Случайно удалила вчерашний пост про датировки в связи с рассказом о премьере «Клеопатры» 4 июня. Жаль, я люблю дискуссии к постам. Поэтому надеюсь, на высказывание мнений и сегодня. Продолжу тему из того поста, теперь предлагаю поговорить о женских формах.

Мне очень понравилась фраза Шервашидзе про «миниатюрные шарики» Павловой. Во-первых, неужели она действительно танцевала с голой грудью, как пишет Шервашидзе? Павлова была еще та пуританка: она, как мегера, набросилась на молодую Карсавину за то, что у нее во время танца не то на репетиции, не то на спектакле сползла бретелька с плеча, обнажив, нет, не грудь, плечо! Карсавина потом долго плакала. И вдруг Павлова – и с голой грудью?! Не верю! Скорее всего, Шервашидзе выдал желаемое за действительное.

Хотя посмотрите эскизы Бакста к этому балету для Рубинштейн и Павловой: везде художником подчеркнута и выделена грудь танцовщицы – роскошно-наливная у Иды и кроткий намек на нее у Анны.

Во-вторых, тут наблюдается прекрасная переоценка женской телесности. Весь XIX век одним из критериев красивой балеринской внешности были ее грудь и плечи, которые к эстетической функции балета прибавляли и чувственную. Особенно усердствовали в описаниях французы, большие знатоки женской красоты. И здесь, говоря о миниатюрных формах, наблюдается отход от прежней «модели» балерины: не чувственная красавица для явных наслаждений и утех, но образ изысканной и утонченной красоты


А по большому счету, надо было везти в Париж Марию Мариусовну Петипа. Формы у нее были более чем пышные, и она совершенно не стеснялась, а наоборот, с гордостью "выкладывала контент".

Илл.: эскизы костюмов Бакста к «Клеопатре»; фото Павловой и Рубинштейн в «Клеопатре»/«Египетских ночах»; Мария Петипа (на качелях и в балете «Пахита»).