tgoop.com »
United States »
Балетный Петербург: экскурсии и прогулки с Ольгой Федорченко »
Telegram web »
Post 2251
12 ноября 1840 родился Огюст Роден (1840 –1917). Не буду говорить про цикл миниатюр Леонида Якобсона «Роден», про балет Бориса Эйфмана. Но предлагаю перелистать страницы книги Дэвида Вейса «Нагим пришел я». Я обожаю эту книгу! Великолепная художественная биография Мастера. Неторопливая, основательная, тяжеловесная, очень «телесная» книга, автор на равных с Роденом вылепливает из слов образ гениального скульптора, месит фразы и предложения, удивительно воссоздавая жизнь творца через его работы (и, главное – процессом создания скульптуры!). В книге важны не сами скульптуры, но то как они появляются и обретают плоть из мыслей, чувств, поступков. Роден предстает совершенно неприукрашенным, грубым, мощным.
Эпизод встречи Родена и Айседоры Дункан в интерпретации Вейса кажется фрагментом из фильма или театральной постановкой современного психоделического режиссера:
Неожиданно к нему пришла молодая, очень привлекательная девушка. Она объявила:
– Я Айседора Дункан, танцовщица. – Он никогда не слыхал такого имени. Но девушка была необычайно хорошенькой и совсем юной, просто девочкой, видимо, не старше двадцати лет. – Я сама придумываю свои танцы, – сказала она и сбросила с себя платье.
Ее балетная туника несколько смутила Огюста. Но понравилось, что она не носит этот панцирь добродетели – корсет. Недоверчивая улыбка Родена рассердила Айседору, страх и колебания исчезли, и она танцевала в чувственном экстазе. Она еще не оправилась от волнения, но в движениях было своеобразие совершенно неповторимое, завораживающее его. Кончив танец, Айседора сказала:
– В своем искусстве я также следую природе. – Огюст приблизился к ней, глаза его сияли. – Он потерял голову, подумала девушка. Но страх парализовал Айседору, как только она поняла, что мэтр хочет снять с нее тунику. И хотя Айседора уверяла себя, что он гений – а она благоговела перед гениальными людьми, гениям нужно прощать все, – трудно было подавить страх. Она прошептала:
– Прошу вас, я девственница. – Он продолжал хранить бесстрастный вид, подошел к ней вплотную, чтобы ощупать ее тело, прикоснуться пальцами и воссоздать в глине. Айседора глубоко вздохнула. Но мэтр занялся лепкой, и ей стало неловко и обидно. С минуту она смотрела на него, а потом поспешно стала одеваться.
– Как, вы сказали, ваше имя? – спросил Огюст.
– Айседора Дункан. – Она готова была возненавидеть его за то, что он не запомнил ее имя, но не могла: одержимость Родена покоряла.
– Мне нравится, как вы танцуете, Надеюсь, вы когда-нибудь будете мне позировать. – Огюст вздохнул и вернулся к работе, показывая, что разговор окончен.
Когда Айседора ушла, Огюст начал по памяти рисовать Айседору в танце; получится несколько прекрасных набросков, решил он.
#Роден; #Дункан
Эпизод встречи Родена и Айседоры Дункан в интерпретации Вейса кажется фрагментом из фильма или театральной постановкой современного психоделического режиссера:
Неожиданно к нему пришла молодая, очень привлекательная девушка. Она объявила:
– Я Айседора Дункан, танцовщица. – Он никогда не слыхал такого имени. Но девушка была необычайно хорошенькой и совсем юной, просто девочкой, видимо, не старше двадцати лет. – Я сама придумываю свои танцы, – сказала она и сбросила с себя платье.
Ее балетная туника несколько смутила Огюста. Но понравилось, что она не носит этот панцирь добродетели – корсет. Недоверчивая улыбка Родена рассердила Айседору, страх и колебания исчезли, и она танцевала в чувственном экстазе. Она еще не оправилась от волнения, но в движениях было своеобразие совершенно неповторимое, завораживающее его. Кончив танец, Айседора сказала:
– В своем искусстве я также следую природе. – Огюст приблизился к ней, глаза его сияли. – Он потерял голову, подумала девушка. Но страх парализовал Айседору, как только она поняла, что мэтр хочет снять с нее тунику. И хотя Айседора уверяла себя, что он гений – а она благоговела перед гениальными людьми, гениям нужно прощать все, – трудно было подавить страх. Она прошептала:
– Прошу вас, я девственница. – Он продолжал хранить бесстрастный вид, подошел к ней вплотную, чтобы ощупать ее тело, прикоснуться пальцами и воссоздать в глине. Айседора глубоко вздохнула. Но мэтр занялся лепкой, и ей стало неловко и обидно. С минуту она смотрела на него, а потом поспешно стала одеваться.
– Как, вы сказали, ваше имя? – спросил Огюст.
– Айседора Дункан. – Она готова была возненавидеть его за то, что он не запомнил ее имя, но не могла: одержимость Родена покоряла.
– Мне нравится, как вы танцуете, Надеюсь, вы когда-нибудь будете мне позировать. – Огюст вздохнул и вернулся к работе, показывая, что разговор окончен.
Когда Айседора ушла, Огюст начал по памяти рисовать Айседору в танце; получится несколько прекрасных набросков, решил он.
#Роден; #Дункан
🥰17❤14👍11🔥7
tgoop.com/ballet_progulka_with_olga/2251
Create:
Last Update:
Last Update:
12 ноября 1840 родился Огюст Роден (1840 –1917). Не буду говорить про цикл миниатюр Леонида Якобсона «Роден», про балет Бориса Эйфмана. Но предлагаю перелистать страницы книги Дэвида Вейса «Нагим пришел я». Я обожаю эту книгу! Великолепная художественная биография Мастера. Неторопливая, основательная, тяжеловесная, очень «телесная» книга, автор на равных с Роденом вылепливает из слов образ гениального скульптора, месит фразы и предложения, удивительно воссоздавая жизнь творца через его работы (и, главное – процессом создания скульптуры!). В книге важны не сами скульптуры, но то как они появляются и обретают плоть из мыслей, чувств, поступков. Роден предстает совершенно неприукрашенным, грубым, мощным.
Эпизод встречи Родена и Айседоры Дункан в интерпретации Вейса кажется фрагментом из фильма или театральной постановкой современного психоделического режиссера:
Неожиданно к нему пришла молодая, очень привлекательная девушка. Она объявила:
– Я Айседора Дункан, танцовщица. – Он никогда не слыхал такого имени. Но девушка была необычайно хорошенькой и совсем юной, просто девочкой, видимо, не старше двадцати лет. – Я сама придумываю свои танцы, – сказала она и сбросила с себя платье.
Ее балетная туника несколько смутила Огюста. Но понравилось, что она не носит этот панцирь добродетели – корсет. Недоверчивая улыбка Родена рассердила Айседору, страх и колебания исчезли, и она танцевала в чувственном экстазе. Она еще не оправилась от волнения, но в движениях было своеобразие совершенно неповторимое, завораживающее его. Кончив танец, Айседора сказала:
– В своем искусстве я также следую природе. – Огюст приблизился к ней, глаза его сияли. – Он потерял голову, подумала девушка. Но страх парализовал Айседору, как только она поняла, что мэтр хочет снять с нее тунику. И хотя Айседора уверяла себя, что он гений – а она благоговела перед гениальными людьми, гениям нужно прощать все, – трудно было подавить страх. Она прошептала:
– Прошу вас, я девственница. – Он продолжал хранить бесстрастный вид, подошел к ней вплотную, чтобы ощупать ее тело, прикоснуться пальцами и воссоздать в глине. Айседора глубоко вздохнула. Но мэтр занялся лепкой, и ей стало неловко и обидно. С минуту она смотрела на него, а потом поспешно стала одеваться.
– Как, вы сказали, ваше имя? – спросил Огюст.
– Айседора Дункан. – Она готова была возненавидеть его за то, что он не запомнил ее имя, но не могла: одержимость Родена покоряла.
– Мне нравится, как вы танцуете, Надеюсь, вы когда-нибудь будете мне позировать. – Огюст вздохнул и вернулся к работе, показывая, что разговор окончен.
Когда Айседора ушла, Огюст начал по памяти рисовать Айседору в танце; получится несколько прекрасных набросков, решил он.
#Роден; #Дункан
Эпизод встречи Родена и Айседоры Дункан в интерпретации Вейса кажется фрагментом из фильма или театральной постановкой современного психоделического режиссера:
Неожиданно к нему пришла молодая, очень привлекательная девушка. Она объявила:
– Я Айседора Дункан, танцовщица. – Он никогда не слыхал такого имени. Но девушка была необычайно хорошенькой и совсем юной, просто девочкой, видимо, не старше двадцати лет. – Я сама придумываю свои танцы, – сказала она и сбросила с себя платье.
Ее балетная туника несколько смутила Огюста. Но понравилось, что она не носит этот панцирь добродетели – корсет. Недоверчивая улыбка Родена рассердила Айседору, страх и колебания исчезли, и она танцевала в чувственном экстазе. Она еще не оправилась от волнения, но в движениях было своеобразие совершенно неповторимое, завораживающее его. Кончив танец, Айседора сказала:
– В своем искусстве я также следую природе. – Огюст приблизился к ней, глаза его сияли. – Он потерял голову, подумала девушка. Но страх парализовал Айседору, как только она поняла, что мэтр хочет снять с нее тунику. И хотя Айседора уверяла себя, что он гений – а она благоговела перед гениальными людьми, гениям нужно прощать все, – трудно было подавить страх. Она прошептала:
– Прошу вас, я девственница. – Он продолжал хранить бесстрастный вид, подошел к ней вплотную, чтобы ощупать ее тело, прикоснуться пальцами и воссоздать в глине. Айседора глубоко вздохнула. Но мэтр занялся лепкой, и ей стало неловко и обидно. С минуту она смотрела на него, а потом поспешно стала одеваться.
– Как, вы сказали, ваше имя? – спросил Огюст.
– Айседора Дункан. – Она готова была возненавидеть его за то, что он не запомнил ее имя, но не могла: одержимость Родена покоряла.
– Мне нравится, как вы танцуете, Надеюсь, вы когда-нибудь будете мне позировать. – Огюст вздохнул и вернулся к работе, показывая, что разговор окончен.
Когда Айседора ушла, Огюст начал по памяти рисовать Айседору в танце; получится несколько прекрасных набросков, решил он.
#Роден; #Дункан
BY Балетный Петербург: экскурсии и прогулки с Ольгой Федорченко
Share with your friend now:
tgoop.com/ballet_progulka_with_olga/2251