она есть признак жизни в смертном теле, есть условие прогресса и изменения. Ничто живое не может застыть в безупречном состоянии — в нем всегда что-то умирает, а что-то рождается. Цветок наперстянки — на треть зацветающий, на треть отцветший, на треть цветущий — воплощает в себе жизнь этого мира. Во всех живых вещах есть неправильности и недостатки, которые суть не только приметы жизни, но и источники красоты. Неправильность есть залог изменения; сделать вещь безупречной — значит лишить ее выразительности, внутреннего динамизма, жизненной силы.

Джон Рескин. Камни Венеции

***

Поток энергии,
проходящий сквозь тело,
Упорно заполняемые
присвоенными словами листы.

Жмёт нам в плечах не по меркам пошитое время,
и рост замедляет, и солнцу диктует шаги.

Я давно не чувствовал себя каменистым берегом,
чьи глаза — омываемы, а губы от страсти сухи.

Обещание сдержанно просит не отвлекаться на волны,
и, сохраняя молчание, слушать лишь голос внутри.

10.1.25

Into My Own
Robert Frost

One of my wishes is that those dark trees,
So old and firm they scarcely show the breeze,
Were not, as 'twere, the merest mask of gloom,
But stretched away unto the edge of doom.

I should not be withheld but that some day
into their vastness I should steal away,
Fearless of ever finding open land,
or highway where the slow wheel pours the sand.

I do not see why I should e'er turn back,
Or those should not set forth upon my track
To overtake me, who should miss me here
And long to know if still I held them dear.

They would not find me changed from him they knew —
Only more sure of all I thought was true.

Книжные коллеги и коллегини! У нас в работе сейчас есть два легендарных текста. Один — Густава Ландауэра, второй — Бакунина (из не переведенного). Оба касаются революции, политической теологии, критической теории, власти и утопии. Оба переведены с языков, которые я совершенно не понимаю — немецкого и французского. Чтобы они увидели свет, нужна помощь в проверках переводов и их редактуре. Если кому-то из вас захочется принять участие в этом деле, пишите мне @vergili789

Искусство и картины природы, в сущности, плод многовековой наследственности, побуждающей человека создавать художественные произведения, а природу — принимать формы, выработанные для неё в продолжение многих столетий. Здесь я мог наслаждаться всем без раздумий о несправедливости и изнуряющем труде, на котором был построен мой досуг; о невежестве и скуке современной жизни, которые обостряли мой интерес к истории; о тирании и борьбе с ней, исполненной опасений и бедствий и ставшей моей романтикой. И если у меня все же была тяжесть на сердце, когда подошло время сна, то лишь из-за смутного чувства страха перед тем, где я проснусь завтра утром.

Уильям Моррис. Вести ниоткуда

Люблю нас и все, что делаем, сколько бы трудностей не приходилось преодолевать