18 января 1862 года состоялась премьера первого большого балета Мариуса Петипа «Дочь фараона».

Обычно про «Дочь фараона» рассказывают уже ставшие хрестоматийные байки:

- про распахнувшийся в присутствии дамы (пусть даже и любовницы, но при свидетелях) халат директора императорских театров;
- про шесть недель, за которые был поставлен огромный спектакль;
- про сожженную Цезарем Пуни в результате ссоры с балетмейстером партитуру балета и ее мгновенное восстановление;
- про льва, который боялся падать в пропасть.

Да, авантюрный (т.е. приключенческий) балет не мог не родиться в авантюрной атмосфере, да и сама постановка была для Петипа вызовом. Ему уже 44 года, он сочинил несколько балетиков, благосклонно принятых публикой. Глядя на постановки Перро и Сен-Леона, он, несомненно, ловил себя на мысли: «А я-то чем хуже? И я так могу!». Он действительно смог, нагромоздив в балете все, «нажитое непосильным трудом» и остроумно раскидав по нему то, что в ХХ веке назовут «пасхалками» – отсылками к событиям, понятным немногим.

Жюлю Перро он «передаст привет» появляющейся в первом действии обезьяной: великий французский балетмейстер в юности выступал в цирковых пантомимах, и несколько лет провел в шкуре обезьяны в пантомиме «Жоко, бразильская обезьяна». Некстати распахнувшийся халат директора императорских театров Андрея Сабурова промелькнет в сцене в пирамиде, когда проводник в длинном одеянии, после того как все присутствующие погрузятся в сон, «легким движением руки» (с) скинет скрывающий тело наряд и предстанет богом Анубисом. В дерзком побеге Аспиччии и Таора из дворца Петипа вспоминал свое «испанское приключение» с похищением из благородного дома не менее благородной девицы. А финальная беззаботная пляска с кроталами (привязанные к ладоням металлические тарелочки) уж очень напоминает безденежное детство и юность будущего балетмейстера в составе семейного театрального предприятия: ничто так не вдохновляет на творчество как звон сыплющихся золотых монеток...

#Петипа; #Дочь_фараона