Общее личное

Стоит российским левым признать, что октябрьский переворот был ошибкой и опыт построения советского государства — одной из величайших трагедий прошлого века, как тут же все встанет на свои места.

Левые и правые одинаково уничтожались большевистским режимом. Развал СССР был выгоден всем, кто хотел играть в представительную демократию. Развенчания культа революции и серьёзный подход к проблематике социального государства быстро дает понять, что внутри капиталистической системы с базовым минимумом демократических свобод создание социального государства обходится меньшей ценой и работает оно гораздо стабильнее и эффективнее. Оказавшись в этой точке, классическое марксистское понимание праксиса схлопывается до красивой в дизайне, но унылой в сердцевине социал-демократии. Последний интеллектуальный экскурс — в историю рабочего движения — и вовсе может принести разочарование в промышленном рабочем классе. Он слишком нестабилен, зависит от перераспределительной функции государства, а кто сможет ее обеспечить — не так уж важно. Для того, чтобы оставаться на плаву нужен кто-то более идейный, «интеллигентный» и достаточно обеспеченный, чтобы не давать хтони занимать командные позиции. Так социал-демократия переориентируется на городской средний класс. Марксизм остаётся в руках такого движения в виде тотема, напоминающего о болезненных родовых связях, или жалкого фетиша, интеллектуальной игрушки, с помощью которой можно отличаться от либералов и националистов, но которая без достижений либеральной науки начинает хромать на обе ноги.

Это приводит к кризису идентичности, логичному для этатистов в ситуации «конца истории». Сохранить то, что, согласно мифу, завоёвывалось низами так долго, становится все труднее. Бесплодный поиск идейных оснований современной политики приводит к оцепенению от того, что в системе, выгодной всем, уже много лет безраздельно властвует политический реализм, для демистификации которого не нужно быть профессиональным диалектиком. Проекты «нового зелёного курса» или «партисипативного социализма», конечно, выглядят несколько привлекательней советской плановой потогонки, но они больше похожи на стратегии антикризисного менеджмента представительной демократии, чем на план перехода к «другому миру». Все это озвучивается и преподаётся в то время, когда милитаристская машина государства на полную использует раздачу субсидий, льгот, дополнительных выплат и даже повышает налоги на бизнес ради стабилизации. Фискальный социализм менеджеров среднего класса вновь теряет очки.

Принятие представительной демократии делает праксис социалистов неотличимым от других политических групп, принявших тот же порядок вещей. Разве что у социалистов ресурсов меньше. Деполитизация в таком контексте — это стратегия выживания. Даже на рынке акторность рабочего выше, чем в этом политическом поле.

Но подобного отказа от наследия большевиков до сих пор не произошло. Это ещё больше усугубляет ситуацию. Благодаря «относительной автономности надстройки», формируется идеология, базирующаяся на таком же, как у правящей партии, квасном национализме «первого в мире пролетарского государства», повсюду рыскающего в поисках русофобии, и риторике ненависти, «классовой войны», позволяющей сделать шейминг основным агитационным жанром. В качестве ритуальной жертвы годится кто угодно: бывшие товарищи (Сёмин или Поднебесный), идейные враги (список бесконечный) и даже целые страны, в которых «левых нет».

Украина сидит у социалистов бельмом в глазу, постоянным напоминанием о собственной несостоятельности. Поэтому в манифесте «Справедливого мира» не будет ни слова об Украине, а в аналитике крупных левых каналов — ничего, что могло бы пробудить этическое сочувствие к населению «братской страны», находящемуся под постоянной военной угрозой. Вместо этого под сенью марксистских медиа в комментариях плодится жуткий шовинизм «захваченного режимом в плен» народца, ежедневно упражняющегося в цитировании Маркса и спорах о единственно верном смысле первоисточника.

Рене Жирар назвал это «кризисом неразличимости».

👾9

www.tgoop.com/double_and_trouble/853

326 viewsedited  Apr 8, 2024 at 09:14

Стоит российским левым признать, что октябрьский переворот был ошибкой и опыт построения советского государства — одной из величайших трагедий прошлого века, как тут же все встанет на свои места.

Левые и правые одинаково уничтожались большевистским режимом. Развал СССР был выгоден всем, кто хотел играть в представительную демократию. Развенчания культа революции и серьёзный подход к проблематике социального государства быстро дает понять, что внутри капиталистической системы с базовым минимумом демократических свобод создание социального государства обходится меньшей ценой и работает оно гораздо стабильнее и эффективнее. Оказавшись в этой точке, классическое марксистское понимание праксиса схлопывается до красивой в дизайне, но унылой в сердцевине социал-демократии. Последний интеллектуальный экскурс — в историю рабочего движения — и вовсе может принести разочарование в промышленном рабочем классе. Он слишком нестабилен, зависит от перераспределительной функции государства, а кто сможет ее обеспечить — не так уж важно. Для того, чтобы оставаться на плаву нужен кто-то более идейный, «интеллигентный» и достаточно обеспеченный, чтобы не давать хтони занимать командные позиции. Так социал-демократия переориентируется на городской средний класс. Марксизм остаётся в руках такого движения в виде тотема, напоминающего о болезненных родовых связях, или жалкого фетиша, интеллектуальной игрушки, с помощью которой можно отличаться от либералов и националистов, но которая без достижений либеральной науки начинает хромать на обе ноги.

Это приводит к кризису идентичности, логичному для этатистов в ситуации «конца истории». Сохранить то, что, согласно мифу, завоёвывалось низами так долго, становится все труднее. Бесплодный поиск идейных оснований современной политики приводит к оцепенению от того, что в системе, выгодной всем, уже много лет безраздельно властвует политический реализм, для демистификации которого не нужно быть профессиональным диалектиком. Проекты «нового зелёного курса» или «партисипативного социализма», конечно, выглядят несколько привлекательней советской плановой потогонки, но они больше похожи на стратегии антикризисного менеджмента представительной демократии, чем на план перехода к «другому миру». Все это озвучивается и преподаётся в то время, когда милитаристская машина государства на полную использует раздачу субсидий, льгот, дополнительных выплат и даже повышает налоги на бизнес ради стабилизации. Фискальный социализм менеджеров среднего класса вновь теряет очки.

Принятие представительной демократии делает праксис социалистов неотличимым от других политических групп, принявших тот же порядок вещей. Разве что у социалистов ресурсов меньше. Деполитизация в таком контексте — это стратегия выживания. Даже на рынке акторность рабочего выше, чем в этом политическом поле.

Но подобного отказа от наследия большевиков до сих пор не произошло. Это ещё больше усугубляет ситуацию. Благодаря «относительной автономности надстройки», формируется идеология, базирующаяся на таком же, как у правящей партии, квасном национализме «первого в мире пролетарского государства», повсюду рыскающего в поисках русофобии, и риторике ненависти, «классовой войны», позволяющей сделать шейминг основным агитационным жанром. В качестве ритуальной жертвы годится кто угодно: бывшие товарищи (Сёмин или Поднебесный), идейные враги (список бесконечный) и даже целые страны, в которых «левых нет».

Украина сидит у социалистов бельмом в глазу, постоянным напоминанием о собственной несостоятельности. Поэтому в манифесте «Справедливого мира» не будет ни слова об Украине, а в аналитике крупных левых каналов — ничего, что могло бы пробудить этическое сочувствие к населению «братской страны», находящемуся под постоянной военной угрозой. Вместо этого под сенью марксистских медиа в комментариях плодится жуткий шовинизм «захваченного режимом в плен» народца, ежедневно упражняющегося в цитировании Маркса и спорах о единственно верном смысле первоисточника.

Рене Жирар назвал это «кризисом неразличимости».

BY Общее личное