13 июня 1911 года на сцене парижского театра «Шатле» состоялась премьера балета «Петрушка» Михаила Фокина, музыку написал Игорь Стравинский, художником выступил Александр Бенуа, заглавную партию исполнил Вацлав Нижинский. Площадной характер и музыкальное сопровождение постановки оценили не все, поэтому «Петрушку» ожидали восторженные отзывы европейцев и противоречивые оценки соотечественников. Стравинский: «Каких невероятных усилий и неприятностей стоила нам с Бенуа постановка Петрушки из-за своенравного и деспотичного Фокина!».

В судьбе каждого из создателей «Петрушка» становится важной вехой. Для Стравинского – начало взлета; для Бенуа – его главная работа, обозначившая концентрацию самого лучшего; для Фокина – вершина, но вершина, за которой следует спуск. Для «Русских сезонов» – финал трех самых счастливых первых лет, когда существовал прекрасный и беспечный союз единомышленников, бесперебойно создававший шедевры.

Спектакль начинался с павловской барабанной дроби (два барабанщика на авансцене отделяли одну картину от другой) и с пушкинских «Бесов»*, буквально «процитированными» Бенуа на занавесе к спектаклю. Спектакль прокладывал путь через ярмарочную толпу, мимо безработных балерин, соревнующихся за место под солнцем и отнимающих друг у друга зрителей (кто мог подумать, что через несколько лет веселая пародия на академический балет окажется зловещей правдой). Спектакль погружал в черный квадрат (Малевич создаст свой в через 4 года, в 1915) комнаты Петрушки. И завершался кошмаром игры теней: Фокусник в смертельном ужасе шарахался от взметнувшейся над балаганом тени Петрушки.

Петрушка охраняет вечный сон Вацлава Нижинского на его могиле.

#Петрушка

*Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне...