Читательский клуб возвращается!
Как я и говорил, записи будут выкладываться на закрытом канале, но сами чтения открыты для всех желающих. На этих выходных начнём читать Эннеады, обращаться будем и к русскому, и к оригиналу — за последнее стоит благодарить нескольких знатоков, что любезно согласились поучаствовать. Я искренне надеюсь, что мы осилим все 54 сочинения. По крайней мере, таков план.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
Как я и говорил, записи будут выкладываться на закрытом канале, но сами чтения открыты для всех желающих. На этих выходных начнём читать Эннеады, обращаться будем и к русскому, и к оригиналу — за последнее стоит благодарить нескольких знатоков, что любезно согласились поучаствовать. Я искренне надеюсь, что мы осилим все 54 сочинения. По крайней мере, таков план.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
Вдохновение is a bitch. То есть, то нет. Бывает, что прёт, а бывает, ничего в голову не приходит. Проф. Парибок на лекциях рассказывал, что "в йоге это тренируют", что "светлейшие умы Европы, судя по их дневникам, просто биологически были способны входить в те или иные состояния" и проч., но упарываться медитациями в силу скепсиса просто не хочется.
Что хоть как-то работает, так это получение нового опыта (нового!), общение с людьми, причём разными — чем более, тем лучше — и тогда в какой-то момент становится просто невмоготу, надо бежать словно в туалет и что-нибудь писать, не по-, а за-, в укромном месте. В духе "ну ладно, ребят, у меня, ээ... работа, работать надо". Но даже это не всегда помогает. Наверное, ещё важно чисто эмоциональное состояние.
Поэтому ещё лучше какие-нибудь потрясения. В этом отношении полезно ссориться с семьёй, друзьями, близкими людьми. Или чтобы происходило что-нибудь плохое, что заставляет задуматься и переживать. Это тоже выламывает из бытового сна. Но важна мера, точнее, важно, чтобы проблемы были эмоционального плана в большей степени, чем физиологического. Нервные турбулентности при относительно здоровом и спокойном теле.
И всё равно всё это словно подготовка вертолётной площадки, "создание благоприятных условий". Вертолёт прилетает откуда-то ещё.
Что хоть как-то работает, так это получение нового опыта (нового!), общение с людьми, причём разными — чем более, тем лучше — и тогда в какой-то момент становится просто невмоготу, надо бежать словно в туалет и что-нибудь писать, не по-, а за-, в укромном месте. В духе "ну ладно, ребят, у меня, ээ... работа, работать надо". Но даже это не всегда помогает. Наверное, ещё важно чисто эмоциональное состояние.
Поэтому ещё лучше какие-нибудь потрясения. В этом отношении полезно ссориться с семьёй, друзьями, близкими людьми. Или чтобы происходило что-нибудь плохое, что заставляет задуматься и переживать. Это тоже выламывает из бытового сна. Но важна мера, точнее, важно, чтобы проблемы были эмоционального плана в большей степени, чем физиологического. Нервные турбулентности при относительно здоровом и спокойном теле.
И всё равно всё это словно подготовка вертолётной площадки, "создание благоприятных условий". Вертолёт прилетает откуда-то ещё.
Творчество требует любить "искусство в себе, а не себя в искусстве". Т.е. создавать что-то не потому что "погладят по головке" и даже не потому что хочется, а просто потому что по-другому нельзя. Иначе непонятно, зачем существовать. В каком-то смысле творец перестаёт быть человеческим существом; насколько он творец, настолько не-человек. Отсюда забавный вывод: те, кто завидуют творцам или хотят творить из некоторого тщеславия, воображая, как они "будут пожинать плоды славы" — все такие завидуют пустоте, потому что никакого почующего на лаврах творца-то и быть не может. Бывает творец как функция, творец как проводник, как исполнитель, и это всё своего рода пыль, которая нужна для "чего-то десятого", очень второстепенного. Чтобы творить, надо обернуться пустотой, ничем. Перелиться как-то в своё произведение, чтобы оно имело сущность, а ты — нет. Творец истончается, делает кеносис, почти как бог-эманатор, когда создаёт мир, или бог-спаситель, который его поправляет. Возможно, это единственный случай, где категории прекрасного и должного пересекаются; когда самый радикальный эстет, испытывающий принципиальную тошноту относительно любого "нужно" или "надлежит", вдруг оборачивается паладином красоты, фанатиком слепящей веры.
Метемпсихоз на пальцах
Наше сознание появилось из ничто, т.е. из состояния-без-объекта. Если после смерти ничего нет, мы тоже уходим в ничто. Это два разных ничто или одно, облипающее сознание? И если ничто одно — значит, это одно и то же состояние, будь мы ещё не рождёнными или уже умершими?
Если так, в нашем опыте есть хотя бы один зафиксированный раз, когда из этого ничто возникло сознание: вот, его не было, а потом — стало. Следовательно, это ничто-как-одно обладает тем свойством, что в нём возникает сознание; вспышка сознания — характерная и принципиально возможная реализация бытия ничто.
Положим, Монтень и целый ряд умных голов, на которых он ссылался, правы, и смерть подобна сну, а сон — смерти. Когда сознание испытывает состояние ничто, время ничего не значит. Мириады временных отрезков сворачиваются в безвременный миг — подобно многообразию Вселенной, которое в одномерной проекции оборачивается точкой.
Тогда при смерти сознания лишь дело времени, когда ничто, которым сознание было схвачено, не породит это же сознание вновь. Даже если на это потребуется неисчислимое время, для пребывающего в ничто сознания это не имеет значения: возникновение происходит мгновенно.
Наше сознание появилось из ничто, т.е. из состояния-без-объекта. Если после смерти ничего нет, мы тоже уходим в ничто. Это два разных ничто или одно, облипающее сознание? И если ничто одно — значит, это одно и то же состояние, будь мы ещё не рождёнными или уже умершими?
Если так, в нашем опыте есть хотя бы один зафиксированный раз, когда из этого ничто возникло сознание: вот, его не было, а потом — стало. Следовательно, это ничто-как-одно обладает тем свойством, что в нём возникает сознание; вспышка сознания — характерная и принципиально возможная реализация бытия ничто.
Положим, Монтень и целый ряд умных голов, на которых он ссылался, правы, и смерть подобна сну, а сон — смерти. Когда сознание испытывает состояние ничто, время ничего не значит. Мириады временных отрезков сворачиваются в безвременный миг — подобно многообразию Вселенной, которое в одномерной проекции оборачивается точкой.
Тогда при смерти сознания лишь дело времени, когда ничто, которым сознание было схвачено, не породит это же сознание вновь. Даже если на это потребуется неисчислимое время, для пребывающего в ничто сознания это не имеет значения: возникновение происходит мгновенно.
Если Платон прав, и идеи человек усваивает посредством любви, почему бы не воспринять это буквально? Чтобы усвоить какую-то особо неподатливую идею, найдите её носителя/носительницу и переспите с ними. Положим, вы ватник. Переспите с либералкой. Или вы навальнёнок. Переспите с кем-нибудь из Евразийского движения! Вы с Украины? Переспите с кем-нибудь из России. Хотите разбираться в живописи? Найдите художницу и любите её, любите... Понимание придёт само собой.
Попробуйте, потом мне расскажете!
Попробуйте, потом мне расскажете!
Только, пожалуйста, обратите внимание: понять — не значит согласиться. Понимание и согласие разные вещи. А то уже третий человек пишет в духе "трахал фемку, но феминистом не стал".
Метемпсихоз на пальцах 2
Положим, вход и выход сознания из ничто представляет собой короткое темпоральное замыкание: времени в ничто не существует, ведь время разворачивается там, где есть нечто, вещь во времени и пространстве, чему нас учит Хайдеггер и современная физика. Иными словами, если есть сознание, то есть время; когда сознания нет, и чем "сильнее" его "нет" (сон, кома, обморок, опьянение), тем меньше бытие времени. Абсолютное же небытие сознания порождает абсолютное небытие времени. Следовательно, такой период сознания как "ничто" попросту не существует, потому что во времени ему нет места.
Отсюда, как мы замечали, напрашивается вывод: бытие сознания непрерывно — пусть оно и будет иногда более, а иногда менее интенсивным. Сознание не может не существовать — значит, оно существует всегда.
А вот носитель сознания существует недолго! Когда он разрушается, окунувшееся в ничто сознание обнаруживает себя в новой конфигурации, т.е. наборе обстоятельств. Положим, в этой конфигурации меня зовут Станислав; я веду этот канал; я живу в Петербурге; мой пёс умер 4 года назад, и я по нему скучаю; я люблю морковный сок; и т.д.
Через память сознание обретает конкретику, отождествляя себя с носителем памяти. Однако, это отождествление ошибочно. Очевидно, что непрерывность бытия сознания не сулит того же для "личности", которая суть результирующий эффект внешних обстоятельств; она исчезнет, когда исчезнут они. Пройти через врата смерти-ничто не представляет никакой угрозы для сознания — но губительно для личности, с которой сознание на время отождествилось.
Положим, вход и выход сознания из ничто представляет собой короткое темпоральное замыкание: времени в ничто не существует, ведь время разворачивается там, где есть нечто, вещь во времени и пространстве, чему нас учит Хайдеггер и современная физика. Иными словами, если есть сознание, то есть время; когда сознания нет, и чем "сильнее" его "нет" (сон, кома, обморок, опьянение), тем меньше бытие времени. Абсолютное же небытие сознания порождает абсолютное небытие времени. Следовательно, такой период сознания как "ничто" попросту не существует, потому что во времени ему нет места.
Отсюда, как мы замечали, напрашивается вывод: бытие сознания непрерывно — пусть оно и будет иногда более, а иногда менее интенсивным. Сознание не может не существовать — значит, оно существует всегда.
А вот носитель сознания существует недолго! Когда он разрушается, окунувшееся в ничто сознание обнаруживает себя в новой конфигурации, т.е. наборе обстоятельств. Положим, в этой конфигурации меня зовут Станислав; я веду этот канал; я живу в Петербурге; мой пёс умер 4 года назад, и я по нему скучаю; я люблю морковный сок; и т.д.
Через память сознание обретает конкретику, отождествляя себя с носителем памяти. Однако, это отождествление ошибочно. Очевидно, что непрерывность бытия сознания не сулит того же для "личности", которая суть результирующий эффект внешних обстоятельств; она исчезнет, когда исчезнут они. Пройти через врата смерти-ничто не представляет никакой угрозы для сознания — но губительно для личности, с которой сознание на время отождествилось.
Очередные чтения в нашем клубе пройдут сегодня в 17:00. Мы продолжаем читать Эннеады Плотина, I.1, и приближаемся к самому интересному.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
На последних чтениях я вспомнил о разделении добродетелей у Плотина на, назовём так, "гражданские" и "созерцательные". Гражданские добродетели характеризуются своим прикладным и деятельным характером: быть хорошим семьянином, не превышать скорость, не пить, помогать старшим, заниматься донорством крови, словом — проявлять гражданскую позицию и совершать благие поступки.
Созерцательная же добродетель сводится к... Ну, в общем-то, созерцанию. Почему это добродетель? Да потому что человек, который часто созерцает, меняет свою природу таким образом, что меняется и его поведение. Созерцательность по жизни — наблюдение, рассмотрение чего-то, любопытная, но отстранённая заинтересованность, любовный взгляд, пребывание рядом в бездействии — приводит к тому, что человек не делает лишних телодвижений, становится умеренным, терпимым, в особом смысле любящим всех и одновременно ни от чего сильно не зависящим. Созерцание не является действием; в мире действий оно расценивается как их отсутствие. Но оно фатально влияет на всё, что человек делает по жизни.
И вот созерцательная добродетель ценилась Плотином, да и многими другими, куда больше. Настолько, что гражданскими добродетелями в принципе считалось допустимым пренебречь. Не в том смысле, чтобы идти хулиганить и переворачивать урны (это скорее у гностиков), а вот просто — не переживать за эти добродетели и специально их не развивать. Если человек созерцает, остальное придёт само: и донорство, и здоровый образ жизни, и перевод бабушек через дорогу.
Если совсем коротко: гражданские добродетели оказывались симптомом созерцательных так же, как румянец и здоровый вид тела возникает сам собой, стоит только хорошо питаться и заниматься спортом.
Предел же, до которого могут довести гражданские добродетели сами по себе — обеспечить УСЛОВИЯ для того, чтобы можно было наконец привыкнуть к спокойному ритму жизни и начать заниматься чем-то действительно важным.
Созерцательная же добродетель сводится к... Ну, в общем-то, созерцанию. Почему это добродетель? Да потому что человек, который часто созерцает, меняет свою природу таким образом, что меняется и его поведение. Созерцательность по жизни — наблюдение, рассмотрение чего-то, любопытная, но отстранённая заинтересованность, любовный взгляд, пребывание рядом в бездействии — приводит к тому, что человек не делает лишних телодвижений, становится умеренным, терпимым, в особом смысле любящим всех и одновременно ни от чего сильно не зависящим. Созерцание не является действием; в мире действий оно расценивается как их отсутствие. Но оно фатально влияет на всё, что человек делает по жизни.
И вот созерцательная добродетель ценилась Плотином, да и многими другими, куда больше. Настолько, что гражданскими добродетелями в принципе считалось допустимым пренебречь. Не в том смысле, чтобы идти хулиганить и переворачивать урны (это скорее у гностиков), а вот просто — не переживать за эти добродетели и специально их не развивать. Если человек созерцает, остальное придёт само: и донорство, и здоровый образ жизни, и перевод бабушек через дорогу.
Если совсем коротко: гражданские добродетели оказывались симптомом созерцательных так же, как румянец и здоровый вид тела возникает сам собой, стоит только хорошо питаться и заниматься спортом.
Предел же, до которого могут довести гражданские добродетели сами по себе — обеспечить УСЛОВИЯ для того, чтобы можно было наконец привыкнуть к спокойному ритму жизни и начать заниматься чем-то действительно важным.
А следующие чтения будут, как обычно, сегодня в 17:00. Мы продолжаем читать Эннеады I.1, и постепенно приближаемся к финалу.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
Практикующие психологи в своей массе тупые. Да, хорошо работающие с чувствами и эмоциями, эмпатичные, мудрые, но — тупые. Казалось бы, психология это "эмпирическая философия", и люди, её применяющие с клиентами, должны теоретически рассуждать, иметь смелость, революционность в мышлении...
Ничего этого нет.
И ни одного нормально мыслящего психолога я до сих пор не читал. Чаще всего попадаются какие-то слюнявые рассуждения "стакан наполовину полон" — вещь важная, но всё же... Иной случай — претензия на интеллектуальность при полном банкротстве. Вроде читаешь текст, чувствуешь какую-то ухмылку автора между строк, ждёшь, ждёшь, "сейчас будет", и ничего. Метафизический эджинг.
И самое главное — банкротство в мировоззренческих вопросах. Пусть не как Юнг или Фрейд, но можно ведь приобрести самостоятельность взглядов. Хотя бы на уровне простенькой эклектики, т.е. грамотной сборки своей системы из фрагментов других людей. Увы, нет даже этого.
Лучший аргумент к моему тезису о терапевтах — результат их работы: орды однотипных, серийных людей, у кого вместо личности и взглядов в голове ворох психологических терминов, которыми они артикулируют свою пустоту. Личности нет, а личные границы есть.
И всё же — почему так? Можно брякнуть "все люди тупые", но это плохой ответ, ведь он абстрактный. На самом деле причина тупости терапевтов проста. Стоит её продумать, и всё станет понятно.
Дело в том, что мышление травматично.
Ничего этого нет.
И ни одного нормально мыслящего психолога я до сих пор не читал. Чаще всего попадаются какие-то слюнявые рассуждения "стакан наполовину полон" — вещь важная, но всё же... Иной случай — претензия на интеллектуальность при полном банкротстве. Вроде читаешь текст, чувствуешь какую-то ухмылку автора между строк, ждёшь, ждёшь, "сейчас будет", и ничего. Метафизический эджинг.
И самое главное — банкротство в мировоззренческих вопросах. Пусть не как Юнг или Фрейд, но можно ведь приобрести самостоятельность взглядов. Хотя бы на уровне простенькой эклектики, т.е. грамотной сборки своей системы из фрагментов других людей. Увы, нет даже этого.
Лучший аргумент к моему тезису о терапевтах — результат их работы: орды однотипных, серийных людей, у кого вместо личности и взглядов в голове ворох психологических терминов, которыми они артикулируют свою пустоту. Личности нет, а личные границы есть.
И всё же — почему так? Можно брякнуть "все люди тупые", но это плохой ответ, ведь он абстрактный. На самом деле причина тупости терапевтов проста. Стоит её продумать, и всё станет понятно.
Дело в том, что мышление травматично.
Новая встреча читательского клуба — сегодня в 17:00. Мы читаем Эннеады I.1, читаем их всё больше и дальше...
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
Присоединиться к чату чтений можно по ссылке.
https://www.tgoop.com/culturalsimulacrum/54
Ещё один аспект мейнстримной психологии — зомбификация людей и культ счастья. В посте @culturalsimulacrum приводит в пример статью Ж. Реше в канве некропсихоанализа — это такое контр-культурное и очень близкое философии течение в терапии — в которой та рассуждает о диктате счастья любой ценой.
И Жижек, и Зупанчич, и Реше говорят о репрессивном образе "счастливого героя": человека, который настроен позитивно, испытывает счастье и позитив, совершенно оторванные от обстоятельств. В результате человек мало того что несчастен ввиду обстоятельств — он вдвойне несчастен, потому что сверху ему ещё и приказывают всё время быть на позитиве. Тут ещё вспоминается статья Жижека с характерным названием "Happiness? No, thanks!", в которой Славой рассуждает о культе счастья с чисто политических, анти-американских позиций.
Словом, культ счастья — ещё один камень в огород психотерапии как современного массового явления.
Ещё один аспект мейнстримной психологии — зомбификация людей и культ счастья. В посте @culturalsimulacrum приводит в пример статью Ж. Реше в канве некропсихоанализа — это такое контр-культурное и очень близкое философии течение в терапии — в которой та рассуждает о диктате счастья любой ценой.
И Жижек, и Зупанчич, и Реше говорят о репрессивном образе "счастливого героя": человека, который настроен позитивно, испытывает счастье и позитив, совершенно оторванные от обстоятельств. В результате человек мало того что несчастен ввиду обстоятельств — он вдвойне несчастен, потому что сверху ему ещё и приказывают всё время быть на позитиве. Тут ещё вспоминается статья Жижека с характерным названием "Happiness? No, thanks!", в которой Славой рассуждает о культе счастья с чисто политических, анти-американских позиций.
Словом, культ счастья — ещё один камень в огород психотерапии как современного массового явления.
Telegram
Cultural simulacrum
Пост для тех, кого с детства просили сделать довольное лицо, но оно все еще недовольное
Читаю Negative Psychoanalisis for the Living Dead: Philosofical Pessimism and the Death Drive Жюли Реше, поэтому решила не только критиковать поп-позитивную психологию…
Читаю Negative Psychoanalisis for the Living Dead: Philosofical Pessimism and the Death Drive Жюли Реше, поэтому решила не только критиковать поп-позитивную психологию…
Метемпсихоз на пальцах 3
Мы обосновали — попытались обосновать — что сознание чуждо смерти как пребыванию-в-ничто. В каком-то смысле смерть чужда и телу, ведь материя не исчезает, только превращается: вчера трава, сегодня мясо, завтра земля. Что же тогда подвержено смерти? — уникальный набор качеств. То есть индивидуальность. Сознание всегда живо, материя никогда не мертва...
А вот ТЫ умрёшь.
В диалоге "Пир" красной нитью проходит тема любви как инструмента бессмертия. Главная формула диалога: от любви рождаются дети. Поскольку типов любви два, бессмертий тоже два. Можно заняться сексом с идеями, и тогда дети будут идеальные, вечные: произведения искусства разного толка. Но есть и стандартный способ, "по старинке".
Этот второй способ Платоном упоминается вскользь, что ожидаемо: дети-то получаются материальные, а материю Платон не то что бы не любит, но пре-зирает, т.е. смотрит сверху вниз. Материя не плохая, но она "хуже".
И всё-таки — что это за способ? Почему материальных, биологических детей человек может воспринимать как способ бессмертия?
Окружённая правнуками бабушка, так случайно и так идиллически-счастливо умирающая в гамаке в тёплом летнем саду — почему она не боится смерти? Да вот правнуками окружена, вот и не боится, "род продолжен". Верно, но почему смерть её не беспокоит, почему она не думает о смерти, забывает про неё?
Или бездетный, старый человек, лежащий у себя в квартире с достоевщинкой, ощущающий, как чёрная бездна ничто сковывает его в парализованном одиночестве — почему он только и думает про смерть? Да детей не завёл, вот и думает. Именно, но — почему?..
Какая связь между детьми и смертью? Ведь ты, твоё индивидуальное бытие, или сущность по Аристотелю, — ты исчезаешь, будь у тебя хоть ноль детей, хоть десять.
Да вот наверное потому что они, т.е. дети, тоже обладают индивидуальностью. Если есть дети, сумма индивидуальностей в мире не уменьшается, и это вторит как вечности идей, так и преобразованию-вместо-уничтожения материи. Индивидуальность смертна, но она может прикинуться константой мира, для которой тоже работает закон сохранения энергии.
Иными словами, когда индивидуальность просто исчезает, и вместо неё ничего нет, по меркам мира это противоестественно или как-то "некрасиво" — как сингулярность, срам которой природа закрывает горизонтом событий. А тут вместо одной индивидуальности — новая, "ну только чуть-чуть другая". И это как-то пристойно, что ли...
Мы обосновали — попытались обосновать — что сознание чуждо смерти как пребыванию-в-ничто. В каком-то смысле смерть чужда и телу, ведь материя не исчезает, только превращается: вчера трава, сегодня мясо, завтра земля. Что же тогда подвержено смерти? — уникальный набор качеств. То есть индивидуальность. Сознание всегда живо, материя никогда не мертва...
А вот ТЫ умрёшь.
В диалоге "Пир" красной нитью проходит тема любви как инструмента бессмертия. Главная формула диалога: от любви рождаются дети. Поскольку типов любви два, бессмертий тоже два. Можно заняться сексом с идеями, и тогда дети будут идеальные, вечные: произведения искусства разного толка. Но есть и стандартный способ, "по старинке".
Этот второй способ Платоном упоминается вскользь, что ожидаемо: дети-то получаются материальные, а материю Платон не то что бы не любит, но пре-зирает, т.е. смотрит сверху вниз. Материя не плохая, но она "хуже".
И всё-таки — что это за способ? Почему материальных, биологических детей человек может воспринимать как способ бессмертия?
Окружённая правнуками бабушка, так случайно и так идиллически-счастливо умирающая в гамаке в тёплом летнем саду — почему она не боится смерти? Да вот правнуками окружена, вот и не боится, "род продолжен". Верно, но почему смерть её не беспокоит, почему она не думает о смерти, забывает про неё?
Или бездетный, старый человек, лежащий у себя в квартире с достоевщинкой, ощущающий, как чёрная бездна ничто сковывает его в парализованном одиночестве — почему он только и думает про смерть? Да детей не завёл, вот и думает. Именно, но — почему?..
Какая связь между детьми и смертью? Ведь ты, твоё индивидуальное бытие, или сущность по Аристотелю, — ты исчезаешь, будь у тебя хоть ноль детей, хоть десять.
Да вот наверное потому что они, т.е. дети, тоже обладают индивидуальностью. Если есть дети, сумма индивидуальностей в мире не уменьшается, и это вторит как вечности идей, так и преобразованию-вместо-уничтожения материи. Индивидуальность смертна, но она может прикинуться константой мира, для которой тоже работает закон сохранения энергии.
Иными словами, когда индивидуальность просто исчезает, и вместо неё ничего нет, по меркам мира это противоестественно или как-то "некрасиво" — как сингулярность, срам которой природа закрывает горизонтом событий. А тут вместо одной индивидуальности — новая, "ну только чуть-чуть другая". И это как-то пристойно, что ли...
Захотелось написать что-то, но принял мелатонин.
Про тему, которую подписчики подсказали; про то, какую философию можно подобрать человеку при позднем капитализме. Думал, ну очевидно Платон. Надо быть платониками, зачем придумывать велосипед. Работать надо там, где это нужно, т.е. не изобретать что-то, а нормально Платона понять, почувствовать даже, в чем смысл. Я вот, как у Галковского с Розановым было, где он делится, что из его наследия читал дай Бог процентов 10. Но Одиноков всё про Розанова понял, ему хватило. Если речь о "философии для жизни", а не о очень важном, но очень скучном текстологическом анализе, с Платоном нужно именно так, как Одиноков с Розановым. Чтобы понимание было как любовь с первого взгляда. Никаких Баумейстеров на ютубе, никаких "Платонов за 10 минут". Просто прочтите "Пир" или "Федона" и влюбитесь. Если не получилось, прочтите ещё пару раз. Получится.
Суть платонизма в двоемирии. Вот так вот просто. Дальше просто дегустируйте эту мысль. Придётся мыслить этот иной мир во всей его невозможности, до той степени, чтобы кайфовать с того, что его не существует. Это как с Богом. Упиваются же богословы идеей того, что Бога нет. Был такой Альтицер, по-моему, придумал "христианский атеизм". Правильней сказать "атеистическое христианство", чтобы с этой вот либеральной мутью про "оставшиеся в наследство ценности" не путать. Ну, в общем, так же с миром идей. Нет его, да и ладно. Всё равно он есть, и он лучше всего. Может быть, он даже и лучше тем, что его нет.
Быть платоником-"всеравнистом" по аналогии с христианином-атеистом. Это как за горизонтом бежать. Либо очень глупо, либо очень мечтательно и умно.
Ну вот, думал, пару строк напишу, а вроде как пост целый. Пойду спать.
Про тему, которую подписчики подсказали; про то, какую философию можно подобрать человеку при позднем капитализме. Думал, ну очевидно Платон. Надо быть платониками, зачем придумывать велосипед. Работать надо там, где это нужно, т.е. не изобретать что-то, а нормально Платона понять, почувствовать даже, в чем смысл. Я вот, как у Галковского с Розановым было, где он делится, что из его наследия читал дай Бог процентов 10. Но Одиноков всё про Розанова понял, ему хватило. Если речь о "философии для жизни", а не о очень важном, но очень скучном текстологическом анализе, с Платоном нужно именно так, как Одиноков с Розановым. Чтобы понимание было как любовь с первого взгляда. Никаких Баумейстеров на ютубе, никаких "Платонов за 10 минут". Просто прочтите "Пир" или "Федона" и влюбитесь. Если не получилось, прочтите ещё пару раз. Получится.
Суть платонизма в двоемирии. Вот так вот просто. Дальше просто дегустируйте эту мысль. Придётся мыслить этот иной мир во всей его невозможности, до той степени, чтобы кайфовать с того, что его не существует. Это как с Богом. Упиваются же богословы идеей того, что Бога нет. Был такой Альтицер, по-моему, придумал "христианский атеизм". Правильней сказать "атеистическое христианство", чтобы с этой вот либеральной мутью про "оставшиеся в наследство ценности" не путать. Ну, в общем, так же с миром идей. Нет его, да и ладно. Всё равно он есть, и он лучше всего. Может быть, он даже и лучше тем, что его нет.
Быть платоником-"всеравнистом" по аналогии с христианином-атеистом. Это как за горизонтом бежать. Либо очень глупо, либо очень мечтательно и умно.
Ну вот, думал, пару строк напишу, а вроде как пост целый. Пойду спать.